Бог Боли

Сесили: Как ты, Анни?

У меня болит в груди, и внезапный приток слез затуманивает глаза.

После того, как все произошло, я не только потеряла Крейтона, но мне также пришлось отпустить дружбу, которая, как я думала, сложилась у меня с Авой, Сесилией, Глиндон и Брэндоном.

Они перестали со мной разговаривать, и вполне заслуженно, учитывая, что они знали Крейтона гораздо дольше, чем меня.

Поэтому то, что Сесили написала мне после того, как я подумала, что потеряла ее навсегда, вытащило эти похороненные эмоции на поверхность.

Анника: У меня все хорошо. А у тебя?

Сесили: Все по-старому. Мы скучаем по тебе.

Я задыхаюсь от собственного дыхания, когда знакомое жжение жжет мне глаза.

Анника: Я тоже скучаю по вам, ребята. Очень сильно.

Сесили: Мы можем встретиться?

Анника: Я не думаю, что это возможно. Не уверена, слышали ли вы, но я больше не на острове Брайтон.

Сесили: О, я знаю. Я в Нью-Йорке.

Анника: Что? Правда?

Сесили: Сейчас брожу по Центральному парку в чисто туристическом стиле, хаха.

Анника: Пришли мне координаты. Я сейчас приеду.

Только когда я убираю телефон в карман, я обнаруживаю, что мама и Ян смотрят на меня с ожиданием.

Выражение лица мамы смягчается

— Хорошие новости?

— Да. Помнишь мою подругу, Сес? Сесилию? Она приехала погостить

— Пригласи ее к нам, — предлагает мама. —Я приготовлю нам обед, а она может остаться с тобой.

— Я не думаю, что это хорошая идея — приводить ее в наш дом, где так много охраны. Она не сможет справиться со всей этой атмосферой и будет чувствовать себя очень некомфортно. Будет лучше, если я пойду и встречу ее.

— Я пойду с тобой, — объявляет Ян.

— Нет, Ян. Я просто встречусь со своей подругой, а ты ее запугаешь.

— Босс наденет мои яйца на палку, если я отпущу тебя одну.

— Пожалуйста, Ян, — я хватаю его за руку и хлопаю ресницами. —Я просто хочу немного почувствовать себя нормальной. Кроме того, папа дал мне больше свободы

— Только не когда дело касается этих чертовых английских детей, — говорит Ян, демонстрируя свое крайнее отвращение к тому, как они все вычеркнули меня из своей жизни.

Он знает, как я была рада, что у меня появились друзья, поэтому он злится из-за того, что я так легко их потеряла.

Я пытался сказать ему, что Крейтон — их семья и друг детства, и они не простят мне за то, что я выстрелили в него, но он сказал, что если бы они были настоящими друзьями, то хотя бы попытались понять меня.

—Все будет хорошо, — я улыбаюсь. — Кроме того, папе не обязательно знать, правда, мама?

— Верно, — мама ловит его за другую руку. — Отпусти ее, Ян. Она заслужила это.

— Из-за вас двоих меня однажды убьют, — ворчит он, но разрешает мне уйти без сопровождения, напомнив, чтобы я позвонила ему при первых же неудобствах.

И держать телефон поближе — ведь по нему меня могут отследить.

Правда, со мной не всегда есть охрана. Вначале папа был занозой в заднице, но вскоре он позволил мне свободу, которую обещал, и мне больше не пришлось за нее бороться.

По какой-то причине это ощущалось как безвкусная победа.

Какой смысл в свободе, если я не могу использовать ее, чтобы быть с тем, с кем хочу? После долгой дороги я обнаружила Сесили сидящей на одной из скамеек в парке, читая какую-то книгу по психологии и не обращая внимания на то, что ее серебряные волосы привлекают внимание.

На ней футболка с надписью «Подожди... ты меня видишь?»

В тот момент, когда моя тень падает на нее, она поднимает голову от книги и смотрит на меня.

— Привет, — пытаюсь я, но безуспешно, чтобы не подавиться словом.

— Привет, — говорит она медленно, осторожно.

В воздухе повисает неловкая тишина, затем я опускаюсь рядом с ней.

— Я не могу поверить, что ты приехала в Штаты одна.

— Да, я тоже, — она закрывает книгу, засовывает ее в рюкзак и поворачивается ко мне лицом. — Ты... ты в порядке?

Я кладу обе ладони на скамейку и смотрю на небо. Люди, движение и шум окружают нас, как жужжание пчел, но вскоре они исчезают. В отличие от моих желаний, время не останавливается, оно продолжает течь дальше и дальше по бесконечному кругу.

— Наверное.

— Ты не выглядишь хорошо, — голос Сесили смягчается.

— Нет?

— Не совсем. Ты какая-то бледная и похудела.

— Я сижу на диете для балета.

— Значит ли это, что ты переезжаешь сюда навсегда?

— На самом деле у меня нет выбора. В любом случае, это к лучшему.

— Анника, которую я знаю, не сдалась бы так легко только потому, что обстоятельства украли у нее выбор. Она бы боролась, чтобы вернуть его, а если бы это не сработало, она бы нашла другое решение, чтобы получить то, что она хочет.

Я испускаю долгий вздох.

— То, чего я хочу, невозможно.

— Кто сказал?

— Тот, кого я хочу, — прилив слез щиплет мои веки, но я отталкиваю их.

— Хватит обо мне. Расскажи мне о себе.

— Как обычно, — она говорит грустно, как человек, которому на самом деле грустно. Я думала, что она повторяет мой тон, но она действительно звучит немного сломленной.

— Послушай, Анни.

— Что?

— Мне жаль.

— Почему?

— Потому что отвернулась от тебя после того, что случилось. Я не должна была этого делать, и мне очень жаль.

— Вам, ребята, было больно из-за вашего друга детства. Все в порядке, я понимаю

— Это не нормально, — слезы собираются в ее глазах, когда она берет мои руки в свои.

— Мы были твоими единственными друзьями, но когда это имело наибольшее значение, мы подвели тебя. Мне так жаль, что тебе пришлось разбираться со всем этим в одиночку.

Я подавилась слезами и сжала ее пальцы в своих.

— Спасибо тебе, Сес. Ты даже не представляешь, как много значат для меня твои слова.