Бог Боли

—ьЧто бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой.

— Значит ли это, что я могу иногда писать тебе?

— Конечно. В любое время.

Я ухмыляюсь и убираю руку, чтобы вытереть щеки.

— Как там дела в КЭУ?

— Все вернулись к нормальной жизни, я думаю. Глин постоянно похищается Киллом, как обычно. Брэн пропадает у нас все чаще и чаще. Лэн остаётся Лэном, постоянно замышляет какие-то неприятности. Илай пропал без вести. Реми продолжает донимать Крея, чтобы тот присоединился к его сатанинским начинаниям. А Ава несчастна, потому что у нее больше нет никого, кто бы слушал ее разговоры о моде. Она напилась прошлой ночью и сказала, что скучает по тебе.

— Я тоже по ней скучаю.

— Несмотря на шоу, которое она устроила в больнице?

— Да. Я знаю, что она не хотела этого. Ей было больно и обидно, и она имела на это полное право. Она всегда была близка с мамой Крейтона, и Илай что-то значит для нее, несмотря на ее попытки отрицать это. Так что ее буйная реакция имеет смысл, и я не виню ее за это. Скажи ей, что мне жаль.

— А тебе не кажется, что есть кто-то еще, перед кем ты должен извиниться? Например, перед тем, в кого на самом деле стреляла?

При одном только упоминании о нем у меня замирает сердце, и мне требуется несколько мгновений, чтобы взять себя в руки.

— И что это даст?

— Никогда не знаешь, пока не попробуешь

— Все кончено, Сес.

— Но...

— Я просто не буду тащить свою семью в грязь за это. Моя мама сильно переживает с тех пор, как все это началось, и у нее снова началась бессонница. Я не буду причиной рецидива ее психических расстройств. Я никогда себе этого не прощу

— Значит, ты просто пожертвуешь собой?

— Я просто сделаю то, что должна была сделать с самого начала. Выйду замуж за мафиози, сделаю своих родителей счастливыми, и все.

— А как же твоя жизнь?

— Ничего хорошего не произошло, когда я выбрала себя.

— Анни...

— Я едва держусь. Я делаю все, что в моих силах, понимаешь? Я пытаюсь убедить себя продолжать, несмотря на то, как сильно я хочу остановиться и позволить своей голове взять верх. Я очень, очень стараюсь, так что, пожалуйста, не дави на меня, Сес

— Хорошо, — она поглаживает мое плечо.

— Хорошо?

— Да, хорошо. Я не буду притворяться, что знаю, каково это — быть на твоем месте.

— Спасибо, — я делаю длинный вдох, но он не помогает развязать узлы внутри меня.

— Может, нам стоит перекусить?

Сесили соглашается и решает попробовать уличную еду. Мы едим хот-доги и много нездоровой газировки, а затем я отвожу ее в аэропорт.

Несмотря на мои попытки пригласить ее остаться, она хочет уехать и говорит, что это был импровизированный визит.

Она прилетела на частном самолете, и я провожаю ее до самого самолета.

— Разве у них нет машины, которая сопровождает один из этих самолетов? — спрашиваю я, пока мы идем к трапу. — Не то чтобы я возражаю против того, чтобы отвезти тебя.

— Я и не думала спрашивать. Первый раз летаю в одиночку, помнишь? — она принудительно улыбается, и я перестаю задавать вопросы

Возможно, она смущена или у нее страх перед полетами.

— Наверное, здесь нам нужно попрощаться, — я останавливаюсь у подножия лестницы.

— Нет, поднимайся со мной. У меня еще есть время до вылета, — она ухмыляется. — Мы можем выпить.

— Папе это не понравится, несмотря на мои попытки доказать мое русское происхождение.

— Да ладно, — она берет меня за локоть. — Я уверена, что он не узнает об одном напитке.

— Ты так говоришь, потому что не знаешь моего отца, — я позволяю ей вести меня вверх по лестнице. — Он может найти муху в Атлантическом океане, если приложит к этому усилия. Джер унаследовал эту черту, знаешь ли, и иногда я чувствую себя обделенной в крутом клубе Волковых

Сесили напряглась, и я остановился на середине лестницы.

— Что случилось?

— Ничего

— Ты стала грустной при упоминании моих отца и брата. Учитывая, что ты никогда не встречалась с папой, и все твои стратегические исчезновения происходят, когда рядом мой брат, я полагаю, это из-за Джера?

— Нет, — она неловко смеется.

— Это прозвучало не убедительно.

— Ты знаешь, что твой брат страшный.

— Он не напугал тебя в тот раз, когда ты защищала меня в бойцовском клубе

— Может, мне стоило испугаться, — пробормотала она себе под нос.

— Что это должно означать?

— Ничего, ничего.

Она ведет меня вверх по трапу, и мы садимся друг напротив друга на роскошные бархатные кресла.

Стюардесса приносит нам два фужера шампанского, и мы произносим тост, прежде чем выпить.

Или я пью.

Сесили все это время наблюдает за мной с унылым выражением лица.

— Это выглядит странно знакомо, как будто это я отправляюсь в полет, — я ухмыляюсь, затем делаю паузу. — Мне кажется, или я звучу пьяной после одного бокала шампанского?

Сесили встает.

— Я сейчас вернусь.

Я пытаюсь проследить за ней взглядом, но даже мое тело чувствует себя пьяным.

Папа убьет меня.

Если только я не уговорю маму и Яна пронести меня внутрь.

Я встаю, и самолет отклоняется от своей оси.

Черт.

Меня отбрасывает назад, и я ударяюсь о стену.

Нет. Не в стену. Мышцы.

Очень знакомый запах заполняет мои ноздри, перехватывает дыхание, оставляя меня барахтаться и задыхаться. Мое тело нагревается, а сердцебиение учащается, узнавая это прикосновение.

То самое прикосновение, от которого я засыпала бесчисленное количество раз.

Мне кажется, что я сплю. Снова.

Как в те мучительные ночи, когда я представляла себя уютно устроившейся в этих крепких руках. Где все вернулось к тому времени, когда мой мир был разрушен.

Но его глубокий, богатый голос звучит абсолютно реально, когда он шепчет:

— Ты думала, что все кончено, little purple?

Да, хочу сказать я, но мой язык слишком тяжелый. Слишком большой. Слишком неестественный. Слова замирают в горле, когда мое зрение становится черным.