Боевой сплав

– Ну да, – задумчиво произнес парень. – Все и правда просто, как апельсин. Только эти навыки придется в себе вырабатывать, этому надо учиться.

– Вот и думай, прежде чем принимать решение и подписывать контракт на военную службу. – Одинцов протянул парню руку. – Ну, будь здоров, заступник девушек. Мне направо. Хочу отоспаться. Мне завтра на службу отправляться.

– Удачи тебе и спасибо за помощь, – смущенно улыбнулся Данила, пожимая сильную руку спецназовца.

Уснул Юрий с чистой совестью быстро и крепко. Как будто он сегодня выполнил свой долг. Хотя вся ситуация в ночном парке вызывала в нем лишь улыбку. Но если он тому парню открыл глаза на вполне серьезные вещи, то день прожит не зря. Офицер в армии – такой же воспитатель, как и учитель в школе. Это курсантам вдалбливали в головы еще в училище.

Наутро сразу же влезать в шкуру спецназовца не хотелось. Наверное, недели, проведенные в госпитале, все же сказались. И Одинцов решил немного потянуть время и не стал надевать военную форму. Еще немного побыть в гражданке, чтобы в самолете на тебя не пялились. А уж потом переодеться и явиться пред ясные очи командира. Если он, конечно, в расположении части. А вдруг командировка, а вдруг соревнования? И группа уехала без него. Тут лейтенант уже вздохнул с откровенным сожалением.

Осмотрев себя в зеркало постриженного, причесанного, чисто выбритого, спецназовец кивнул своему отражению. Порядок! А дальше обычная процедура. Зарезервированный через военного коменданта билет на самолет по воинскому «требованию», регистрация, ожидание в пассажирской зоне. Странно, но Юрию почему-то снова захотелось спать. Поглазев на пассажиров и не найдя среди них симпатичной попутчицы, с которой можно было бы мило поболтать, пофлиртовать, он уселся в кресло и закрыл глаза.

Пассажиры потянулись на посадку. Спецназовец не стал спешить, решив пройти в салон к своему месту, когда большая часть пассажиров уже усядется на свои места. Не хочется попадать в самую гущу предполетной суеты в салоне самолета, когда зачастую ручная кладь превращается не совсем в ручную, с которой не развернешься в проходе между сиденьями и которая никак не хочет втискиваться в полку над головой. Одинцову с его спортивной сумкой эти муки не грозили. Обычно он ее совал под свое кресло и на этом успокаивался до самого места назначения.

Стюардесса улыбнулась так, как будто они были давними и самыми приятными друг другу знакомыми. Она предложила пройти в салон, напомнив молодому человеку номер места. Следом вошли всего двое пассажиров, на чем посадка и закончилась. Но зато начались сюрпризы!

– Юра! – раздался сбоку радостный голос.

Спецназовец не сразу отреагировал, потому что так радостно по имени его в этом городе называть некому. Повернул на голос голову он лишь машинально и чисто из любопытства.

– Юра, это я, Данила! – сияя глазами, махал ему рукой с соседнего ряда вчерашний знакомый Данила Усов. – Я и не знал, что ты тоже летишь этим рейсом.

Одинцов вежливо улыбнулся, не зная еще, радоваться такому совпадению или нет, а Данила уже о чем-то шептался со своим пожилым соседом. Оказалось, что он уговорил его поменяться местами с Одинцовым. И когда подошедшая стюардесса разрешила такое перемещение, лейтенанту пришлось пересесть поближе к парню. Он уже знал, что за этим последует. Конечно же расспросы, расспросы и еще раз расспросы. Будет, конечно, еще и бурный восторг, но расспросов будет много. Ну, что же, придется провести с пареньком ликбез по армейской жизни как минимум и как максимум о жизни спецназа.

– Так я вот еще о чем хотел тебя расспросить, – с заговорщическим видом, понизив голос, начал Данила…

Глава 2

За иллюминатором простиралась необъятная панорама сибирской тайги, раскинувшаяся на многие километры, безграничная и величественная. Летним днем над этой дикой природой само солнце, словно великий художник, разливает свои золотисто-янтарные краски, заставляя хвойные леса сверкать и переливаться в такт то ли ветру, то ли самому дыханию земли. Деревья, стоящие плечом к плечу, создают сплошное зеленое покрывало, среди которого изредка мелькают крохотные зеркальные отражения озер, напоминающие бирюзовые капли на темно-зеленом бархате.

Горизонт тает в туманной дымке, сливаясь с необъятным небом. Горные кряжи местами прорезают лесные массивы вздыбленными спинами, уходящими вдаль. А вся тайга изредка пересечена тонкими нитями рек, переливающимися серебром под летним солнцем! Горы, величественные и древние, возвышают свои могучие плечи над тайгой, словно невидимые стражи сибирских просторов, оберегающие ее тайны. Прозрачный воздух на такой высоте делает очертания рельефа подчеркнуто четкими, каждый холм, каждый склон выступает в своем природном величии. Белые облачные барашки, плывущие беспечно над головой, создают иллюзию того, что земля и небо сливаются в один гармоничный ансамбль, где границы исчезают и остается лишь бесконечная свобода полета.

Вдалеке, на самом краю обозримой глазу дали, светится голубое небо над Байкалом, великим озером. И вся эта картина, величественная и успокаивающая, вызывает ощущение причастности к чему-то большему, вечному и непреходящему, к тому, что сотворено самой природой, чьи законы и красота неподвластны времени и людям.

Пассажиры, удобно расположившиеся в креслах и погруженные в свои мысли или в книгу, часто не подозревают, над каким великолепием пролетает их самолет. А многие просто привыкли летать этим маршрутом, и для них это сказочное видение за бортом стало обычной картиной бытия. Но каждый, кто взглянет в иллюминатор, не сможет остаться равнодушным к невиданной красоте этой дикой и такой загадочной и привлекательной сибирской тайги.

Юрий отоспался после ночных приключений и, теперь, отвечая на расспросы своего приятеля, думал, когда же Данила устанет и захочет подремать. Непрестанная болтовня все же утомительное занятие. Полет – самое располагающее к ленивой дремоте состояние. Впрочем, как и поездка на поезде или в междугороднем автобусе. И тут резкий мужской голос заставил спецназовца сразу отбросить все посторонние мысли и внутренне собраться в комок, превратиться в сжатую пружину.

– Всем оставаться на своих местах! Самолет захвачен! Кто встанет со своего места, будет сразу убит! Самолет захвачен!

В мгновение тишина самолета наполнилась зловещим эхом слов: «Самолет захвачен». Несколько секунд казались вечностью, когда крики и всхлипывания начали просачиваться сквозь это наступившее безмолвие. Люди обменивались испуганными взглядами, как будто пытались найти у соседей ответы на вопросы, которые казались слишком страшными, чтобы их озвучивать. Но вот еще миг, и в салоне началась паника. Плач детей смешивался с хриплыми, сдавленными голосами их матерей, которые старались сохранить хоть каплю самообладания. Один из мужчин, сидевший слева от Одинцова, потея, дрожащими руками прижимал к себе жену и детей, его глаза бегали по салону, как будто в поисках спасения. Молодая женщина на переднем кресле судорожно хваталась за маленький крестик, висевший на цепочке на ее груди, шептала молитвы, давясь слезами. Пожилой мужчина рядом с ней закрыл глаза и, казалось, смирился с предстоящей судьбой, его лицо выражало глубокую грусть и усталость.

В кресле, расположенном ближе к кабине, бизнесмен в идеально выглаженном костюме сжимал свой смартфон с такой силой, что костяшки его пальцев побледнели. Попытки найти сигнал бесплодны, он понимал это, но все равно старался поймать его, будто от этого зависела его жизнь. Одна из стюардесс, разносившая напитки несколько минут назад, металась между рядами, стараясь успокоить пассажиров, но ее собственная паника была видна невооруженным глазом. Ее голос, обычно спокойный и приветливый, теперь дрожал и был надломленным. Один из террористов схватил ее за воротник и рванул с такой силой, что девушка упала на колени одного из пассажиров, который сразу закрыл ее голову ладонями и умоляюще посмотрел на бандита.