«Бог, король и дамы!»

Шевалье Александр молчал. Он уже понял, что, спася ему жизнь, граф де Лош не станет его убивать, если ему вздумается снять маску. Но мысль о том, что при виде его лица шевалье Жорж-Мишель скривит презрительную мину и отвернется, приводила мальчишку в отчаяние. Нет, пусть его сиятельство считает его неотесанным провинциалом, пусть наставляет со снисходительностью и легкой иронией принца — он имеет на это право — но пусть говорит с ним как с человеком, достойным благородного обхождения.

Маска пажа стремительно намокала.

Наконец, граф де Лош решил оставить в покое растерянного «провинциала» и удалиться. Александр с тоской смотрел вслед его сиятельству и чувствовал, что не хочет больше ничего. Даже свидание с Анриеттой потеряло для юноши всякую привлекательность. Пока Пьер, верный долгу и солдатским привычкам, деловито обыскивал убитых, паж потерянно размышлял, как хорошо было бы вернуться домой и тихонько выплакаться. Впервые за два дня, в течение которых юный шевалье был влюблен, или же полагал себя таковым, Александр подумал, что зря связался с герцогиней. Однако вызывать гнев еще и этой принцессы паж не мог. Принцы — они такие… Мертвый Ле Нуази свидетельствовал об этом лучше кого бы то ни было.

Александр вздохнул. Следовало как можно скорее вспомнить свое ремесло и забыть глупые мечты о любви. Это роскошь была не про него.

Глава 42 О придворных и добродетели

Господин де Виллекье хорошо знал двор в целом и его величество в частности, и весьма точно предсказал последствия нападения на шевалье Александра — Карл впал в ярость. Королю не потребовалось много времени, чтобы отыскать виновника неудачного покушения. Его величество вспомнил знаменитый бал и шутку Александра, когда паж так удачно уколол Генриха де Гиза, и без труда сложил два и два. Может быть, привязанность короля к пажу мало чем отличалась от его привязанности к любимым собакам, которых Карл одинаково готов был угостить куском мяса или же огреть хлыстом, однако его величество полагал, что имеет исключительное право наказывать Александра.

Срочно вызванный к королю, герцог де Гиз второй раз за неделю испугался. В гневе его величество был страшен и, видя как рука Карла судорожно сжимает кинжал, герцог с ужасом представлял, как клинок вонзается ему в грудь. Наконец, устав от крика, король вяло отослал герцога прочь, на прощание присовокупив, что в следующий раз отправит Гиза в Венсенн.

Перепуганный и разобиженный, Генрих бросился за помощью к дофину. Со дня свадьбы герцога принц перестал дуться на друга детства, но узнав о гневе старшего брата, приуныл и посоветовал Гизу не перечить королю и вообще забыть о существовании пажа. Господин де Виллекье где-то прятался. Принцесса Маргарита просила возлюбленного не расстраивать Анриетту де Невер и заняться пажом лишь после того, как Александр герцогине надоест. От последнего совета Генрих чуть не обезумел и помчался с жалобами к двоюродному брату. Выслушав родственника, граф де Лош остолбенел.

— Но откуда король узнал о твоих планах? — изумленно вопросил Жорж-Мишель. — Неужели Виллекье проболтался?

— Да нет! — с досадой передернул плечами Гиз. — Просто покушение сорвалось.

— Сорвалось? — с еще большим недоумением повторил шевалье. — Но Виллекье советовал…

— Буду я ждать, как же! — возмутился герцог. — Все случилось вчера. Только какой-то идиот, какой-то провинциал вообразил себя паладином Карла Великого и все испортил! Тоже мне — Роланд! Ланселот Озерный! Рыцарь без страха и упрека! Прикончить самого Ле Нуази!

Граф де Лош несколько мгновений остолбенело смотрел на кузена, затем расхохотался.

— Этот идиот, — с трудом проговорил Жорж-Мишель, — этот провинциал, — непризнанный принц Релинген просто сгибался от хохота, — это был я!

Герцог де Гиз в растерянности сел:

— Зачем тебе это понадобилось?

— Так я же не знал, что это он! — после очередного взрыва хохота простонал граф де Лош и вытер слезы. Помолчал, успокаиваясь.

— Посуди сам, какие-то оборванцы напали на благородного человека — разве я мог не вмешаться? — продолжил беседу Жорж-Мишель. — Представляешь, как это выглядело со стороны? Нет, если бы ты предупредил меня заранее, я обошел бы эту улицу стороной. А так… Что бы ты сделал на моем месте?

— Не знаю, — в замешательстве пожал плечами Генрих.

— Уж если ты не знаешь, что же тогда говорить обо мне? — улыбнулся Жорж-Мишель. — Но все-таки удивительно, почему меня все время сталкивает со стервецом? Сходить что ли к Рене, заказать его гороскоп?

— Да ну тебя! — отмахнулся Гиз. — Сам же говорил, что все астрологи — шарлатаны. Лучше скажи, что делать мне.

— Ждать, Анри, только ждать, — граф де Лош зевнул. — Месяц, два, три — пока все не забудется. А потом, когда шумиха уляжется, наймешь других браво, получше. Представляешь, Ле Нуази он уложил сам!

Озадаченный, но не убежденный, герцог де Гиз отправился домой, а шевалье Жорж-Мишель к Рене. Нельзя сказать, будто обращение к шарлатану не смущало графа, однако противиться любопытству шевалье не мог. Заказ на двойной гороскоп Рене принял с той же невозмутимостью, с которой принимал заказы на духи или особо хитроумные яды, но полученный результат оказался столь странным, что менее искушенный астролог мог бы навеки лишиться веры в науку. Никогда еще флорентиец не получал столь четких, но при этом столь загадочных ответов. Никогда не видел, чтобы жизнь и смерть двух совершенно чужих людей была так тесно связана.

Флорентиец был наслышан о покушении Гиза, но теперь точно знал, что смерть пажа неизменно приведет к насильственной смерти графа де Лош: через десять месяцев при самом благоприятном исходе дела, через четверть часа — при наихудшем. Рене так и подмывало посоветовать графу отступиться от мальчишки, но астролог слишком хорошо знал графа де Лош, чтобы верить, будто взбалмошный молодой человек может прислушаться к свидетельству великой науки. Скорее граф способен был поступить наоборот, лишь бы доказать, что звезды ему не указ.

Рене вообразил последствия гибели графа, и ему стало не по себе. Следовало что-то предпринять, но астролог не знал что. Предупреждать графа о роке было бессмысленно, как бессмысленно было рассказывать его сиятельству о том, что кроме смерти роднит его с шевалье Александром — мече мертвого, королевской короне и чужой могиле. Во-первых, Рене сам не знал, что все это значит, во-вторых, представлял, сколько насмешек вызовет предсказание у графа.

В конце концов флорентиец совершил то, что делал уже не раз — спрятал загадочный гороскоп и заменил его фальшивым, таким, что опровергая его даже граф де Лош не смог бы натворить бед. Бросив небрежный взгляд на творение мэтра и выслушав его пояснения, Жорж-Мишель пренебрежительно заметил, что всегда почитал астрологию чепухой и ушел, не забыв посоветовать кузену забыть о таком ничтожестве, как шевалье Александр.

Придворные не обольщались снисходительностью графа, и слух о том, что шевалье Александр доживает последние дни, не на шутку взбудоражил дам и господ. Никогда еще спрос на королевского пажа не был столь велик. Боясь, как бы их не заподозрили в провинциальности, бедности или же отсутствии изысканности, придворные готовы были платить бешеные деньги за пару часов, проведенных в обществе Александра. Подробности этих часов обсуждали даже самые добродетельные дамы и даже те шевалье, что никогда не испытывали пристрастия к любви на итальянский лад.