Боевые животные
Шрифт:
(«Вокруг света», 1984, № 9)
Матадор-паяц
Испанский тореро Блас Ромеро недавно подписал контракт на пять сезонов подряд. Причем он будет выступать в не совсем обычной роли… паяца. Среди любителей корриды это вызвало вспышку страстей. В чем же состоит его номер? Блас Ромеро выходит в шелковом, в блестках костюме, лицо его напудрено. Появляется бык. Но тореро-клоун вместо шпаги берет в руки саксофон. Грустная мелодия плывет над ареной. Даже бык, впадая в меланхолию, задумчиво опускает голову. Левая рука клоуна по-прежнему на клапанах саксофона, а в правой вдруг появляется мулета, которая молниеносно вонзается в загривок зверя. Единственное, чего
(«Вокруг света», 1973, № 5)
Самое испанское из всех зрелищ
Несколько дней Лас-Пальмас жил ожиданием корриды. На серых стенах домов и выбеленных заборах пестрели красочные плакаты, возвещавшие о предстоящем бое быков. Мальчишки, нанятые устроителями корриды за пять песет, обегали из конца в конец весь город, раздавая программки будущего представления. Крупным шрифтом в них было набрано: «В ближайшее воскресенье в 16 часов на „Пласа дель торрос“ встретятся шесть прекрасных севильских быков господина Санчеса с матадорами братьями Кампесинос и их куадрильей».
Бой быков пришел на Канарские острова несколько столетий назад вместе с испанскими завоевателями. В те годы на островах корридой отмечали лишь очень важные события: возвращение морских экспедиций, заключение мира или освящение нового собора. Тогда это было массовое празднество, правда, больше напоминавшее бойню: четко установленного ритуала еще не существовало. На арену выезжали разодетые всадники с копьями наперевес и на потеху публике устраивали кровавое представление. Если, паче чаяния, бык сбрасывал всадника с лошади, тот вынимал шпагу и с помощью слуг безыскусно убивал животное. К XVIII веку в Севилье уже открылась первая школа тавромахии. Повсюду возникали «пласы» — арены для корриды, складывались правила боя. То была эпоха процветания корриды. Бывшие вояки и беззастенчивые колонизаторы Нового Света обнаружили изрядную любовь к наряду тореро.
Немало лет прошло, но пристрастие к сильным ощущениям по-прежнему влечет жителей Канарских островов к «самому испанскому» из всех зрелищ — корриде. Нельзя, правда, сказать, что бой быков всем по вкусу.
(«Вокруг света», 1977, № 3)
Колете энкарнаду
Когда состоялась первая португальская коррида, никто точно сказать не может, но достоверно известно, что она уже проводилась не менее восьмисот лет назад. О более поздних представлениях даже сохранились документы, в которых подробно описывается, кто принимал участие в корриде, какие туалеты были на дамах, какие попоны были на лошадях и как выглядели кавалеры.
Корриды устанавливались по случаю праздника святого Антониу, по поводу рождения наследника, королевской женитьбы, приезда иностранной коронованной особы и других таких же знаменательных событий.
В более ранние времена не строили специальных стадионов для коррид, а устраивали представление на самых больших площадях. Например, в Лиссабоне к корриде готовили или площадь Росиу, или Террейра ду Пасу.
По периметру площади сооружались гигантские трибуны, скамейки обивали шелком, столбы покрывали золотой краской, над почетными ложами натягивали пологи с разноцветными кистями и украшали знаменами. Высокопоставленные семейства смотрели представления, устроившись у раскрытых окон королевского дворца. Корриде предшествовали спектакли с танцами под музыку, а уж потом на площадь выезжали первые кавалеры, сопровождаемые дюжиной лакеев. Так начиналась коррида в XVII веке, и в ней участвовали только отпрыски знатных семей. А корриды с профессиональными исполнителями ведут свою историю с XVIII века, т. е. с относительно недавних времен.
Собственно говоря, в Португалии распространена не коррида, а «тоурада». Хотя и то и другое называют боем быков, вообще-то никакого сражения между животными не происходит, а на арену быков выпускают по одному. Но только не в Вила-Франка-ди-Шира. И знаменит этот городок, расположенный в тридцати километрах к северу от столицы, своим «колете энкарнаду». «Алый жилет» — так переводится
название праздника, посвященного пастухам, которые выращивают быков для тоурады на землях муниципалитета Вила-Франка. Но прежде чем произойдут основные события на арене «Пальа Бланко», на улицах городка начинается парад пастухов. Медленно идут они на лошадях. Поверх белой льняной рубашки — алый жилет, на голове зеленый фригийский колпак с помпоном, на ногах гетры и до блеска начищенные черные башмаки с медными пряжками, в руке — четырехметровый шест, а к луке седла приторочено лассо. Кругом шум, приветствия, крики, мальчишки бегут рядом, стараясь подержаться за стремя, а всадники, невозмутимо торжественные, движутся в этой суматохе, устроенной в их честь.Три дня в конце первой недели июля длится в Вила-Франка этот праздник. И на это время улица, ведущая к площади возле «Пальа Бланко», меняет свой облик. На перекрестках щиты из толстых досок закрывают проходы на соседние улицы, мостовая посыпана опилками, публика посолиднее загодя занимает удобные места, а молодежь, как петухи на насесте, утраивается поверх щитов. И все с нетерпением ждут начала тоурады — «ларгады». Вот в конце улицы послышались крики: «Пошли, пошли!» Это значит, что выпустили молодых бычков, которым ничего не остается, как только бежать вперед по узкому проходу под свист, улюлюканье и крики зрителей. Вот тут-то любители острых ощущений и стараются показать свою удаль: одни стремглав бегут впереди быков, другие, поддразнивая животных, тем не менее примериваются, куда можно будет отпрыгнуть, дабы избежать нежелательного контакта с рогами и твердым лбом рассерженного животного. Так проходит ларгада. А затем события разворачиваются на «Пальа Бланко».
Публика неистовствует, аплодирует, приветствует, ахает, негодует, возмущается, освистывает. Кажется, человек и лошадь слиты воедино. Кентавр гарцует вокруг быка, роющего копытами песок арены. Кавалейру, бандерильеру, Тоурейру. Мулеты, фарны, пассы. Все это — тоурада, или коррида, или бой быков. Как хотите, так и называйте. Тысячи раз описанные, сотни раз отснятые на пленку акты спектакля. Кроме разве двух особенностей, существующих лишь в португальской тоураде: здесь быков не убивают, и в конце выступают форкадаш.
Как правило, это любители, а не профессионалы. Они выходят на арену последними. Становятся друг за другом в затылок — шестеро форкадаш против одного быка. Старший группы — «кабу» — занимает первое место в линии. Он делает шаг вперед, почему-то всегда при этом поправляя на голове колпак с помпоном, подбоченивается и кричит: «Э, тоуру браву!» — «Эй, смелый бык!» Мол, иди на меня, отважный бык, попробуй, померимся силами! Потом делает еще один шаг и еще. Как правило, бык не ждет, принимает приглашение и бросается, опустив голову, на храбреца. И когда до столкновения остается буквально доля секунды, «кабу» грудью бросается на голову быка: тело его точно укладывается между рогами, руки обхватывают шею животного. Четверо форкадаш также бросаются на быка, пытаясь остановить его, а последний, шестой участник команды, тащит быка за хвост. После такого посрамления быку ничего не остается делать, как остановиться и покинуть арену.
Это и есть вторая особенность тоурады — завершать выход каждого быка состязанием животного с шестеркой смелых форкадаш.
После тоурады глубокой ночью начинаются народные гулянья. С бенгальскими огнями, народными танцами и, конечно, жареными на огне свежими сардинами. Так заканчивается «Колете энкарнаду», народный праздник в городке Вила-Франка-ди-Шира.
(Игнатьев О. «Вокруг света», 1984, № 3)
Валезанские королевы (Коровьи бои в Швейцарии)
Вале — кантон, занимающий всю долину Верхней Роны до ее впадения в Женевское озеро. Это уголок необыкновенных контрастов природы, всякий раз открывающийся все новыми и новыми гранями…
Вале называют главным садом и огородом Швейцарии.
Его жители — великие труженики. Их основное богатство — крупный рогатый скот. Оказывается, бурый валезанский скот ведет свое начало со времен древних римлян! Здешние коровы во многом уступают симменталкам, зато они необычайно цепки, устойчивы на ногах, как нельзя более пригодны для высокогорных альпийских пастбищ. И страшно драчливы!