Боевой эксперимент

– Все равно не ори, Шурик! – Максим слегка тряханул оборзевшего аборигена. – Лодку пригнал?

– А то как же! – важно ответил Шурик, ибо это был именно он. – Должен тебе сказать, не лодка – мечта! Она…

– Вот и хорошо, – остановил словоохотливого аборигена Оболенский. Развернулся к Костроме, который, стоя немного в стороне, с глубоким интересом прислушивался к беседе. – Все. Приехали. Командуй своим…

Кострома повернулся лицом к машинам и, подсвечивая себя также снабженным фильтром фонариком, поднял правую руку на уровень плеча, потом опустил ее, указывая на место рядом с собой. И тут же послышался… Наверное, шумом это назвать нельзя. Не раздавалось ни бряканья, ни аханья, ни вздохов. Было движение, сопровождаемое шорохом одежды, и почти неслышные щелчки подошв берцев о бетон. Несколько секунд – и группа, усиленная Артемом и Максимом, была готова к посадке на плавающее средство.

…Конечно же, Шурик наврал или просто преувеличил. А если такая лодка и действительно была его мечтой, то аборигена оставалось только пожалеть. Обычная рыбацкая посудина, обшарпанная, давно уже позабывшая свои лучшие дни и насквозь пропахшая рыбой. Но группа разместилась на ней полностью и даже не без некоторого комфорта. Впрочем, последнее было лишним. Плыть им предстояло всего лишь несколько минут.

Застучал двигатель, Шурик встал к штурвалу и уверенно направил лодку на тот самый огонек, который казался таким далеким, почти недосягаемым.

Кострома в это время занимался расстановкой своих людей. Или, если угодно, определял первоочередные задачи и исполнителей.

– Торпеда! – негромко окликнул он одного из бойцов и сделал несколько жестов.

Разведчик, чей позывной назвал командир, быстро переместился на нос лодки, ближе к правому борту. Сжался в комок, опустив лицо как можно ниже. И сам Кострома, и его бойцы по примеру Оболенского и Артема «утяжелили» раскраску лица и зачернили открытые части тела. Так что если не приглядываться специально, их трудно было отличить по цвету кожи от местных. Особенно в темноте. Но, как известно, береженого бог бережет, поэтому боец старался не отсвечивать.

– Руль! – еще несколько жестов. И тот боец, что был вооружен «винторезом» сместился к корме, укрылся за спинами товарищей и приготовил винтовку.

Сам Кострома подобрался к «капитану» судна и начал что-то ему негромко объяснять. Шурик только с важным видом кивал в ответ.

Закончив разговор, Кострома еще раз придирчиво осмотрел лодку, размещение на ней бойцов, хорошо ли они укрыли лица, и, видимо, вполне удовлетворенный увиденным, сам присел, наклонившись немного вперед и глядя на приближающийся понтон искоса.

Часовой – точнее, тот из пиратов-охранников, что дремал в это время на понтоне, – услышал шум двигателя лодки. Привстал, приблизился к краю понтона, всмотрелся в темноту. Что-то сказал на родном языке. Никто из спецназовцев его не понял. Зато Шурик вдруг растрещался. Молотил, как пулемет, не позволяя собеседнику – если этого несчастного можно было так назвать – вставить ни единого слова.

А лодка между тем подходила все ближе и ближе. «Часовой», стоя на самом краю понтона, взмахнул автоматом и что-то крикнул. В его голосе явно были слышны угрожающие интонации.

Шурик опять что-то застрекотал в ответ и повернул румпель. Лодка аккуратно притерлась правым бортом к краю понтона. Часовой шагнул еще ближе. То ли оттолкнуть хотел, то ли, себе на беду, посмотреть, кого это принесло ночью. И тут же навстречу ему пружиной рванулся Торпеда.

Пират и понять ничего не успел. Сильная рука легла на затылок и резко рванула его вниз, а другая рука, удлиненная ножом, метнулась навстречу. Легкий хруст разрываемых лезвием тканей, негромкий хрип – и Торпеда плавно, без плеска, опустил мертвое тело неудачника в воду.

– Пошли! – Кострома махнул рукой, и бойцы рванулись из лодки на понтон. Оттуда – сразу же, не останавливаясь – к трапу. Несколько секунд – и на понтоне уже никого не было. И только лодка тихо раскачивалась у импровизированного причала.

Максим, глядя на это, только головой покачал. И он, и Артем, и даже Шурик, изображавший из себя опытного морского волка, вынуждены были во время десантирования группы схватиться за борта лодки – им казалось, что она непременно перевернется. А морским разведчикам – хоть бы хны.

– Пошли? – Максим развернулся к Артему. Тот кивнул в ответ – можно.

Они шли в арьергарде. Не потому, что боялись поймать случайную пулю. Причина самая прозаическая. Работала слаженная группа. Каждый жест, каждый шаг, даже каждый вдох бойцов был неоднократно отработан, просчитан, продуман. Они знали друг друга, могли уверенно предугадать все действия напарника в той или иной ситуации. И вмешиваться в их работу посторонним значило усилить фактор случайности, что могло привести и к потерям, и к срыву операции.

Когда они уже поднимались по трапу, сверху донеслись негромкие хлопки специального оружия и лязг затворов. Максиму даже показалось, что он услышал запах пороха.

Кострома встретил их у трапа.

– Минус десять, – доложил он.

– Где команда? – обеспокоенно спросил Максим. – Нашли?

– Нашли, – ответил командир группы. – Заперты. Сейчас ребята ключ ищут.

– Давайте в темпе! – поторопил разведчиков Максим. Хотя куда уже торопить – и так все сделали четко и с минимальными затратами времени.

– Есть ключ, командир! – подскочил один из бойцов.

– Все! Открываем! – Максим торопливо двинулся вперед. – И – ни одного слова по-русски!

Они заранее договорились изображать из себя американцев, чей флот болтался неподалеку от этих мест, – форма и оружие все равно были иностранного производства, из стран блока НАТО, – а говорить только по-английски. Кто не знает языка, хотя бы в объеме одной-двух расхожих фраз, – надувать щеки и делать понимающее лицо.

Артем пошел вслед за товарищем. Основная работа при беседе с членами экипажа ложилась на него, как наиболее продвинутого в английском и имевшего – особенно в последнее время – приличную разговорную практику.

Дверь помещения, в котором содержались пленники, открылась. Члены экипажа, изрядно напуганные предыдущим визитом, подскочили с мест и отступили к дальней стене, стараясь держаться подальше от опасности…

Первыми в помещение вошли двое бойцов Костромы. Встали по обе стороны входной двери, замерли, глядя прямо перед собой. Следом за ними вошел Артем.

– Спокойно, господа! – сразу же начал он. – Морская пехота Соединенных Штатов! Мы пришли, чтобы освободить вас.

Лица, лица, лица… Радость, недоверие, слезы, дрожание губ…