Бог из глины

(В этом лесу много злых зверей, и ночью, в самых темных, укромных местах, вспыхивают красные огоньки глаз!)

Не приведи господь, детка, оказаться там! Этот лес не место для прогулок, впрочем, если хочешь, можешь убедиться сама…

Надежде не нравилось то, что она увидела в зеркале, и еще ей показалось, что она слышит тихий, заунывный мотив:

Когда сегодня пойдешь ты в лес — то испытаешь шок. Там много злых, жестоких зверей. Внимательней будь, дружок! И страшным монстрам в этот день Собраться вместе будет не лень Сегодня в лесу небывалый пикник Ты будешь закуской для них!

Надя отпрянула, но все было напрасно.

Зеркало манило к себе. Звало — тягучий мотив забирался в сердце, поневоле заставляя подойти поближе.

Еще ближе — так, чтобы оказаться в самом зеркале — слиться с ним. Пройти сквозь хрустальную пелену, за которой обычный зимний сон, превратится в кошмар. Надежде не хотелось этого.

Вот только этой ночью никого не интересовали желания бедной дурочки — она на цыпочках, миллиметр за миллиметром вновь приближалась к проклятому зеркалу.

И когда она оказалась достаточно близко, хрустальная поверхность треснула с тихим противным звуком, и осколки зеркала разлетелись в стороны. Из прямоугольной рамы дохнуло теплом, и запахами теплого лета. Там, в зазеркалье, время шло так, как ему заблагорассудится.

Надежда услышала пение птиц, и шум высоких сосен. А еще она увидела ручей, и тропинку, что отходила от ручья и вела куда-то вглубь леса.

Картина, что предстала перед глазами, казалась смутно знакомой. Словно она раньше уже бывала там.

(Ну-ка, крошка, нахмурь лобик, и попытайся сообразить, что же ты видишь!)

А видела она корабельную рощу, как на картине, что висела в зале. Вот только деревья не застыли в неподвижности, и мгновение запечатленное художником оказалось вырванным отсюда. Здесь все шло своим чередом — пели птицы, шумели ветви, и журчала вода, унося щепки, опавшую хвою и прочий лесной мусор. Еще немножко, Надежда, и ты окажешься там, и кто знает, кто скрывается в лесу, поджидая одинокого путника, который бредет, сам не зная куда, напрасно надеясь, что дорожка приведет домой, туда, где нет опасности и можно вдосталь ворочаться под теплым одеялом, слушая как шумит за окнами метель, и потрескивают обои, а рядом безмятежно сопит муж, и эта семейная идиллия не нарушится тихим скрипом и неприятными, шлепающими шагами приближающегося существа.

О да, милая — там, в лесу все совсем не так. Хотя лучший способ убедиться в этом — попасть туда, хотя бы на часок. Ну как, крошка?

Надежда сглотнула. Зеркало держало ее, не давая сделать шаг назад. Лес был слишком… живым. Как будто ненадолго открылось окно между мирами — ее настоящим и придуманным картинным. И если она приблизится еще ближе, то запросто окажется там, как бы ей этого не хотелось сейчас.

Где-то вдалеке звякнули колокольчики, да на миг потянуло гарью, как будто там, в лесу, случился пожар. И в этот миг, по коридору пронесся ветерок. Он забрался под ночнушку, заставил вздрогнуть. И этого оказалось достаточно — что-то потянуло ее вперед.

(Хей, детка, ты увидишь яркую вспышку, в которой сгорит твой сон!)

Вспышка оказалась достаточно яркой для того, чтобы в глазах зажглись огненные круги. Надежда попятилась, осторожно ощупывая стены. Вот только у нее ничего не выходило — каждый раз, когда она чувствовала что вот-вот, еще немного и рука коснется стены, она проваливалась в пустоту.

Но хуже всего было то, что тихий шепот деревьев стал, вполне различим, и запах нагретой штукатурки сменился ароматом хвои.

И когда она открыла глаза, то поняла, что сбылись самые страшные опасения:

Надежда оказалась в лесу!

4. Погоня

Это было не похоже на сон, и, по всей видимости, дела обстояли совсем плохо. Надежда обернулась — вместо привычного коридора она увидела продолжение не то ручья, не то речушки. Вода неспешно журчала, и на дне можно было отчетливо рассмотреть каждый камешек.

Переход из холодной декабрьской ночи в летний день оказался слишком резким для нее — сон как рукой сняло. Надежда обхватила плечи. Она стояла на опушке, и жесткая лесная трава колола ноги. От жары Надя мигом вспотела, и ночная рубашка неприятно липла к телу.

— Ты выбрала не самую лучшую одежду для лесных прогулок, милочка — пробормотала Надя, оглядываясь.

Это было так необычно — сколько раз Надежда любовалась картиной, висящей в зале (довольно талантливую копию известного полотна написал один из дальних родственников Сергея по отцовской линии), и вот теперь она могла оценить все тонкости и нюансы прямо с натуры.

На самом деле запечатленный на холсте пейзаж немного отличался от оригинала. на картине отсутствовали некоторые детали — та же тропинка, что обрывалась у ручья, и вела петляя в лесную глушь, не было чахлой оградки, непонятно для чего прилепленной у самого берега, да и ручеек оказался поплоше — так скорее продолговатая лужа, годная на то, чтобы омочить сапоги, которых не было у Надежды, несмотря на легкое течение и умиротворяющее журчание.

Надежда окинула взглядом ручей — если идти вдоль берега, наверняка можно куда-нибудь прийти, вот только вниз по течению, крутые берега оврага, в котором располагался искомый ручеек, сходили на нет, и болотная осока, которая сонно шелестела на ветру, вызывала вполне явственные опасения, что беспечный путник, шагая по грязи, угодит прямиком в болото.

Надежде не хотелось в болото. Там ей делать было нечего.

Впрочем, оставался еще один путь — та самая тропинка, что уходила неведомо куда, теряясь за потемневшими стволами сосен. Несомненно она-то являлась делом рук (вернее ног) человеческих, и конечно же вела куда следует.

Оставалось только одно — сообразить, что же произошло на самом деле, и сделать соответствующие выводы.

Надежда задумчиво коснулась носа. Последнее, что осталось в памяти — странная вспышка, после которой она оказалась в этом месте. Возможно это был сон, и оставалось потерпеть, пока он не окончится.

— Конечно же сон! — вслух успокоила саму себя Надя.

Вот только этот сон был до одури реалистичен. Почти, как тогда, когда чудовище-страшило гналось за ней, разбрасываясь начинкой откидных кресел, в зале ожидания вокзала. Или тогда, когда на железном мосточке встретились двое — простушка и зазнайка-писатель, а осень дополнила встречу гуденьем проводов и шелестом сухого камыша. И насколько она помнила — оба эти сна оказались далеко не лучшими из всех, что она когда-либо видела.

(Ха! Признайся сама себе — на самом деле это было хуже, чем можно представить!)

Надежда с тоской посмотрела на дорожку. Почему-то ей совсем не хотелось бродить по лесным тропам, пугая мелких зверюшек, надеясь, что там, в чащах и гущах не найдется кое-кого покрупнее.

(Например, размером с волка, или чего хуже медведя!)

Можно было конечно остаться здесь, поджидая окончание сна, но одна мысль не давала покоя — что, если это вовсе не сон? Ее ночная прогулка по темному коридору, казалась такой настоящей — все мелочи, которым обычно не находится места в зыбкой реальности сна, присутствовали без исключения. Складки не шторах, что отделяли библиотеку от коридора, шум обогревателя, потрескивание обоев на перегретой штукатурке, и даже скрип пола, когда она ступала босыми ногами — Надежда, словно сомнамбула передвигалась в темноте, навстречу зеркалу, которое перебросило сюда, в мир, похожий на нарисованный, но совсем не являющийся таковым. Здесь тепло — ну так это вовсе не чудо, в сравнении с тем, что она вообще оказалась здесь. Мало ли чего бывает с толстыми наивными дурочками, которые имеют несчастье шляться ночами вместо того, чтобы сладко сопеть в теплой постельке, наслаждаясь покоем, смотреть черно-белые сны, в которых все понятно с самого начала, и нет ничего, что сбивало бы с толку.