Бог Человек, Истина, Жизнь, Разум

9

лом, который по ним давали учителя, а читал и изучал много дополнительной литературы, а на уроках часто дискуссировал с учителями, выходя далеко за пределы школьной программы и довольно часто последнее слово было за мной, хотя некоторым учителям это не нравилось и только одна старенькая учительница истории приветствовала меня в моих стараниях и пророчила мне будущее учено - го, юриста или политика. Еще в начальных классах школы я, как и многие другие еврейские дети по - сто янно сталкивался с антисемитизмом как со стороны соучеников (в основном это были всяческие дразнилки, которые заканчивались моими драками с ними), так и со стороны взрослых, в т. ч. учителей (конечно, это случалось реже, но зато было обиднее и причиняло реальный вред), когда часто явно - родители детей) и скрытно (учителя) становились на сторону моих угнетателей, это отражалось и на моей учебе (указанные учителя часто занижали мне оценки), на неохотном посе щении школы и на моих отношениях с матерью (мой отец погиб в Сталин - граде и захоронен в Пантеоне на Мамаевом Кургане, и мама одна с больными бабушкой, дедушкой и ее сестрой с семьей вырастила меня), Частые конфликты привели к предупреждению меня об исключении из шко - лы и мне пришлось не ожидая исключения перейти в другую школу и это как раз совпало с объединением мужских и женских школ в смешанные (до этого маль - чики и девочки учились раздельно в разных школах) так что в новую школу я пришел уже смешанную и это тоже стало для меня большим испытанием - выше я уже писал о моей влюбчивости, а это был как раз тот самый возраст (с 15 по 17 лет), когда чувство влюбленности уже почти взрослое и начинает отнимать на себя значительную часть внимания и времени, тем более, что для этого условия смешанной школы очень даже подходящие - ежедневное длительное общение с противоположным полом, большой выбор и разнообразие начинающих склады - ваться внешностей и характеров - все это стало для меня чрезвычайно интерес - ным и притягательным но и серьезным испытанием и поводом для конфликтов с соучениками, учителями и мамой. Дело в том, что мне всегда одновременно нравились несколько девочек. И вот, в восьмом классе мне нравились две одноклассницы - Ира и Вера, кстати, Ира была первой из многочисленных Ирин, с которыми я на протяжении всей жизни имел более или менее близкие отношения и почти все мои "симпа - тии" были Иринами (моя первая на - стоящая любовь, бывшая и "повторная" же - ны, моя многолетняя подруга и моя половина - тоже Ирины. Кроме одноклассниц мне нравилась Галя из параллельного класса и Ира (студентка из соседнего двора). В соседнем дворе было много молодежи - десятиклассники, студенты и

10

ежедневно вечером во дворе устраивались танцы под радиолу, и я, мой друг и со - сед Алик и обе Иры были конечно постоянными участниками. За одноклассницей Ирой, кроме меня "бегали" (как тогда выражались) и мой друг Алик, одноклассники Толя, Гриша и Леня, а она была со всеми кокетливо "любезна", но не показывала долго никому предпочтения. У меня было преиму - шество по сравнению с другими "ухажерами" - наши с Ирой дворы разделял реденький и низкий забор и я имел больше возможностей общаться с Ирой, кроме того, в забор был встроен дощатый летний душ, задняя стенка которого выходила в наш двор, в ней было несколько дырочек от выпав - ших сучков, летом этот душ был для меня "магнитом" (из песни слов не выки - нешь, мне ведь было 15-16 лет), т. к. в нем регулярно купались обе Иры и я не раз, подсматривая в дырочки видел их обнаженными (у обеих были соблазните - льные фигуры), что еще больше стимулировало ухаживание за одноклассницей Ирой, (студентку Иру я мог "любить" только визуально, (из-за разницы в возрасте ухаживать за ней мне было не позволительно по тогдашним правилам) и мне раз - решалось с ней только танцевать, кроме того у нее был "официальный" ухажер. Только весной в 9-м классе, когда нас всем классом отправили в колхоз на месяц на прополку и поселили в клубе (на следующий день расселили по хатам колхозников), где мы первую ночь спали в танцзале без света вместе "покотом" на полу (нам выделили только матрацы и одеяла), Ира, наконец, дала понять, ко - му она отдает предпочтение (правда об этом никто так и не узнал) - но она легла спать рядом со мной и мы накрылись одним одеялом. С другой стороны Иры, нахально отодвинув ее подругу Нелю, втиснулся Леня (кстати почему-то в классе все считали, что именно он нравится Ире - он сочинял стихи и даже имел кличку "Пушкин", был тогда уже гимнастом 3-е - разрядником, правда и я рисовал лучше всех в школе и занимался боксом, но тогда разряда еще не имел) и пытался перетянуть наше одеяло на себя (а он ле - жал под одним одеялом с Нелей, которой давно нравился, поэтому она легла ря - дом с ним, потом после школы они поженились), но Ира шепотом выругала его и повернулась к нему спиной а когда все стихло я осмелился положить ей руку на грудь (мы спали все одетыми) и она не сбросила ее, а положила на нее свою руку и крепко прижала, что вдохновило меня действовать дальше и я просунул руку под ее спортивную куртку и положил руку уже на "живую" грудь (которую я много раз видел, когда она купалась в летнем душе, и которую я поэтому пред - ставлял как бы своей). Так мы с ней пролежали всю ночь (не знаю спала ли она, но я не сомкнул глаз до утра), а утром нас расселили по хатам и после этого она опять была оди - накова со всеми ухажерами и не разу не показала ничем, что между нами что-то

11

было, хотя я стал считать, что имею на нее особые права, не раз пытался как-то реализовать их, но безуспешно. Только после колхоза она иногда оставалась со мной после танцев в ее дворе и мы сидя вдвоем на скамейке о чем-нибудь беседовали и она иногда разрешала поцеловать себя и положить руку на грудь, но в школе об этом никто не знал и она продолжала быть одинаковой со всеми ухажерами. Одноклассница Вера мне тоже нравилась, но не так как Ира (плотски), а скорее духовно, хотя тоже была очень симпатичная внешне (у нее была красота темноволосой с белой кожей и темными глазами шатенки, больше классическая, тогда как Ира была скорее смазливой блондинкой с серыми глазами, чем краси - вой по классическим канонам). Я тогда увлекался рисованием портретов, читал много соответствующей специальной литературы и на уроках часто рисовал с натуры по очереди Иру и Веру. С Верой мне было всегда интересно беседовать, она была круглой отлични - цей с 1-го класса по десятый, очень эрудированной по любым вопросам и наши с ней беседы, а скорее дискуссии носили научный или философский характер. Увлечение Ирой и Верой ничуть не мешало мне точно также как Ирой (плотски) увлекаться и стремиться к близкому общению с Галей (я и в дальней - шем всю жизнь вплоть до осмысления сути понятия половина всегда имел не - сколько увлечений одновременно, но это конечно не означает, что со всеми были близкие отношения, большинство этих увлечений были платоническими и часто объект даже не знал о моих чувствах). Галя училась в параллельном классе вместе с моей двоюродной сестрой, иногда приходила к ней (с сестрой мы всю жизнь, вплоть до сноса дома жили в одном частном доме) и так мы с ней познакомились ближе и стали встречаться вне школы. Галя была очень красивой девочкой (брюнеткой с большими, слегка раскосыми яркосиними глазами и прекрасной фигурой, в ней было что-то от японки), но в школе за ней никто не пытался ухаживать, все знали что у нее есть официальный ухажер десятиклассник из другой школы, "приблатненный" (т. е. тот, кто якшается с блатными, т. е. с уголовниками) с которым никто не пытался связываться. З а Галей я после школы заезжал (договаривались мы об этом в школе на пе - ременках, но никто этого и не подозревал) на своем велосипеде, она садилась впереди на раму, мы ехали с ней на берег Днепра или через мост на остров и гу - ляли там до вечера (в те времена это было то же самое, что сейчас катать под - ружку на "тачке"), разговаривали на разные темы, иногда обнимались и целова - лись.

12

С ее официальным ухажером (его фамилия была Афанасьев, имени я не знал, но знал кличку "Афоня") я столкнулся у Гали дома всего несколько раз и он не придал мне большого значения, т. к. Галина мама (я ей почему-то очень нра - вился и она всегда была рада, когда я приезжал, она была то ли румынкой, то ли цыганкой, тоже брюнетка, но с серыми раскосыми глазами, очень красивая, но в отличие от Гали со смуглой ко - жей как и младшая ее дочь Оля) объяснила ему, что я прихожу заниматься с Олей и он поговорив со мной на общие темы успо - коился. Со временем я понял, что он не нравился маме и не очень нравился Гале, но они побаивались его из-за его связей с блатными. Он являлся иногда вечером за Галей, ждал пока она оденется в выходную одежду и шел гулять "под ручку" с ней на проспект, потом приводил ее домой и Галя говорила мне, что больше от нее он ничего не требовал (поэтому по ее сло - вам его и терпели), но считал ее своей будущей невестой и женой. Вот так я и жил без особых приключений до окончания школы, с антисеми - тизмом я в этой школе сталкивался очень редко и не в школе, а после нее в ос - новном со стороны Гриши (он был в классе самым старшим, т. к. дважды оста - вался "на второй год" в младших классах), рыжего, веснущатого детины, которо - му давно очень нравилась Ира, он подозревал, что я с ней встречаюсь и, ревнуя, часто задирал меня и мы после уроков выясняли отношения (он добивался, что - бы я рассказал ему, что у меня с ней). Он тоже якшался с "приблатненными пацанами" (среди них были и воры и граби тели, уже имевшие "сроки" в тюрьме или колонии для малолетних прес - тупников и очень гордившиеся этим) и несколько раз он поджидал меня где-ни - будь вечером с двумя-тремя своими подвыпившими дружками и они вызывали меня на драку антисемитскими насмешками, мне доставалось от них порядком (правда по тогдашним правилам дрались только первой крови т. е до разбития чьего-нибудь носа или губы). С государственным, т. е. легальным, хоть и замаскированным секретностью "указаний сверху" антисемитизмом я столкнулся при поступлении в высшее учебное заведение, я мечтал плавать, увидеть мир, поэтому дважды пытался по - ступить в Одесское высшее мореходное училище, но оба раза при на отлично сданных экзаменах не проходил "по конкурсу", причем в вузе мне не объясняли причину отказа в приеме, хотя проходной балл был значительно ниже чем сумма набранных мной баллов). Уже после второго неудачного поступления его причину мне объяснили ко - ренные одесситы, русские, у которых мы с мамой нанимали жилье на время экза - менов, которые рассказали нам, что за все 40 лет жизни в Одессе они не слыша -

13

ли, чтоб в это училище поступил еврей. Т. о., мои мечты о плаваниях, Индиях, Африках, Египтах и т. д. закончились (не начавшись) студенчеством в Машиностроительном институте. По тогдашнему законодательству о высшем образовании очень серьезной льготой для поступления в ВУЗ было наличие у поступающего двухлетнего про - изводственного стажа, поэтому сразу после окончания школы я устроился на ра - боту на завод и работал сначала учеником, а потом электрослесарем в электро - технической лаборатории на заводе, где работала мама и она меня туда устроила. Здесь я не сталкивался с проявлениями антисемитизма, но зато конфликто - вал с руководством (между прочим и начальник цеха и мой мастер были евреями) по поводу необоснованного препятствования (недопускания к сдаче квалифика - ционных экзаменов и испытаний) в повышении разрядов соответственно зар - платы - я постоянно выполнял работы 5-6 разрядов, хотя у меня был 3-й разряд. На заводе я впервые почувствовал вкус и увлекся рационализаторством, хотя все приходилось "пробивать", а при появлении результата и денежной перспек - тивы - руководство цеха и завода не стесняясь предлагало себя в соавторы, а по - скольку я был "хроническим" противником всякой нечестности и несправедливо - сти - я всегда отказывал и мое рационализаторство сопровождалось постоянными конфликтами с руководством. В институтской среде я сталкивался с антисемитизмом гораздо реже чем в школе и он был не прямым, а косвенным, скрытым и проявлялся в основном со стороны преподавателей и руководства вуза в таких вопросах как занижение оце - нок для экономии на стипендиях, направление на практику и на работу после окончания института в самые не престижные места (теперь я понимаю, что в бо - льшинстве своем они делали это не по своей воле - такими были указания свер - ху). Поэтому я, чтобы не конфликтовать и в институте, решил за хорошими оценками не гнаться и удовлетворялся тройками и четверками, благо получение стипендии у меня не зависело от оценок, т. к. я на протяжении 5 лет учебы в ин - ституте оформлял институтскую стенгазету и всякие мероприятия (я неплохо ри - совал). Будущая профессия меня тоже не очень интересовала, особенно на пер вых курсах, но после первой производственной практики и знакомства с предметами по специальности мне стало интереснее и на преддипломной практике я даже стал заниматься рационализаторством. Студенческие годы для всех, кто учился на дневных отделениях (а это в бо - льшинстве была молодежь 17-20-и лет, причем в значительной степени молодежь интеллектуально развитая, ищущая, и жизнерадостная) были многообещающими

14

в будущем и веселыми в настоящем. Время, свободное от занятий (его вполне хватало на все) заполнялось моло - дежными вечерами, на которых формировались влюбленные парочки и талантли - вые ребята самовыражались (а это очень важно для молодежи) в пении, танцах, юморе (я лично самовыражался в художественном оформлении этих мероприя - тий, несколько раз даже осмелился петь соло со сцены), жаркими спорами (при - чем, никто их не организовывал сверху - этим занимался комсомол, а мы в этом участвовали только, когда речь шла о вечерах и художественной самодеятельно - сти, плановой работой по идейному воспитанию, руководимой сверху, занима - лась небольшая группа активистов, мы с ними общались только ради материа - льной поддержки наших начинаний, а они не могли без нас обойтись, т. к. обычно талантливые ребята не стремились в комсомольский актив и были с нами) на лю бые темы спорта, философии и политики, причем в политике мы были критика - ми и оппозиционерами к власти (не следует забывать, что это было время хру - щевской "оттепели", когда в нашу жизнь вошли отголоски западной демократии, а в жизнь молодежи вошли Элвис Пресли, рок-н-ролл, Биттлз и твист). Летом мы целыми днями проводили время на пляже на острове (пляж даже назвали студенческим в отличие городского, который располагался на берегу Днепра в центре города и был более цивилизованным, были грибки, киоски с водой, пивом, сладостями, сигаретами и т. д., но зато у нас на острове было свое студенческое общетво, красивые молодые студенческие лица и тела, свои, более свободные правила поведения - никто не ограничивал нас в заплывах далеко от берега, играх в пляжные волейбол и футбол, преферанс) - любители целый день "резались" в преферанс (я почему-то всю жизнь не люблю играть в карты вооб - ще, а в преферансе так и не знаю даже правил игры), другие целый день чередо - вали заплывы с игрой в пляжный (в кружке без поля и сетки волейбол, футбол, я был в их числе, кроме того все мы здесь заводили знакомство с девушками и флиртовали с ними, а вечером продолжали знакомство на танцах или вечеринках. Именно на пляже я познакомился с моей первой настоящей) полностью осо - знанной, (хотя все еще юношеской) любовью. В начале августа в течении трех лет мы с нашей группой отправлялись в туристический поход в Крым. Мы ехали автобусом до Симферополя и потом пешком пересекали Крымские горы и спускались в Гурзуф, шли по 8 часов с одним часовым перерывом на обед, проходили в день от 16 до 40 км. в зависимости от рельефа местности (равнин - ной или гористой) и проходили расстояние в 230 км за 10-11 дней. В Гурзуфе мы ставили палатки на "диком" пляже (тогда этого никто не за - прещал) и 10 -15 дней отдыхали на море - днем загорали на пляже (кто играл в

15

преферанс, кто волейбол, кто просто купался, загорал, я успевал еще и писать ак - ва релью крымские пейзажи) а вечером ходили на местные "танцы" в санаториях или домах отдыха. В один из таких походов (кажется, в 1962 г) я впервые встретился со смерте - льной опасностью для жизни и с настоящим ощущением полной беспомощности и парализующего страха, которые запомнил навсегда и которое испытал снова, когда узнал, что у меня был в 1998 г. инфаркт и осталась стенокардия 3-й степени и риск повторного инфаркта, а потом перед операциями на сердце. Мы остановились на ночевку на яйле (это плоское, покрытое лесами плато на перевале Крымских гор на высоте 1200 м. над уровнем моря, окруженное са - мыми высокими вершинами Крымских гор - Роман-Кошем, Ай-Петри, Чатыр-Дагом), рядом с Беседкой Ветров, которая стоит над самым обрывом - почти вер - тикальной гладкой, покрытой мелким щебнем и поросшей редкими (растущими с интервалом в 1,5 - 2 метра), чахлыми деревцами, стеной высотой около 300 м., а ниже более пологий, но то же очень крутой спуск (тропинка между деревьями), покрытый густым лесом. Вся яйла входит в Крымский заповедник, вокруг красота неописуемая, из Беседки Ветров видны вдалеке внизу Артек, Медведь-гора, Гурзуф, море, проз - рачный прохладный горный воздух, недалеко ручей с кристально чистой ледяной водой (кстати, недалеко от нас была видна красивая усадьба огражденная высо - ким забором, которая оказалась дачей Хрущева, как нам сказали охранники в во - енной форме с автоматами, завернувшие нас, когда мы подошли поглядеть на красивое строение) и мы хотели побыть здесь подольше и с ночевкой у костра. Было уже около 5-и вечера, когда мы обнаружили, что у нас почти закончи - лись продукты и нечем ужинать и завтракать на следующее утро перед спуском. По предыдущему походу мы знали, что на спуск до Гурзуфа (расстояние около 8 км.) нужно 1 час, на подъем 3 часа, темнело в это время в 21-30, и мы решили, что успеем купить продукты и засветло вернуться в лагерь (мы - это Сергей - крымчак и наш ежегодный проводник в походах, староста нашей группы в институте Вадик, Валера - самый крутой наш спортсмен, мастер спорта по штанге в тяжелом весе, его мы взяли именно для ношения тяжестей, и я). В начале седьмого мы спустились в Гурзуф, но было еще жарко и мы реши - ли быстренько выкупаться в море, а когда накупались, обнаружили, что уже по - ловина девятого и быстро кинулись в магазины за продуктами, а когда мы заку - пили все продукты было уже больше 9 часов и начинало темнеть. Когда мы вышли из Гурзуфа и вступили в лес было совсем темно, мы шли с фонариками и все время видели тропинку (Сергей сказал, что это та тропинка, по

16

которой мы спускались и что она приведет нас прямо к лагерю). Но оказалась, что он ошибся, тропинка вывела нас прямо под ту самую сте - ну, которая под беседкой Ветров, был уже 12-й час ночи и мы остановились в нерешительности, не зная как нам двигаться дальше : по обе стороны от нас тя - нулась светлая стена и конца ей не было видно ни в одну из сторон, но зато хо ро шо было видно Беседку Ветров прямо над нами, а это означало, что для обхода стены нужно будет идти 3-4 км., т. е. по лесу и без тропинки, только придержи - ваясь стены - это займет часа два, а по прямой вверх к Беседке, всего 300 м. и мы решили подниматься вверх. Нужно было карабкаться с рюкзаком, набитым продуктами ползком по осы - пающейся под ногами щебенке, рывками от деревца к деревцу не останавливаясь ни на миг, т. к. при остановке без удерживания за деревцо сразу начиналось неуп - равляемое, ускоряющееся падение вниз, остановить которое могло только слу - чайное столкновение с деревцом, а падение с высоты 100-300 м. означало верную смерть. Мы двигались вверх, стараясь не отдаляться друг от друга, но с разной ско - ростью, так что я отстал от Сергея и Валеры метров на 5, а Вадик двигался в 10 метрах ниже меня. Оставалось примерно 100 м. до Беседки Ветров и конца стены, когда я не смог дотянуться до очередного деревца и меня потянуло вниз все быстрее, ухва - титься было не за что, под руками и ногами лишь скользкая мелкая щебеночная осыпь, вот тогда я и испытал те ощущения, о которых упоминал выше. К моему счастью я еще не успел набрать большой скорости, когда почувст - вовал ногой опору и перестал падать - это Вадик, держась за свое дерево, подста - вил мне ногу. Отдохнув минуту и придя в себя от страха я снова двинулся вперед, но те - перь мы с Вадиком старались двигаться на близком друг от друга, чтобы в случае падения сразу же подставлять ногу друг другу и, наконец, благополучно добра - лись до конца стены. Все встречали нас у обрыва, Сергей и Валера уже рассказали всем, что ви - дели, как я стал падать и как Вадик помог мне, а они ничего не могли сделать, т. к. попытка спуститься вниз бы была заведомо гибельной, но все закончилось благополучно, мы приготовив ужин, легли спать т. к. до подъема оставалось всего 4 часа, все были уставшие от ходьбы и волнений и быстро уснули, только я долго не мог заснуть, вспоминая и пе реживая то, что со мной случилось. В 23 года у меня была 1-я настоящая, очень сильная влюбленность, которая возможно переросла бы в любовь, но к сожалению, моя любимая предпочла мне,

17

(которому предстояло работать 2 года в маленьком райцентре) - своего давнего знакомого, москвича с важным отцом, шикарной квартирой в центре Москвы, ав - томобилем "Волга" и дачей. Мы познакомились в конце весны 1963 г. после 4-го курса перед длительной (тогда ввели 11-месячную преддипломную практику) практикой, уже было жарко и начался пляжный сезон, она пришла на пляж с моей приятельницей (тоже Ирой, студенткой пединститута), которая пришла специально с ней и познакомила нас по моей просьбе (я давно уже "положил на нее глаз", иногда видя ее на пляже или на проспекте с Ирой - моей приятельницей, мы несколько раз обменялись взглядами и мне показалось, что я тоже ее заинтересовал. Ее звали Ина (хотя по паспорту она тоже была Ириной), она не была студент - кой, а работала на заводе. Мы начали встречаться и я сильно в нее влюбился - все в ней нравилось мне и восхищало меня - ее стройная точеная фигурка, милое смазливенькое личико и мягкий, добрый характер, а вскоре я впервые познал и настоящую женскую неж - ность и ласку. Мы весь июнь встречались каждый день и проводили его вплоть до поздней ночи вместе, а вскоре перестали расставаться и ночью (я часов в 11 вечера уходил от нее, чтобы ее мама это видела, а потом возвращался в летнюю кухню, где Ина уже ждала меня и где был большой старый кожаный диван, на котором мы проводили ночи и спали очень мало, чтоб я мог уйти до рассвета). Я уже вполне готов был на ней жениться, и предложил ей это (хотя моя мама и родственники были сильно озабочены моим решением, были категорически против (ведь Ина была украинкой), а Ина предложила мне не спешить с нашим браком - мы еще плохо знаем друг друга, тебе нужно еще два года отрабатывать, отдельную квартиру на твоем заводе нам не дадут, жить на съемной квартире или в общежи - тии она не сможет и вообще ей не хочется застревать в этом маленьком городиш - ке." (Действительно, она ко мне ни разу не приезжала, а я ее звал неоднократно, хотя и побаивался что ей донесут о моих "похождениях"). А с 1-го июля я уехал на преддипломную практику и смог приезжать домой только на субботу и воскресенье и мы, конечно, ждали этих выходных с нетерпе - нием и использовали их максимально в смысле нашего влечения друг к другу. Преддипломную практику и обязательные два года отработки по окончанию института я работал в небольшом городке, райцентре, в шестидесяти км. от роди- тельского дома, где был большой завод сельхозмашиностроения, на который я был принят инже нером-технологом в отдел главного технолога, а уже через год меня повысили в должности до ведущего инженера по механической обработке. Завод мне сразу же представил отдельную комнату в общежитии, работа стала

18

интересной когда я стал заниматься рационализаторством, на субботу и воскресе - нье я каждую неделю ездил домой и учитывая мой молодой возраст, множество друзей и подруг и дома и по месту работы - жизнь была насыщенная и веселая. С 1-го сентября нам с Иной опять не повезло - ее отправили на месяц в колхоз на уборку помидор, нам стало встречаться еще сложнее, но я каждые выходные приезжал к ней на попутках (3-4 часа езды, как повезет с попуткой, часто с неско - лькими пересадками). Она жила на квартире у колхозницы, выдала меня за своего гражданского му - жа и я ночевал там с субботы на воскресенье и вечером уезжал до следующей суб- боты. Я измотался и похудел за эти месяцы и мои друзья только удивлялись (раньше они за мной не наблюдали такой жертвенности из-за привязанности к женщине). А дело было еще в том, что меня мучила ревность (признаюсь, в те годы и еще много лет до конца 90-х годов, когда в моем мировоззрении произошел перево - рот, осо бенно в духовной сфере, я был очень ревнив), особенно к ее старшему двоюродному брату (ему было уже сорок лет, он был разведен и работал шофером, они с Иной жили в одном доме и общались с самого детства и он приезжал один раз к ней в колхоз, привозил Ине смену одежды и сразу же уехал, как меня успоко - ила Ина (она с пониманием и терпением относилась к приступам моей ревности). Ревновал я ее даже к своим друзьям, когда мы вместе бывали на вечеринках и кто-нибудь из них приглашал ее на танец (правда, они об этом и не догадывались), в общем, такие стрессы сопровождали меня почти постоянно, когда я сильно при - вязывался к своим подругам. Должен сказать, что чувство первой любви и ревность не мешало мне неодно - крато изменять Ине до ее отъезда, но я не очень переживал из-за своих измен, т. к. очень четко ощущал разницу между чисто сексуальными короткими и ни к чему не обязывающими эпизодами, обусловленными присущими молодому возрасту амби - циями (вот сколько у меня было женщин!) и духовной близостью (кстати, у нас с моей первой любовью до ее неожиданного отъезда не было полноценного секса (и это, естественно, побуждало меня к изменам и служило оправданием перед самим собой) она разрешала только петтинг (но зато сама активно участвовала в нем и была очень нежна), а впервые я познал ее как женщину только в мой первый при - езд в командировку в Москву через 2 года после ее "побега", когда у нее уже был годовалый сын. Кроме того сами условия и обстоятельства моей жизни - отдельная комната с магнитофоном, женское общежитие надо мной на 3-м этаже с доступом туда без проблем, ежевечерние танцы в летнем парке рядом с общежитием - трудно было не познакомиться с симпатичной подружкой и не попытаться получить от нее макси - мум, так что я все время метался между любовницей Катей, которая жила на 3-м

19

этаже и прибегала ко мне после танцев, часто оставаясь на всю ночь, сотрудницей, копировщицей Лидой, которая жила рядом с заводом и мы иногда, когда ее муж, шофер-дальнобойщик, был в командировках, ходили к ней домой в обеденный пе - рерыв и часто опаздывали с него, а потом приехали на месяц на практику к нам на завод студенточки с другого факультета и одна из них (замужняя, тоже Ира), стало частой у меня гостьей, но мы с ней никуда не ходили, потому что она была выше меня ростом см. на 10, а на каблуках и того больше, но зато у нее была прекрасная фигура, особенно мне нравился ее совершенно плоский живот, маленькая упругая грудь и красивая головка на длинной шее. Наверное моей любвеобильности в те далекие времена способствовало еще и мое "художественное" влечение к красоте, в т. ч. и женской, во всяком случае в тот период я много рисовал и даже сумел впервые одолеть портрет Иры маслом и все мои друзья оценили его как "почти профессиональный", а Ира сказала, что портрет такой удачный, потому, что этому причиной наша с ней горячая любовь, которая вдохновила меня (а вечером она бы - ла со мной особенно нежной). К сожалению наша с Иной горячая любовь скоро закончилась, в ноябре она тайком от меня уехала в Москву, оставив мне душещипательное письмо с завере - ниями в любви, но необходимости своего поступка. Потом, на протяжении, многих лет мы с ней встречались в Москве (я часто ездил в командировки) и дома, когда она приезжала к родителям наши встречи подтверждали ее небезразличие ко мне, но меня всегда коробила мысль, что если бы мы поженились, то на месте ее мужа возможно был бы я (в смысле супружес - ких измен). После ее отъ езда я очень долго не мог прийти в себя, впервые испытал ду - шевную боль, духовные страдания, которые сыграли потом, через много лет, свою роль в осмыслении духовной стороны нашей жизни и смысла понятия "духовная" половина. Следующие 4 года я весело проводил время с друзьями, встречался со мно - гими девушками, но встречи были короткими, мало содержательными, одни бро - сали меня (это было чаще), других бросал я, но в душе от этих отношений почти ничего не оставалось. В те годы только появились "голубые огоньки" и КВНы, которые проводились обычно студенческой молодежью под эгидой комсомола в специально отведен - ных "молодежных кафе". В нашем городе тоже при содействии обкома и райкомов комсомола в 1963-1965 г. г. действовало молодежное кафе, я был членом совета кафе (я неплохо рисо - вал, в годы учебы в школе и институте оформлял стенгазету) и оформлял молодеж - ные вечера. В молодежное кафе попасть было очень трудно, хотя места стоили довольно