Боевой сплав

Каждая секунда тянулась бесконечно долго, и каждому хотелось бы, чтобы происходящее было всего лишь кошмарным сном. Напряжение сгущалось в воздухе, словно перед грозой. Все, от младенцев до стариков, были объединены одним общим чувством – необъятным, всепоглощающим страхом. Вновь установившаяся тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами и молитвами, была невыносимой. Почти каждый на борту чувствовал хрупкость своей жизни, будто мир, в котором они жили до этого мгновения, вдруг рухнул под тяжестью реальности.

Мужчина в деловом костюме, до этого без устали стучавший по клавишам ноутбука, теперь сидел неподвижно, его глаза были сфокусированы на какой-то точке перед ним. Пожилая пара, держащаяся за руки, с неизбывным ужасом смотрела на террористов, словно молчаливо молясь о чуде. Лица стюардесс вытянулись, их глаза блестели от страха. Они только что пытались успокоить паникующих пассажиров, стараясь внушить им уверенность, которую они сами не ощущали. Но теперь и они вынуждены были сесть и лишь смотреть на пассажиров и шептать тем, кто был рядом с ними: «Все будет хорошо», хотя в тоне их голосов улавливалась неприкрытая дрожь.

Взвизгнула бортпроводница, которую один из террористов схватил за волосы, сбив форменную пилотку, и потащил за занавеску. Посреди салона стояли двое, и у каждого в руке был пистолет. «Как они смогли пронести оружие на борт? – думал Одинцов. – Все современные средства безопасности практически исключали такую возможность. Кто-то оставил заранее в салоне во время подготовки самолета к полету? Или вместе с порционными обедами для пассажиров?» В салоне пахло гречневой кашей. Сейчас это было неважно. Об этом можно будет подумать потом, да и есть кому потом подумать об этом и выяснить, как в самолете оказалось оружие, а сейчас была ситуация, опасность для большого количества людей, и трагедию нужно было предотвратить. Было хорошо слышно, как за занавеской третий мужчина буквально кричит в телефонную трубку связи с экипажем:

– Самолет захвачен! Никто не пострадает, если вы откроете дверь. Не послушаетесь, и мы сейчас начнем резать вашу бортпроводницу на кусочки! Хотите слышать, как она будет кричать? Ну?

Девушка закричала, но, видимо, пока еще не от боли, а от страха. Наверняка ей сейчас приставили нож к горлу. Пилоты, конечно, откроют дверь и впустят в кабину террористов. Им пока ничего не угрожает, кто-то ведь должен вести самолет туда, куда захотят захватчики. Спасти самолет нельзя, пассажиров тоже. Террористы могут начать убивать пассажиров, а значит, дверь открыть придется. А дальше что? Самолет изменит курс, или бандиты свяжутся с властями и предъявят какие-то требования.

– Давай нападем! – громко зашептал в ухо Данила. – Ты левого, а я правого, а потом кинемся за занавеску к проводникам и «сделаем» третьего. Он и понять ничего не успеет, он же не видит оттуда салона.

– Заткнись и сиди смирно, – так же тихо со злостью прошептал Одинцов.

– Ты что? – удивился парень. – Тут ведь дел на пару секунд! Их же всего трое! Люди помогут. Тут ведь еще мужчины есть. Нам только начать, и нам помогут.

– Вдвоем мы быстро встать из кресел и напасть не сможем, – опустив лицо, чтобы не было видно его губ, быстро заговорил спецназовец. – Второй успеет выстрелить прежде, чем ты встанешь на ноги.

– А я не боюсь! – грозно прошептал парень. – А ты что? Струсил, что ли? А кто мне недавно говорил, что есть такая профессия…

– Идиот, кто же делает такое без подготовки, не оценив ситуацию, не поняв, что происходит? Их не трое, их человек восемь в салоне. Просто еще человек пять сидят наготове. На случай вот таких вот дурацких поступков пацанов.

– Откуда ты знаешь, что их восемь? – сразу сбавил тон Данила.

А Одинцов понял это. Почти сразу. Он вспомнил черноволосого мужчину в кожаной короткой куртке и молодого высокого светловолосого мужчину с напряженным лицом. Перед вылетом он обратил на обоих внимание еще в терминале. Светловолосый очень нервничал там и нервничает сейчас. Второй мужчина, в кожаной крутке, там буквально сверлил взглядом светловолосого. Смотрел на него, почти не отрываясь, но они больше часа не разговаривали и не подходили друг к другу. А сейчас они сидели рядом и после посадки даже разговаривали.

А вон тот, с курчавыми длинными волосами и усами, с опущенными вниз концами под Владимира Мулявина, заходил в терминал вообще без ручной клади. Просто его внешность как-то бросилась в глаза и запомнилась Одинцову. Но в самолет он садился, неся спортивную сумку. Это точно, вон она и сейчас над головой в отсеке для ручной клади. И если в салоне есть еще террористы, то они должны быть распределены по салону так, чтобы можно было вмешаться в любую непредвиденную ситуацию, которая может возникнуть. Таких зон должно быть три, в том числе у посадочного и аварийного люков. Одинцов с Данилой сидели так, что видели практически весь салон. И теперь спецназовец, пробегая взглядом по рядам кресел, заметил еще троих мужчин, которые обменивались взглядами с двумя вооруженными людьми, угрожающими пассажирам. Всех нейтрализовать сразу не удастся. Одному точно не получится, у Данилы Усова слишком мало опыта и исключительно спортивные навыки. А здесь нужны боевые навыки. Следует действовать быстро и умело, надежно выводя противника из строя, убивая с одного удара.

Экипаж, конечно же, открыл дверь, и третий террорист вошел в кабину пилотов. О чем там идет разговор, не узнать. Яснее ясного, что самолет изменит курс. Кажется, уже меняет, судя по наклону и ощущаемому развороту. Если спецназовец не ошибался, то самолет развернулся, взяв курс заметно южнее. Куда? К южной границе, к странам Средней Азии, в Китай, в Пакистан? Но ясно, что уже не в Иркутск.

– В каком случае они могут взорвать самолет прямо в воздухе? – напряженным от возбуждения голосом спросил Усов.

– Не станут они его взрывать, – спокойно возразил Одинцов. – Это блеф. Мне кажется, что их цель – скрыться. Это не религиозные фанатики. А может быть, они что-то важное везут. То, что нужно вывезти с территории России.

– И что нам делать?

– Сидеть и ждать моей команды, – жестко приказал спецназовец. – Ни одного шага, ни вздоха без моей команды! Атаковать без подготовки, не зная сил и намерений террористов, – значит наломать дров, что приведет к большому количеству жертв. Нужно наблюдать, ждать подходящего момента, когда шансы на победу будут максимальными или когда не будет иного выхода.

– Есть, командир, – не очень уверенно ответил Данила.

Вячеслав Щербаков проснулся от того, что раннее утреннее солнце светило ему прямо в глаза. Он чувствовал это сквозь закрытые веки. С трудом приоткрыв один глаз, он увидел, что часы на стене напротив кровати показывают всего пять утра. И только теперь Щербаков понял, что проснулся не от первых лучей солнца, мешавших ему спать, а от женского всхлипывания. И все воспоминания о вчерашнем вечере и ночи вспыхнули в его памяти ослепительным фейерверком и накрыли его с головой. Черт! Вероника…

Он лежал на краю кровати, распахнув глаза и пытаясь ухватить реальность сквозь не отпускавшее его сонное оцепенение. Линейка света от приоткрытых штор мягко играла на зареванном лице девушки.

– Вероника, ты что, не ложилась… не спала?

Вячеслав смотрел на нее, понимая, что он несет полную чушь, что все гораздо сложнее. Он пытался услышать хотя бы намек на мысли Вероники, но ответом ему было лишь молчание. Черт, что же не так? Ведь вчера все было просто супер… Кажется.

– Я не смогла заснуть. – Ее голос был тихим, чуть дрожащим, как будто она еще не справилась с нахлынувшими чувствами. – Ты просто вырубился, и… я не знала, что делать.