Бог Гнева

Потому что он пугает. Слишком сильно.

И дело не только в его огромном телосложении или в том, насколько жестоким он может быть, а в том безэмоциональном взгляде в его мутных глазах — неоспоримом доказательстве того, что ему было бы все равно, если бы он растоптал меня и оставил на запчасти.

Что после того, как он закончит мучить меня, ему станет скучно, и он перейдет к следующей жертве.

Джереми смотрит на меня сквозь пальцы, как будто я не более чем помеха на его пути к криминальному величию.

— Ты так говоришь, как будто можешь меня остановить. Если захочу, я могу раздавить тебя, как будто тебя никогда не существовало. Так что не заставляй меня выбирать этот вариант. Будь умнее, выбирай свои битвы и брось эту раздражающую привычку вцепляться мне в глотку ради забавы.

Безразличие, скрывающееся за его словами, пробегает холодком по моему позвоночнику. Он серьезно, не так ли? Это не просто проявление силы. Этот человек способен лишить меня человечности и оставить умирать.

— Значит, у меня нет выбора? Что бы это ни было?

— Конечно, есть. — Он качнул головой в сторону двери. — Ты всегда можешь уйти.

— Могу?

— До тех пор, пока ты помнишь о последствиях побега.

— И, черт возьми, это выбор? Если останусь, я обречена, и если уйду, тоже обречена.

— Тебе придется довериться своему инстинкту, чтобы сделать лучший выбор. Вот тебе совет, не используй эмоции. — Он направляется в сторону кухни и не оборачивается, когда говорит: — Следуй за мной.

Как только он исчезает внутри, я бросаю взгляд на входную дверь, испытывая искушение выскочить наружу.

Но куда мне бежать? И как долго я смогу бежать, прежде чем он в конце концов найдет меня?

Я не сомневаюсь, что он сдержит свое слово о том, что сделает, если поймает меня. В первый раз все было иначе, потому что я действительно хотела этого, но я не смогу выдержать настоящую вспышку насилия.

Мои старые раны едва затянулись, и если я переживу подобный эпизод, то сойду с ума.

Вздохнув, я добрела до кухни, остановилась на пороге, чтобы взять себя в руки — то, что мне часто приходится делать в присутствии этого придурка, — а затем шагнула внутрь.

Как и вся остальная часть дома, кухня производит готическое впечатление, похожее на сказки о Дракуле и паранормальных явлениях.

Дерево местами обломано, вероятно, за ним не ухаживали в течение многих лет. Здесь есть две встроенные банкетки со старым столом между ними. Они обращены к окну и стеклянной двери, ведущей во внутренний дворик.

Противоположная сторона кухонной зоны ничуть не лучше. Барная стойка выглядит засаленной, оборудование из нержавеющей стали покрыто пылью, а холодильник может сойти за холодильник из фильма девяностых годов.

Джереми достает из верхнего шкафа консервированного тунца и бросает его в сковороду на, что удивительно, функциональной плите.

Я остаюсь на месте, отказываясь сделать еще один шаг вперед, пока мне это не нужно.

Джереми добавляет несколько яиц и овощей из холодильника и перемешивает их умелыми движениями.

Странно видеть, как он занимается такими обыденными вещами, как готовка. Он похож на человека, которого всю жизнь кормили, и который не знает, как выглядит кухня изнутри.

— Вместо того чтобы смотреть, так, будто мудак ты, может, накроешь на стол?

Я вздрагиваю от того, что он внезапного заговорил. В его голосе есть что-то такое, глубина или хрипловатый оттенок, что каждый раз меня задевает. Даже когда он ведет себя непринужденно. У Джереми голос, который создан для того, чтобы командовать, голос, который, как я представляю, был у генералов и военачальников в древние времена.

Собравшись с мыслями, я скрещиваю руки.

— Забавно. Я думала, что ты мудак

— Я готов поделиться. — Он смотрит на меня через плечо. — Словом, а не чем-то другим. Ты можешь помочь?

— А если я не захочу? — медленно спрашиваю я.

— Помнишь о том, что нужно выбирать битвы? Это идеальный пример. Не провоцируй меня по пустяковым причинам, или ты будешь единственной, кто пострадает от этого.

Мне так хочется схватить ближайший предмет и бросить его ему в голову, но он прав. Я только усугублю ситуацию, если он решит надеть свою шляпу мудака.

Вздохнув, я направляюсь к шкафу и начинаю искать утварь и посуду. Это занимает больше времени, чем если бы я спросила его об их местонахождении, но к черту. Я лучше потрачу время впустую, чем буду с ним разговаривать. Это моя форма бунтарства.

Джереми не предлагает помощи и продолжает готовить.

Когда я нахожу две тарелки — одну со сколом по краю, два стакана и посуду, я чувствую себя немного победителем.

Мне требуется больше времени, чтобы отмыть поверхность стола с помощью найденного мной моющего средства. Я останавливаюсь только тогда, когда он уже не такой жирный. Чтобы убедиться в этом, я оттираю досадные следы на углах.

И так далее, и далее, я тру эти пятна, отказываясь признать поражение.

— У тебя что, ОКР?

Я вздрагиваю от голоса, раздавшегося рядом с моей спиной. Я бы солгала, если бы сказала, что забыла о его присутствии, но думала, что он все еще у плиты и у меня есть еще немного времени, чтобы попытаться забыть о его присутствии.

— Тут... жирно. — выдохнула я, когда он поставил сковороду на поверхность. — Как ты вообще можешь есть в таком месте? Это угроза гигиене.

Он открывает один из шкафов и достает бутылку водки. Я смотрю на нее так пристально, что удивляюсь, как она не разлетелась на куски.

Всякий раз, когда я вижу этот напиток, вспоминаю то время в ресторане, его карающие прикосновения, его податливые губы, властную манеру держать меня на коленях.

Странно, что Джереми может проявлять разные стороны в зависимости от ситуации. Он может быть странно заботливым, как в том клубе или после того, как отнес меня в коттедж, но может и превратиться в зверя за долю секунды.

— Все не так уж плохо. — Он опускается на диван.

— Это катастрофа. — Я занимаю место напротив него и смотрю на зловещее озеро через грязное окно и стеклянную дверь. — Что это вообще за место?