Боевой оркестр (CИ)

Не обходилось и без 'потерь'. В таких случаях разносы бывали куда жестче:

– ...теперь расскажите всем нам, как это вы подставились.

– Товарищ инструктор, он ведь пошел на таран!

– Да ну, в самом деле? В таком случае вы недооценили противника, товарищ курсант, в результате не были готовы. Они и будут идти на таран. Для них погибнуть за их верховного правителя - наивысшее счастье. Смысл воинского служения. А для вас всех, товарищи, этот смысл состоит в том, чтобы всемерно помогать противникам в их стремлении. И уж точно не препятствовать. Вы правильно решили, что у номера четырнадцатого кончились патроны. А о таране не вспомнили. Теперь будете помнить.

В один из не полностью забитых трудами дней в особом отделе полка раздался телефонный звонок.

– Иван Порфирьевич? Это Александров беспокоит. Можно зайти по делу? Когда? Ну, так через четверть часа буду.

Если начальник особого отдела лейтенант госбезопасности Моркин и был удивлен визитом, то никак этого не показал. Наоборот, он разыграл радушного хозяина и даже предложил чаю.

– Не до этого сейчас. Нужен твой совет... или даже помощь.

Лейтенант изобразил служебное рвение. Получилось вполне правдоподобно.

– Вот карта. Смотри, здесь взлетно-посадочная полоса. Моим воробушкам предстоит взлетать вот так, в этом направлении. Вот тут они перестраиваются в боевой порядок. Вот здесь, как видишь, улицы, и видеть строй может любой. А построение у нас не из простых. Не покажешь ли на карте, где лучше бы нам учебные бои разыгрывать?

– Боишься, что сфотографируют, Сергей Васильевич?

– Если этот любопытный человечек - авиатор хоть с малым опытом, то и фотографии не понадобятся. А если без него - то да, съемки нужны.

– Уж здесь-то снимать не будут, у нас народ бдительный, сам знаешь, этакого фотографа разом скрутят, - палец особиста ткнул на место, где на карте был изображен поселок.

– Вот тут ты и не прав, товарищ Моркин. Существуют маленькие фотоаппаратики, вот этакие, с мыльницу. Выхватил, с бедра щелкнул и назад в карман. Сам, правда, не видел, но описания читал.

– С таким да, оно имеется, - глубокомысленно заметил лейтенант ГБ.
– Ну, а летчики, они могут над лесом свои кренделя заворачивать?

– Они-то могут, но нам желателен лес, где народу поменее.

Отдать должное Ивану Порфирьевичу: он думал недолго.

– Да хоть тут. Лесник там, правда, может появиться, а так-то дичи там, считай, нет. Грибам-ягодам не время. А вот тут не советую.

– Причины?

– А там официально рубка леса идет. И народ постоянно крутится вокруг, для себя пытается добыть. Пробовали запретить, так втихаря утаскивают.

Коринженер обратился вроде как к самому себе:

– Ну да... если взлетаем здесь, а перестраиваемся тут... тогда никто не видит...ну да...
– и неожиданно продолжил громким, ясным голосом, - спасибо тебе, Иван Порфирьевич, помог ты нам.

– Да чего уж, - отвечал польщенный Моркин, - работаем, как можем. А этот фотоаппаратик - германский, поди?

– Будешь смеяться, Иван Порфирьевич: американцы для гражданских целей разработали. Но разведку противника дураками считать - это самому дураком надо быть. Наверняка могли догадаться до применения этой игрушечки, чтоб заглянуть, куда не надо.

С этого дня самолеты полка набирали высоту один за другим и лишь в отдалении от взлетной полосы перестраивались. Особист лишь один раз глянул на это и удовлетворенно хекнул. А Рославлев подумал, что вероятность неприятностей от особого отдела должна уменьшиться.

Комбрига Рычагова пригласили на прием к Сталину. Ну да, пригласили, не приказывать же.

И эта просьба для Павла Васильевича совершенно не оказалась неожиданной. Все тот же Александров уведомил о ней заранее.

– Товарищ Сталин - из тех руководителей, которые любят держать руку на пульсе событий, - говорил коринженер с непонятной усмешкой.
– Так что вызов поступит к тебе задолго до окончания курса обучения. Что говорить, ты и сам должен знать. Но еще неплохо бы понимать дополнительные вопросы...

И теперь в кабинете у вождя Рычагов уверенно излагал:

– ...главным достижением полка полагаю кардинальное снижение аварийности.

Хозяин кабинета внешне вежливо перебил:

– Уточните, товарищ Рычагов, что вы понимаете под словами 'кардинальное снижение'.

– Я хотел сказать, что за все время обучения у нас не потеряно ни одного самолета, а также не был травмирован ни один летчик. Также...

Дальнейший доклад Сталин слушал в полном молчании. Закончив, комбриг краем сознания подумал, что все им сказанное Сталину уже известно. Выходит, и в этом Старый прав.

– Вы проделали большую работу и выдали хороший результат, Павел Васильевич, - улыбнулся вождь.

– Нет, товарищ Сталин. Все обстоит не так, - улыбка вождя исчезла, как будто ее не было.
– Не я проделал, а мы проделали.

– Кто такие 'мы'?

– В первую очередь коринженер Александров. Он не только снабдил полк превосходной техникой для обучения, но и сам постоянно выказывал высочайшую требовательность. Знали бы вы, какими словами курсанты крыли товарища Александрова, когда думали, что начальство не слышит! И повторить-то совестно. Кроме того, важную роль сыграл полковой комиссар Калачев...

И снова Хозяин не перебил посетителя ни единым словом. Потом прозвучал вопрос, который также предвиделся:

– Что вы полагаете необходимым сделать сверх того, что уже сделано?

Комбриг был предельно серьезен:

– Не только я сам, товарищ Сталин, но и летчики в звании лейтенанта догадались, кто может быть нашим противником в ближайшее время. Мало того, нашлись среди них умные головы, просчитавшие, что боестолкновения могут начаться в мае. Следовательно, командир двадцать второго истребительного авиаполка уже не успевает думать о неких стратегических и далекоидущих планах. На это нет времени. Но, будучи в звании комбрига, я должен все же прикидывать задачи, не ограничиваясь пределами авиаполка, пусть даже хорошего. Думаю, что о методах, которые практикует товарищ Александров, должны узнать и другие авиакомандиры высшего звена. В первую очередь имею в виду товарищей Смушкевича, Серова... короче, я подготовил список.