Боевой 1918 год
Шрифт:
Пожав плечами, ответил:
– Чего же тут мудреного, когда мы кругом правы?
А потом, оповестил, что ранее одиночный Чур, обзавелся еще четырьмя сподвижниками и двумя "цыганятами". В связи с этим, завтрашний отъезд в Ростов, подразумевает достаточно большую компанию. Михалыч, лишь успокаивающе отмахнулся. Его сейчас гораздо больше занимал предстоящий разговор с "Соколами". Я же по этому поводу вообще не парился. И оказался прав.
К нам приехали четверо. Трое в морских бушлатах и бескозырках и еще один весь в ремнях и с элементами военной формы. С элементами это, потому что кепка на нем была кожаная. Шинель не русская (даже не знаю чья, но покрой и цвет не наш). Френч явно английский. В общем, это, наверное, считалось высшим писком современной моды. Глядя на него, я даже подумал, что разговор у нас стрельбой
После чего, было посещение лазарета. Морячки поглядели на своего бессознательного "братишку" (того уже прооперировали, но доктор не давал никаких гарантий). Мельком глянули на остальных. Потоптались. Всучили врачу несколько купюр, с наказом заботиться о болезных получше и всей компанией убыли.
Лапин же, потянул нас всех в местный штаб. Хотя что я – "штаб, штаб". Наверное, по привычке. Как еще называть место, где местное военное начальство тусуется? Реально же, здесь когда-то располагалась мелкое госучреждение. Служащие разбежались, но от них осталась пишущая машинка и большой стол. Еще был сейф в углу, но от него не было ключей, поэтому железный ящик просто выполнял роль детали интерьера. Связь с внешним миром, осуществлялась при помощи гражданского телеграфиста, который был на вокзале (это в двух шагах отсюда). Личного состава, человек десять.
Прежде чем, комиссар начал знакомить Ненашева с комендантом, я потребовал Лапина выписать еще один документ. После чего, мотнул головой приглашая своих людей на выход. Там, расположившись на завалинке, закурили и я, глядя на сбитые каблуки и покоцаную кожу сапог своего воинства поинтересовался:
– А кто у нас наиболее хозяйственный и домовитый? Кто и торговаться умеет и достать чего-нибудь интересного, даже если этого, вроде, как и не найти?
Личный состав переглянулся и подумав, сознался что хозяйственные они все, но до определенного предела. А наиболее продвинутый, это Демид. Покивав, я встал и сказал:
– Тогда слушай приказ.
Тут меня удивила реакция мужиков. Вот только что они сидели на бревне с цигарками. А в следующую секунду уже выстроились короткой шеренгой. И от "козьих ног", дымка не видно. Даже студент, подавшись общему порыву, замельтешил лапками и через пару секунд пристроился замыкающим. М-да… что значит выучка. Удивленно дернув подбородком, я подошел к Носову и протягивая ему несколько купюр пояснил:
– В общем так, Демид Трофимович. Как наиболее продвинутый в этом вопросе, временно назначаешься главным по снабжению. По одежке, мы уже в Ростове будем думать, а сейчас, надо продуктов получить на нашу группу. Ну и дополнительно прикупить на сегодня пожрать, да и в дорогу с собой взять. Постараться найти казан, чайник, кружки ложки, миски. В общем, сам прикинь, что понадобится.
Носов ухмыльнулся:
– Ну дык, это у нас все есть. Разве что, продукты не помешали бы… Или у вас посуды нетути?
Я задумался:
– У нас есть. А вот на комиссара, возьми на всякий случай. И… ты грамотный? – собеседник кивнул, даже как-то обиженно – Ну извини. Вот тебе бумага, по ней в штабе пайку должны выдать, на отряд Чура. Но я бы, особо не рассчитывал. По-моему, у них там, шаром покати и кроме крупы нифига нет. Поэтому и деньги дал. У торговцев что-нибудь приобрести.
Демид кивнул, и я обратился к нашему единственному ефрейтору, Поликарпу Окуневу:
– Пойдете вместе. Так… на всякий случай.
А когда добытчики удалились я, глядя на студента, ухмыльнулся. Видно, было что-то в моей лучезарной улыбке, так как Бурцев задергался и кажется, решился сбежать. Но поймав его за воротник, обратился к усачу:
– А тебе Федя, самое ответственное задание. Вот видишь, молодой, необученный – встряхнув Серегу, зримо обозначил предмет разговора – Его необходимо привести "к нормальному бою". Недели за две-три. Захочет убежать, что же… держать не будем. Но если он с нами останется, то надо из него сделать человека.
Студент, весь в дурных предчувствиях, возопил:
– Товарищ Чур, вы что? Не надо из меня никого делать! Я
и так человек!Я лишь ладонью повел, показывая безнадежность пациента. Но Федор ободряюще улыбнулся и принимая поникший груз, сипло произнес:
– Нешта… и не таких в чуйства приводили. Сделаем!
– Да Федь ты еще учти, что он тонкий интеллигент. Студент-юрист. Романтик-революционер. Это значит, такие завихрения в башке, что я его только чудом не удавил. Так что, целиком полагаюсь на твой опыт… – и переведя взгляд на Бурцева серьезным тоном добавил – А ты Сергей понял? Ты, сам захотел остаться со мной. Поэтому Потапова слушаться во всем! Единственная жалоба с его стороны и полетишь к маме, из нашего отряда. Ну, или, куда захочешь туда и полетишь! Но без нас. Сейчас, времена такие, что придурь, просто опасна для жизни. А ты этого не понял, даже когда нас на расстрел везли…
В общем, толкнув руководящую и направляющую речь, оставил подчинённых, а сам двинул обратно к Лапину решать нерешенные дела.
Поезд катил настолько неторопливо, что казалось, будто, побеги я рядом, то точно обгоню состав. Но лучше, пускай, плохо и медленно ехать чем быстро бежать. Тем более что ехали мы вовсе даже не плохо. Да, вагоны – битком. Да, еле тянемся. Но ведь едем же? И пусть нас набилось в одно… э-э-э как бы это назвать? Ну пусть будет купе, девять человек. Но зато все свои. Я, пятеро моих людей, комиссар, да двое не примкнувших дембелей. Так что – едем.
Плюс, вокруг было много интересного. И пыхающий паром паровоз, от которого даже через закрытое окно, довольно сильно воняло гарью. И сам вагон, с компоновкой, типа наших плацкартных, но короче. Зато, с тремя парами колес. То есть, две пары по краям и одна посередине вагона. Выглядело это очень необычно. Внутри, все деревянное, с вкраплениями латунных деталей. Паропанк мля…
Панк, потому что грязновато. В саже все. Не то чтобы густо (видно, что протирали) но в саже. Самая занюханная электричка современности – это образец чистоты. Ну и пассажиры добавлению грязи активно способствуют. То есть, плюнуть на пол, или уронить и не подобрать мусор, это вообще в порядке вещей. Самое же смешное, что все постоянно что-то ели. Я-то думал, будет как в фильмах – народ сидит, вцепившись в чемоданы с узлами и настороженно зыркает по сторонам. А туда – сюда по вагону ходят патрули и редкие вкрапления налетчиков. Фиг там. Люди, невзирая на пол, возраст и социальное положение, едят, общаются, спорят. В конце вагона, даже гармошка пиликает. Проверяющих еще не видел. Бандитов тоже. Радует, что в вагоне курить не дают, а то бы точно задохнулись. Все культурно ходят в тамбур. Воздух, правда, от этого лучше не становится. Ну так, столько народа набилось. И окно не откроешь – тут же дыма от паровоза нанесет. Да и выстудит все.
В конце концов, поерзав на жесткой лавке я привалился к плечу соседа и начал прикемаривать, попутно обдумывая вчерашний разговор с Лапиным. Вечером, мы активно общались, а когда возникла пауза, он меня подколоть что ли решил, спросив:
– Чего, такой задумчивый стал? Заботы гложут?
Ну я, так же в шутку, ответил:
– Забота наша такая, забота наша простая, жила бы…
И тут вдруг, выпучивший глаза Кузьма, подхватил:
– Жила бы страна родная и нету других забот! И снег, и ветер, и звезд ночной полет. Меня мое сердце, в тревожную даль зовет.Тут уж я охренел, потому что считал, что эта песня, годов семидесятых. Ну максимум, шестидесятых. Но никак не времен революции! [5] Хотя, если ее сейчас поют, то наверное, просто ошибаюсь.
А Михалыч, закончив солировать, принялся тыкать в меня пальцем, говоря:
– Вот! Вот! Я так и знал! Знал, что ты наш товарищ! Когда еще в степи с тобой разговаривал. Я тебя подначивал, а ты ведь, все аргументы именно нашей фракции приводил! И про построение социализма в отдельно взятой стране! И про невозможность, на теперешний момент, мировой революции! Да и про другое, тоже! А теперь еще и песня, о людях будущей России!
5
Стихи Л. Ольшанина 1958 г.