Боевые дельфины

Пирс невысок, и полет длится чуть дольше секунды. Плюх!

Фонтан зеленоватых брызг и расходящиеся от места падения круги…

Скоро на краю пристани появляется несколько «башибузуков». Их лица перекошены от злобы, в руках – готовое к стрельбе оружие. Старший отправляет двоих подчиненных влево от пирса, двоих – вправо; сам остается на месте и с мстительным нетерпением вглядывается в мелкую прибрежную рябь. Никого…

Глава 3

Российская Федерация, Черноморское побережье.

Три недели назад

Не знаю, что меня больше заинтриговало: обнаруженная на дне торпеда или странный предмет, буквально «оживший» на моих глазах и умчавшийся в сторону открытого моря.

Всплываю. В голове сумбур.

Сделав несколько взмахов руками, обнаруживаю неподалеку надувную шлюпку с подвесным мотором и сидящими на ее бортах парнями-спасателями.

Подзываю их и прошу обозначить место якорным буем.

– Нашел? – помогают мне спасатели забраться в шлюпку.

Открываю рот, чтобы рассказать о торпеде, и… лишь пожимаю плечами. Внезапно приходит осознание простой вещи: если я не проясню ситуацию с удивительно «ожившей» штуковиной, то никогда не прощу себе эту слабость. А для выяснения подробностей необходимо еще раз спуститься под воду.

«Что, Черенков, охота пощекотать в паху нервы? – спрашиваю сам себя. И себе же отвечаю: – Ну, тогда овощ тебе в помощь. В смысле – хрен с тобой…»

– Показалось, будто что-то лежит на дне, вытянутое… Воздуха не хватило. Нужно еще разок проверить.

– Мы как раз акваланг подвезли, – информирует старший.

– Проверили? Заправлен?

– Давление в норме.

Приваливаюсь к борту.

– Сейчас, мужики, чуток передохну.

– Ничего-ничего – мы подождем. Сигаретку дать?

– Спасибо – не курю.

– И то правильно. Для такой работенки легкие нужны, как меха у баяна!..

Под ненавязчивый треп спасателей я гляжу в небо и думаю о найденной торпеде. Я уже догадался, что за боеприпас мне попался на двадцатиметровой глубине.

Солнце довольно высоко, и дно освещается – лучше некуда.

Старенький акваланг работает исправно. Я на глубине. Осматриваюсь…

Торпеда со следами моих раскопок лежит на прежнем месте. А вот второй предмет, внезапно сорвавшийся со дна и уплывший, исчез.

Тяну за рукоятку нож и медленно приближаюсь к песочному бархану, под которым покоилось это нечто…

На песке небольшие углубления; вокруг – полосы и росчерки, словно размышляя над сложной задачей, кто-то рисовал замысловатые фигуры.

Делаю вокруг торпеды большой «круг почета», внимательно вглядываясь в каждую складку…

Никого. И ничего. Что ж, займемся торпедой…

Повторно и более основательно изучая семиметровую «дуру», чье боевое зарядное отделение содержало двести восемьдесят килограммов взрывчатого вещества, я уже не сомневаюсь: передо мной одна из первых немецких электрических торпед – G7e, принятая на вооружение флотом фашистской Германии в начале Второй мировой войны. Революционное для своего времени изделие – «бесследное» и способное пройти на тридцати узлах дистанцию в семь с половиной километров. К слову, Советский Союз подобного совершенства в производстве торпед достиг лишь к концу войны.

Просьба Анапова из Агапы выполнена – заключение готово. Жаль, что на дне оказалась настоящая торпеда, а не кусок трубы, – людей действительно придется эвакуировать. Но свою работу я сделал качественно. Теперь можно и расслабиться. Сейчас выполню «круг почета» и рвану наверх…

Круг я не завершил, увидев летящую из мутной глубины тень.

Господи, да что за хрень тут происходит?!

До поверхности далековато, спрятаться не за что. Остается одно – выхватить нож и приготовиться ко всякого рода неожиданностям.

Сгруппировался, жду. План предельно прост: хочу увернуться от первого удара и пустить в ход свое единственное оружие.

Часто подрагивая вверх-вниз, тень приближается, ее размеры увеличиваются…

Приглядевшись, я вдруг понимаю: это же афалина! Обыкновенный черноморский бутылконосый дельфин.

От данного открытия легче не становится. Да, дельфин. Да, лучший друг человека в море. Но с его психикой явно что-то не в порядке, ибо случаев нападения этих животных на людей я не припомню. Хоть убей – не припомню.

Работая мощными хвостовыми плавниками и разгоняясь, гибкое гладкое тело скачет вверх-вниз, вверх-вниз. Дистанция стремительно сокращается.

Чувствую, уклониться от атаки будет невероятно сложно.

Я уже гадаю, чем он нанесет удар – развитым клювом или выпуклой лобно-носовой подушкой, – когда ситуация разом меняется: на удалении метров восьми дельфин вдруг перестает работать хвостом и теряет скорость. До меня он доплывает по инерции.

Выставляю левую ладонь с тем, чтобы отвести в сторону его морду, а он делает последнее резкое движение: уходит вниз и бьет по предплечью высоким спинным плавником. Это не похоже на атаку, а скорее имитация.

Обессиленный дельфин беспомощно опускается на дно.

Погружаюсь следом и замечаю тонкий блестящий предмет, торчащий в его светлом брюхе.

Ах, вот в чем дело! Видимо, какая-то сволочь решила поохотиться и всадила в афалину стальной гарпун. В таком случае агрессивное поведение взрослой и довольно крупной особи вполне объяснимо.

Афалина мягко ложится на дно и конвульсивно дергает телом, отчего торчащий гарпун чертит на донных отложениях замысловатые фигуры. Теперь понятно происхождение линий и росчерков вокруг углублений на песке.

Внешне дельфин спокоен, но глаза и грудные плавники выдают нервозность. К тому же периодически слышен тонкий свист – звук, издаваемый этими животными в минуты опасности.

Подплываю ближе. Осторожно прикасаюсь к глянцевой спине. Осматриваю торчащий в теле гарпун…

Нет, пожалуй, лучше его не трогать. Гарпун нанес проникающее ранение, и неквалифицированная помощь может навредить внутренним органам бедного дельфина.

Глажу спину у плавника, смотрю в усталые, наполненные болью глаза. Эмоций у животного почти нет.