Бог, которого никогда не было

Все ваши молитвы показывают ваш страх и разочарование в отце. Вы создали фантазию, и это — фантазия больного воображения.

Прежде чем мы начнем обсуждать сутры — небольшая биографическая справка.

Секито достиг просветления, читая «Чаолун» — произведение, написанное Сенгчао в 400 году. Сенгчао написал этот труд, находясь в тюрьме в ожидании казни. Просветление Секито было вызвано следующим отрывком: «Не является ли тот, кто делает себя всем, что есть во вселенной, настоящим мудрецом?»

Не является ли настоящим мудрецом тот, кто становится единым со всем сущим? Одно это высказывание произвело в Секито великую революцию. От невежества он совершил огромный прыжок к просветлению.

Именно это я вам и говорю: религиозность без Бога означает, что вы чувствуете себя одним целым со всей всеянной. Хватило одного этого высказывания — Секито, наверное, уже был на грани просветления. И как только он прочел это предложение, эту сутру: «Не является ли тот, кто делает себя всем, что есть во вселенной, настоящим мудрецом?» — с ним произошла метаморфоза. Он стал совершенно другим человеком. Старая личность исчезла, и он впервые стал индивидуальностью, пребывающей в гармонии с сущим.

Этот человек, Сенгчао, также был великим мастером. Но чем более велик мастер, тем больше настроено против него общество. Его посадили в тюрьму только потому, что он выступал против старой религии Японии, которая не представляет из себя ничего особенного. Это такая же обыкновенная религия, как индуизм, ислам и христианство. В ней нет ничего гениального и великого.

Но как только появляется гений или гигант, маленький человечишка из толпы начинает злиться и приходит в ярость, чувствуя себя неполноценным. Он убил Сократа, убил Иисуса, убил Мансура. Он убил и Сенгчао. Поскольку весь народ был против него, императору пришлось его арестовать. Своими речами он вызывал в стране большие беспорядки. Его изречения были настолько прекрасны, что всего одно предложение привело Секито к просветлению.

Маленькая книжка Сенгчао «Чаолун» состоит из очень сжатых высказываний, потому что он написал ее, будучи приговоренным к смерти. Каков человек! Он не беспокоился о смерти, он писал свое завещание без страха и мыслей о смерти. Его книга была написана незадолго до казни. Это маленькая книжечка. В ней вы не найдете и тени креста. Если бы вы не знали, вы бы ни за что не догадались, что она написана перед казнью. Это показывает уровень человека, глубину и высоту его просветления, его величие и славу.

Одно лишь предложение из этой книги привело Секито к просветлению. И под воздействием «Чаолун» Секито написал книгу под названием «Садокай». Она столь прекрасна, как и «Чаолун».

Такие вещи крайне редко происходят в современном мире. Произведение Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра» вдохновило Халила Гибрана на написание «Пророка». Он написал «Пророка», когда ему был всего двадцать один год. За всю свою жизнь он написал, должно быть, как минимум книг пятьдесят. В каждой книге он пытался превзойти «Пророка», но так и не смог, потому что «Пророк» был написан под впечатлением от «Заратустры». Халил Гибран настолько, проникся прозрениями Фридриха Ницше, что ему самому открылись новые горизонты.

«Пророк» — великая книга, но все остальные его книги... Он написал «Сад пророка», желая превзойти «Пророка», но потерпел неудачу. После он написал еще книг пятьдесят: тридцать на английском языке и двадцать на арабском, своем родном языке. Но ни в одной из этих книг, которые он написал, он даже близко не подошел к «Пророку». «Пророк» был написан под воздействием прозрения Фридриха Ницше. Его нельзя сравнить с «Так сказал Заратустра», но он очень близок к этому произведению.

То же самое произошло с «Чаолуном» Сенгчао и «Сандокай» Секито. Но разница в том, что оба были просветленными. «Сандокай» достигает такой же высоты, как и «Чаолун».

Ни Фридрих Ницше, ни Халил Гибран не были просветленными, но Фридрих Ницше по сравнению с Халилом Гибраном — гигант. Оба были непросветленными, но Ницше достиг пределов ума. Еще один шаг, и он бы просветлел. Халил Гибран не достиг и пределов, поэтому он не сошел с ума.

Безумие Ницше говорит о том, что он был в двух шагах от просветления, но не смог найти дверь. Он понятия не имел, что за пределами ума есть еще что-то, он уперся лбом в стену и пытался пробить ее. Но невозможно силой проложить себе путь. Есть дверь, нужно ее знать; эта дверь — медитация. В противном случае вы лишь разобьете себе лоб о стену. Именно так Ницше и сошел с ума.

Халил Гибран не сошел с ума. Он даже не достиг границы ума, не говоря уж о не-уме. Но тень гиганта Ницше вдохновила его, и он создал «Пророка».

Две книги, «Чаолун» и «Сандокай», стоят в одном ряду, на одном уровне. Мы углубимся в «Сандокай»; эти сутры — оттуда. Каждое изречение — волшебное.

Сутры:

Знание великого мудреца Индии было полностью передано из Индии в Китай.

Оно было передано полностью, потому что в Китай пришел Бодхидхарма, человек такой же величины, как Гаутама Будда. Он был преисполнен света, радости и экстаза. Его весна наступила. Он пришел в Китай пробужденным. Именно поэтому употребляется выражение «полностью».

До Бодхидхармы в Китай приходили тысячи буддийских монахов. Сотни буддийских писаний были переведены на китайский. Почти все жители Китая стали буддистами прежде, чем туда пришел Бодхидхарма. Но никто из них не достиг пробуждения. Буддисты, которые приходили в Китай, были великими учеными мужами, они переводили писания. Писания были прекрасны. В Китае не было ничего, что можно было бы сравнить с ними. Там была лишь одна книга, посвященная дао, написанная Лао-цзы. Но она не достигала высот сутр Гаутамы Будды, потому что была написанной книгой, причем написанной по принуждению, под угрозой.

Лао-цзы никогда ничего не писал в своей жизни и даже не разговаривал. Люди сидели возле него в тишине, и если в тишине что-нибудь происходило, хорошо. Если же ничего не происходило... «Что я могу сделать?» — таков был его ответ. Некоторые достигли просветления, но очень немногие. Один — Чжуан-цзы, второй — Ли-цзы; всего два человека достигли просветления, сидя в тишине возле Лао-цзы. Понять тишину нелегко; необходимо достичь той же глубины. В противном случае можно сидеть возле Лао-цзы, а ум будет «мотать круги», порождая непрерывный поток мыслей. Можно быть молчаливым снаружи, но болтливым внутри.

Когда впервые появилось звуковое кино, — до этого кино было немое, — на английском языке его назвали «talkie», что значит «болтовня». В индийских деревнях кино до сих пор так называется. Так вот, в вашем уме эта «болтовня» не прекращается ни на минуту. Хотите вы этого или нет, неважно. Независимо от вас она происходит постоянно.

Итак, несмотря на то, что тысячи буддийских монахов прибыли в Китай, и вся страна была обращена в буддизм, и даже император Китая стал буддистом, никто не смог передать им вкус буддизма; буддизм был воспринят не полностью. Полностью, без потерь, буддизм пришел в Китай лишь вместе с Бодхидхармой.