Бочка порядка, ложка хаоса

— Может. А может, решит, что как раз им я пользоваться не стану.

Беззаботная такая. Словно не ее тут непонятно кто убить желает.

Максим глубоко вдохнул, досчитал до десяти, выдохнул. Желание схватить спутницу за шею и хорошенько встряхнуть никуда не делось, как и желание что-нибудь разломать. Например, эту древнюю лестницу.

— Идем, — сказала девушка и, не дав высказаться о ее уме и прочих достоинствах начала подъем.

Лестнице это не понравилось. Она протестующее заскрипела, осыпала стоявшего внизу парня мусором, дважды пошатнулась.

— Вот блин, — выдохнул Максим, вспомнив, что выше бывшей блондинки на полторы головы и тяжелее.

Падать в принципе невысоко. Но получить доской по голове почему-то не хотелось. Инстинкт самосохранения проснулся, что ли?

— Ты идешь? — спросила девушка, упершись ладонью в грязный потолок.

— А куда я денусь?

Поднимался он осторожно-осторожно. Смотрел вперед, не забывал оглядываться назад, чтобы убедиться, что медленное расползание основания лестницы существует только в его воображении. Основание, как ни странно разваливаться не спешило. Зато кошка смотрела так, что Максим почувствовал себя канатоходцем, решившим пройти от крыши одного небоскреба к крыше другого по тоненькому тросу без страховки, проигнорировав ураганный ветер.

— Зато теперь я знаю, кто в нашей компании самый умный, — утешил себя парень.

Лестница подтвердила пронзительным скрипом.

— Что ты там бормочешь, давай быстрее, не могу же я его держать вечно, — потребовала девушка.

— Да так, мир познаю, — отозвался Максим.

Тайрин возмущенно фыркнула, дождалась, пока парень приблизится вплотную и хлопнула второй ладонью слева от первой, вызвав дождь из дохлых пауков и пыли.

— Твою ж…

— Заткнись, — разъяренно оборвала протесты девушка. — И давай бегом, оно открывается ненадолго.

Ненадолго.

Максим перешагнул две ступени, подтянулся, пропихивая себя вслед за девушкой, и заметил, что дыра, в которую он лезет начала уменьшаться. Неторопливо так, как в кошмарном сне. А в следующее мгновение он почувствовал себя пробкой от бутылки с шампанским. Даже взлететь получилось. И долбануться головой о низкий потолок тоже.

— Ползем, — велела невидимая в темноте Тайрин и, судя по звукам, куда-то поползла.

Особого выбора у Максима не было, поэтому он тоже пополз. Чувствовал он себя при этом очень странно. Глупо чувствовал. Лучше уж с ненормальным каманом сражаться, чем ползать по какой-то трубе, время от времени врезаясь головой в попу девушки. И что странно, ее ноги как-то умудрялся обходить. Загадка, чтоб ее.

Предчувствие Максима не обмануло, чему он сначала удивился, а потом даже умудрился обрадоваться. Хотя радоваться как раз было нечему.

Труба закончилась неожиданно. Тайрин чем-то прошуршала, зачем-то постучала по стене перекрывшей, или обрезавшей трубу, высказалась о чьих-то предках и сбылась давняя мечта Максима. Он почувствовал свободное падение. Правда, длилось оно недолго и закончилось болезненным приземлением на какую-то огромную железяку.

— Это еще что? — горестно спросил у вселенной, потирая ушибленное место.

— Музей. Точнее, почти музей. Раньше тут была пыточная, а потом война закончилась, пытки отменили, и совет начал подыскивать помещение для оборудования, чтобы пугать посетителей. До сих пор ищут, — жизнерадостно рассказала Тайрин, сумевшая приземлиться на ноги, на ровное место и чувствовавшая себя хорошо.

— Ага, музей, — пробормотал парень.

Он оперся ладонями об пол, поднялся на ноги, попытался стряхнуть с коленей пыль, собранную в трубе. Потом решил, что пришла пора высказать Тайрин все, что успело накопиться. А то стоит, улыбается.

И высказал бы, если бы не обвел взглядом захламленное оборудованием помещение, пытаясь подобрать слова повыразительнее.

— Тайрин, а мы тут не одни, — сказал так же жизнерадостно, как Тайрин рассказывала про музей.

— Я знаю, — ни капли не расстроилась девушка.

— Что будем делать?

Бывшая блондинка пожала плечами. Мол, ты мужик, попробуй сам придумать что-нибудь.

Максим вздохнул. Ни одной разумной мысли в голову не приходило. Зато роем носились неразумные.

С одной стороны, им вроде даже повезло. Каман Дамия нашелся сразу, они даже к поискам приступить не успели. Сидит себе за столом, накрытым белой скатертью и уставленным бутылками, и какой-то снедью. Натюрморт на фоне орудий для пыток выглядел совершенно неуместным, но никого это не волновало. Максим тоже решил, не обращать на него внимания. У каждого свои причуды. Вон, говорят, некоторые работники морга обедают, любуясь покойниками, а тут всего лишь старые железяки. Да и помимо стола было на что посмотреть. Точнее на кого.

В общем, каман Дамия сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел с неподражаемым любопытством. Словно именно такой глупости от Тайрин ждал изначально, и теперь хотел узнать, что она будет делать дальше. И был блондин меньшим из зол, не по габаритам, конечно, а по характеру и привычкам.

Каман Коярен улыбался. Предвкушающе так. Возможно, именно так улыбался волк, пришедший пообедать глупыми козлятами, неспособными узнать материнский голос. И рукоять меча поглаживал. И смотрел исключительно на Максима. Или ему так только казалось?

Третий, как догадался парень тоже каман, был помельче первых двух. Физиономия у него была равнодушная и даже скучающая. Тонкие пальцы поглаживали откупоренную бутылку, словно их хозяин размышлял — выпить прямо сейчас, или отложить на потом, сначала посмотрев, чем закончится явление парочки малолеток. Но это было не самое плохое в нем. Хуже было то, что Максим не мог отвязаться от ощущения, что где-то уже этого коротышку видел. Причем не раз и не два.

— Сбылась мечта идиотки, — сказал Максим, когда всеобщее молчание начало надоедать.

Тайрин хихикнула.

— Ох, простите, у нас гости, а мы сидим, — добродушно протянул каман Дамия и резво встал.

Собутыльники последовали его примеру.

Максим едва не шарахнулся.

— Каман Дамия Белых Лилий, — церемонно представился блондин, коротко кивнув.

Тайрин почему-то печально вздохнула.

— Каман Коярен, — сказал любитель помахать мечом и широко улыбнулся, Максим даже догадался, что этой улыбочкой предлагали спросить, почему имя такое короткое. Но решил, что спрашивать не станет. Ну, его, может, у него просто нет могучих родичей, и он своего титула добивался сам, без семейной поддержки и опоры, чем теперь очень гордится. Или его за что-то из семьи выгнали.