Боевой 1918 год
Шрифт:
После обсуждения насущных вопросов, отправились к своим подразделениям. Кстати, Буденный оказался еще тот фрукт. Какое-то время нам было по пути, и мы неспешно катили из села общаясь на разные темы, как вдруг, он, задумчиво окинув нас взглядом, поинтересовался:
– А балтийцы-то знают, что у них вот такое новое формирование появилось? Ить вопросы у ребят могут появиться. А матросики свои вопросы оченно досконально задают. Кресты ваши, опять-таки…
Трофимов на это лишь фыркнул:
– Ты, паря чего – нас за ряженых держишь? Мы и есть балтийцы! И уже своим ребятам на корабли, да в Совкомбалт весточку послали про то, что стали морской пехотой. Да просьбу высказали, чтобы братва над нами шефство взяла. Так что тут все
Я ухмыльнулся:
– Ну, насчет крестов, для тебя это должно быть важный вопрос. Ведь, судя по усам, ты как минимум бантист. А то и более того.
Семен поднял брови:
– Про усы не понял? И откеля, про бантиста знаешь?
– Да что тут понимать? Вот у нас, есть Федя Потопов. Два "георгия" имеет и шикарные усы. Но ровно вполовину меньше твоих. Я и сделал вывод, что у тебя, как минимум четыре креста должно быть. К таким-то усам!
Все заржали, а Буденный, гордо расправил усищи и как-то неуверенно поинтересовался:
– А насчет постановления, сведения верные?
Комиссар кивнул:
– Вернее некуда. Мы с самим товарищем Жилиным на эту тему говорили.
Усач довольно хмыкнул:
– Вот и добре. Только мы пока погодим впереди телеги бежать и приказа дождемся…
А потом была подготовка к рейду. Я как-то поначалу сильно задумался, а кого, собственно, брать? Пешие, вроде сдерживать будут. Но потом прикинул, что в конечном итоге никто никого сдерживать не станет. Ковпак вон и артиллерию с собой таскал и даже танки и ничего. На тысячи километров ходил. Это еще если учесть, что немчура тогда была несравнима с нынешней. Так что, на месте оставляю львиную часть обоза (включая три новые прогрессивные вошебойки, которые мне успели сделать в паровозных мастерских и полевую кухню). Остаются рабочие Лапина. Остаются все тяжелые или ненадежные телеги, которые просто не выдержат дорог и бездорожья. И остается большая часть взвода управления во главе с Григоращенко. Взводный и будет старшим над всей этой солянкой. Мужик он умный и хваткий. Так что обоз будет под надежным наблюдением и посторонние его не растащат. Ну а нам, завтра поутру выходить. Надо только еще с буденновцами договориться о взаимодействии. Нет, в штабе с самим Семеном и его командирами мы пообщались. Но кое какие детали необходимо уточнить…
– И что, целый состав, вот эта штука остановит?
Я, глядя в бинокль на приближающийся и-за сопки паровозный дым дернул плечом:
– Кузьма, по идее, клин не останавливать должен, а ронять. И если поезд будет идти с хорошей скоростью, то он в тот овраг и нырнет.
Комиссар почесал заросший подбородок:
– А если, с не очень хорошей?
– Тогда слетит лишь паровоз. Или платформы если он их перед собой толкать будет. Но в любом случае весь состав встанет. Тут мы их и причешем.
В "клине Шавгулидзе", я был уверен. А вот в проводах, не очень. На них была матерчатая изоляция, пропитанная какой-то дрянью. Но изоляция оказалась местами надорванной, а изоленту толи не изобрели то ли мне дурку сваляли, делая большие глаза, предлагая при этом вместо изоленты, банку с особо вонючим клеем и полоски ткани. Так что клин, это наше все. Мне их три штуки сделали. Думаю, вполне хватит. Да и тяжеловаты они (каждый килограмм по двадцать, если не больше весит), так что таскать их желательно в телегах. Нет, с собой провода, конечно, были. И электродетонаторы добытые у матросиков из Азовской флотилии. А также, подрывная машинка которую лично ваял. И вот здесь у меня были сомнения во всем. И в конденсаторах, и в выпрямителях, и в генераторе. Но больше всего в проводах. Пробои в изоляции, при соприкосновении с землей, такую утечку дадут, что даже если все будет работать штатно, подрыва все равно не получится. Во всяком случае издалека. А совсем близко подходить – страшновато. И главное – никому это дело не доверишь. Посторонний просто сломает машинку (я ее делал, поэтому знаю, чего говорю).
Так что клин, это наше все.Вообще, за эти три дня мы углубились в тыл немцев километров на тридцать. Ну да. Сначала до них надо было дойти, а потом еще и обойти. Линии фронта не было, поэтому узнали, что дошли до зоны вражеского контроля, когда разведка очередной раз прислала вестового, который и доложил о наличии немцев в селе. Батальон свернул в степь и в дальнейшем, старался не приближаться к населенным пунктам. Шли еще полтора дня, в конце концов забазировавшись в удобной балке, откуда и принялись вести разведку. Обнаружили при этом, что до Нижней Кирсановки, где находится железнодорожная станция, километров пятнадцать. А когда прошли по речушке, текущей через балку, то и увидели этот замечательный мостик.
Времена ныне библейские, поэтому охрана вот таких небольших мостов, отсутствовала как класс. Единственное неудобство состояло в том, что помимо немецких воинских эшелонов проезжали и пассажирские поезда. А главное, зараза, без расписания! Так что, сначала надо понять, кто там едет и лишь потом ставить свой девайс на рельсы. Но сделать это мешает холм. И когда паровоз из-за него появится, то увидят уже меня. Гайки можно прикрутить быстро, но вот машинист, все равно успеет затормозить.
Чуть позже до меня дошло, что единственный кто здесь тормозит, так это я. Достаточно просто выставить наблюдателя на холме и он даст отмашку при виде нужной цели. Поэтому, отдав распоряжения, разместил батальон в засаде. В принципе, намечается все тоже самое что и с "Дроздами", только противник, будет упакован в вагоны. То есть, сопротивляться они начнут несколько позже. И в этот раз, мы особо упираться не станем. Вот как "максимы" отстреляют по ленте, так и начнем сваливать. То есть, эшелон остановился (или ушел под откос) после чего огневой налет на четыре-пять минут, а затем ноги в руки. Но жизнь, как обычно, внесла свои коррективы.
Паровоз шел довольно ходко. Немцы были аккуратистами поэтому спереди была прицеплена платформа, в которой, из мешков с песком и шпал было сделано два пулеметных гнезда. Разумеется, не пустые. За паровозом, следовали две платформы с четырьмя пушками. Затем две теплушки с закрытыми дверями и три теплушки с людьми. То, что с людьми, было понятно из-за того, что дверные проемы в них были открыты (днем сейчас не просто тепло, а даже жарковато) и мне были видны высовывающиеся головы любопытствующих интуристов. Далее шел пассажирский вагон. Наверное, для господ офицеров. Почему почти в конце? Все просто – это в нашем времени считается что в конце состава ехать не очень, из-за болтанки. А сейчас наоборот – чем дальше от паровозного выхлопа, тем комфортнее. Ну и завершала все, еще одна платформа со шпало-мешочным недодотом.
А бодро дымящий состав тем временем приближался и буквально через несколько минут я увидел то, что до этого наблюдал лишь в хрониках. Наехав на клин, пулеметная платформа нырнула мимо моста в овраг, даже без особого лязга. Зато паровоз, компенсировал все недостающие звуковые эффекты. Его повело в сторону и он, наполовину свешиваясь, в какую-то секунду проскочил почти до середины моста и тоже кувыркнулся вниз со скрежетом и здоровенным облаком пара поднявшегося с места падения. Одна платформа с пушками последовала за ним. Вторая просто соскочила с рельсов. Ее развернуло поперек, и она встала, зацепившись за опору, опасно кренясь. Пушки с нее сорвало и летели они чуть ли не до противоположного склона оврага. При этом одно из орудий, воткнулось своим кургузым стволом в землю так, что аж колеса с него отскочили. Сюрреалистичное зрелище.
Но нам было не до разглядываний. Над всей этой катавасией раздалась резкая трель свиста (это я постарался) и батальон заработал из всех стволов, по оставшимся стоять вагонам. От тех летели щепа и искры (когда пули попадали в металлические части). Потом до меня дошло, что странные звуки, раздающиеся из закрытых теплушек это визгливое ржание испуганных и раненых лошадей. Но менять что-либо уже не представлялось возможным. Тут хоть заорись – никто не услышат, так как грохот от пальбы стоял – мама не горюй!