Боевой устав Гоблина

– Гады позорные. А еще армия называется! Где этот подонок Маггут?

Я отправился бродить по селению, высматривая в свете костров товарища. Повсюду веселились пьяные гоблины, и отличить местного жителя от наемника было почти невозможно. Многие скинули рубахи защитного цвета и щеголяли с голыми торсами.

– Эй, красавчик, иди к нам! – крикнула мне какая-то губастая красотка. В носу у нее красовалось огромное кольцо. – Садись, поцелуемся!

Ее кавалер, судя по всему, уже отрубился. Фигурой он походил на Зака. Я поспешил к костру. Перевернув пьяного в стельку гоблина, разочарованно крякнул.

– Эй, ты что? – насторожилась черная девка. – Парней любишь, что ли?

Сидевшие поблизости от огня наемники незлобиво заржали.

– А что тут такого? – послышался сзади голос доброго Джадога. Он возник в круге света, будто демон ночи. – Чем парни хуже девчат? Даже лучше! Верно, друг Федор?

– Не отнимай у меня человеческого воина, извращенец, – возмутилась девица и силком усадила меня подле себя. – Он тебя не хочет, противный! Уходи! Правда же, мой герой? Ведь я тебе больше нравлюсь?

– Да, безусловно!

– Злой, негодный мальчишка, – обиделся Джадог. – Ты еще пожалеешь, что оскорбил мое светлое чувство. – Он вскинул руки к лицу и понуро удалился в ночь.

Но пока ни о чем таком я жалеть не собирался. Напротив, Джадог начал досаждать мне даже больше, чем злобный Квакваса. Тот хотя бы с любовными признаниями не лезет! Уже за одно это его следовало уважать и опасаться.

– Пойдем со мной в заросли, красавчик, – промурлыкала гоблинша. Пока я размышлял о своей личной жизни, она успела задрать пальмовый подол и уже вовсю двигала бедрами, охмуряя бледнолицего воина. – А ты мне за это десять метикалов подаришь.

– У меня только девять… А чехол у тебя есть?

– Девять? – возмутилась она и тут же опустила листья на место. – Да как ты смеешь приставать к честной женщине за такие гроши! – Она отпихнула меня и стала высматривать свободного воина армии таха. – Сегодня только за десять! Или ищи метикал, или даже не трогай меня, негодяй. Все вы, люди, мерзавцы.

– Не очень-то и надо! Деньги целее будут.

Я поднялся, но был остановлен возмущенными криками гоблинши:

– Подонок! Он меня щупал! Изнасиловал! Где мои метикалы, скотина?

Из ближайшей хижины высунулся седовласый гоблин с копьем. Оценивающе оглядел меня и большой нож на моем поясе.

– Замолчи, дура, – проворчал он и нырнул обратно.

Пришлось бедной женщине так и поступить, но горевала она недолго – заприметила во мраке нового кандидата и помчалась на его поимку. Я же разочарованно двинулся в обход деревни. Что ни говори, а сегодняшний банный эпизод на реке оставил в душе глубокую рану. Не окажись девка такой твердой в своих принципах, она могла бы пожать изрядные любовные плоды.

* * *

В эту ночь ни одна туземка не пожелала разделить со мной любовные утехи за сумму, меньшую чем десять метикалов. Точнее, желающих нашлось довольно много, однако были это очень страшные или совсем уж древние гоблинши. Они даже предлагали мне пищу, но я решительно отвергал такую противоестественную форму любви. А с откровенно несовершеннолетними, будучи в душе эльфийским миротворцем, я решил не связываться.

Тем более что самых юных девиц уже загнали спать.

Несколько раз мне предлагали «живую» кожу, так выгодно проданную Заком любвеобильному снайперу Джадогу. Кожа быстро переходила из рук в руки. Впрочем, скоро у меня появились сомнения в удачности сделки, заключенной орком. В деревне, затопляемой волнами необузданной страсти, цена обрывка искусственного эпидермиса росла бешеными темпами.

Когда ко мне подкатился третий продавец, «сокровище» строило уже двести пять метикалов!

– Ты свихнулся, боец, – оторопел я. – Это же больше золотой кордобы. За такие деньжищи можно сразу двадцать девочек склеить, и еще на выпивку останется.

– Да тебе и одной-то не удалось! – презрительно молвил гоблин. – Проходи мимо, нищета белопузая! Так и помрешь импотентом.

Через час блужданий по деревне, насмотревшись всяких безобразий и выслушав массу обидных обвинений в жадности или импотенции, я достиг окраинного строения, напоминающего сарай. Его как раз покинула помятая девица. Она быстро убедилась в моем недостаточном богатстве и упорхнула, а я с глухими проклятиями ввалился внутрь. Как ни странно, сарай оказался достойным того, чтобы в нем мог одиноко вздремнуть диверсант, уставший от общества похотливых гоблинов.

– Кто там? – услыхал я грубый голос Зака. – Проваливай, шлюха, деньги уже кончились!

– Это я, твой командир, – сурово сказал я и зажег спичку. – Не нужно мне твоих грязных метикалов, у меня и свои есть.

– Откуда? Неужто никому не захотелось одарить тебя пылкой любовью? – опешил орк.

– Отвяжись.

– Да ты просто жмот! Все воины делятся доходом с нищими аборигенами, а ты каких-то десять метикалов пожалел. И никакой ты мне не командир, кстати, а простой солдат.

– Сказал же, заткнись, дезертир. Лучше объясни, почему здесь так пусто? – спросил я настороженно. – Неужели перекрытия ненадежные? В каждой хижине по десятку наемников, а тут лишь мы с тобой да пауки.

Я стал простукивать стены, как в кутузке деревни Хенд, и даже подпрыгнул, чтобы потрогать потолок, но только сбил какое-то толстое крылатое животное – оно с воплями и треском крыльев принялось метаться по сараю, пока не угодило в дверной проем.

– Прекрати шуметь, а то еще нагадят нам на морды ядовитым пометом, – возмутился орк. – Я всем сказал, что сегодня здесь ночует белая обезьяна Федор, и мои большеносые братья разбежались. Крысы, кстати, тоже за ними ушли, а шуршат летучие вампиры. Они высоко, им не страшно! Здорово я придумал? Кстати, я новый анекдот знаю, Джадог поделился. В общем, тувлюх собирается в Мувроп. «А ты знаешь, – говорит ему жена, – что там сорок градусов в тени». – «Тувлюх не дурак, в тени сидеть не будет!»

– Смешно, оборжаться просто… Между прочим, этот Джадог оказался пронырливой сволочью. Уже перепродал твою «живую кожу» с хорошим наваром. То-то будет скандал, когда выяснится, что толку от нее – как от бегемота шерсти!

Однако Зак лишь скептически хмыкнул, хотя и с оттенком недовольства.

Я отыскал ровное место с кучкой сухих листьев и разлегся на нем. Ноги гудели от долгих скитаний по Чикулеле, а на сердце было тоскливо. Что за жестокая судьба диверсанта!

– Странно все это. Неужели таха не идут в этот сарай, потому что считают меня прокаженным? – озадачился я. – Или думают, что я скоро стану десятником, вот и подлизываются. Дескать, спи в просторной хижине, без нашего смрада и храпа. Да, это похоже на правду.

– Ничуть не похоже, – возразил Зак и подгреб под себя остатки пальмовых листьев. Теперь он возвышался над земляным полом, словно лежал на помосте. – Кем ты себя возомнил, мужик? Намылил спину Зийле, и уже десятник? Эдак всякий крестьянин сумеет! Еще и получше.

– Мы с ней в пещере этим занимались! – вспылил я. – На бывшем оружейном складе.

– Ты подло воспользовался моментом и трахнул командира, негодяй? Ну так расскажи об этом на утреннем построении, всем будет интересно. Особенно тысячнику Боксугру.