Бог не Желает
Шрифт:
Не то чтобы никто не любил Муштрафа, мрачно размышляла Водичка. Скорее его никто не знал. Ну, все знали его, но и не знали тоже. Знали уже годы, и за эти годы успели понять, что узнать его невозможно.
И капралы взяли себе стол, четвертым был Омс, хотя сидел он, отодвинув стул довольно далеко от Моррута, Подтелеги и Снека. Вероятно, не нашел другого места. Она работала с Омсом. Он был компетентным, из последних саперов и ночной клинок, ведь саперов уже не использовали так, как они привыкли. У них было немного припасов, но весьма сомнительных. Не морантских, конечно. Имперские копии. Омс вечно
Яркое воспоминание о последней битве, она была во фланге рядом с лесом. Питамбра из Седьмого вышел против шестерых с единственным жульком, бросил им под ноги. Но глина была слишком толстой, позже объяснял Омс, припас отскочил не взорвавшись, и миг спустя Питамбра был мертв. Потом кто-то наступил на жулек и лишился обеих ног. Слишком мало, слишком поздно.
Она помнила, что сама это сказала; потом сказала, что безногий бандит умер и уже не встанет на колени. Все вокруг смеялись. Он вспоминала, и кривилась всё гаже. Вообразите: смеются, хотя из роты только что выбили дерьмо. Сейчас, если кто вспоминал ту сцену, начинал описывать разбойника, прозванного Слишком-Малым-Слишком-Поздним, и все снова хохотали.
Малазанские морпехи любили смеяться по самым неподходящим поводам. Она не понимала. Вот обокрасть мертвую ведьму, это было смешно.
И все же - бедный Питамбра.
Бенжер и Глиняный Таз покинули стол, за ними ушел Вам Хана, из компании осталась лишь Аникс Фро. Водичка поглядела на женщину.
– Выглядишь больной.
– И правда, - согласилась Аникс.
– Мне больно каждый раз, как ты это говоришь. А мне всего лишь досталась фарфоровая комплекция.
– Чего?
Аникс погладила щеку, похлопала ресницами.
– Кремовая...
– Блеклая.
– Хрупкая...
– Мертвенная.
Аникс замолкла.
– Давай, - пожелала Водичка.
– Услышим твое описание этих мешков под глазами.
– Они от матери.
– И зачем взяла?
Аникс нахмурилась.
– Я же говорю: они от матери.
– Так почему она отдала их тебе, и почему ты согласилась их взять? Что она сказала? "Вот, милая, я устала таскать эти мешки". А ты говоришь: "Да, мамочка", и вот она ты, выглядишь, будто жила под камнем.
– Это же взаправду? Ну, хорошая попытка. Всех тяжелых успела убедить, точно.
– В чем убедить?
– Что ты тверже шлюпочного сиденья, Водичка.
– Нужно было вступить в "Коготь". И не пришлось бы выслушивать всякие оскорбления. В "Когте" они разговаривают только об убийствах, да и о чем еще можно болтать? Особенно Когтям.
– Омс был в "Когте". Может, и остался.
– Омс? Не верю. Он никогда не говорит об убийствах.
– Она поглядела на мужчину, сидевшего рядом, но не вместе с капралами. Очевидно, что-то указало ему на ее внимание, голова дернулась, он встретил ее взгляд и скорчил рожу. Она ответила тем же и вернулась к Аникс, успевшей деловито засунуть за щеку катыш ржавого листа.
– Вчера днем он толковал о прыгучей штуке.
– Прыгучей что?
– Штуке. Внутри тела. Прыгает туда и сюда.
– Да что за штука?
– Полагаю,
прыгучая.Взгляд Аникс Фро стал тупым, глаза затуманились.
– Наверняка притворялся.
– Омс? Он не умеет. Точнее, не хочет. К тому же он весь так и подпрыгивает.
– Не похоже. Похоже, что он почти заснул.
– Спрашивал меня о духах, призраках и богах и любят ли они трахать смертных и что, если один так и сделал.
Аникс сплюнула бурую жижу в запасную кружку, всмотрелась и отодвинула подальше.
– А ты что, Водичка?
– Я сказала то, что сказал бы любой.
– То есть?
– О, сказала: "Нет, Омс, я не трахала тебя, так что отвали на хрен".
Аникс кивнула.
– Без сомнений, аргумент. Так... кто ты из них?
– Из них кого?
– Дух, призрак или бог? То есть богиня.
– Я его не трахала, я тут ни при чем.
– А думаешь, кто-то... того?
– Омса? Зачем кому-то трахать Омса? Нет, он просто свистит.
– Она сложила руки на груди.
– Вот почему он не Коготь и никогда не был.
– Может, ты права, - согласилась Аникс.
– В нет ничего магического. Почти во всех Когтях есть, ты же знаешь.
– Правда?
– Разумеется! Они ассасины-маги. Это требуется доказать, прежде чем даже мечтать о вступлении в ряды.
Водичка уставилась на Аникс Фро. Издала звук, который значил... ну, что-то значил, она не знала, что именно. Затем выругалась.
– Вот так всегда, чтоб меня! Как в могилах - всегда кто-то влез первым!
Подошел Глиняный Таз, взял кружку, выпил и убрел прочь.
Водичка поглядела на кружку, на Аникс, та встретила ее взгляд и поглядела на кружку, затем обе поглядели на кружку. Долгий миг спустя Аникс встала, кинула на плечо мешок с деревянными плашками.
– Пойду рисовать.
– Снова свинцовой краской?
– Почему нет? У меня этого дерьма целый горшок. Главное, поменьше крутить их и вертеть. И всё.
– Может, оттого у тебя такой больной вид?
– Не больной. Фарфоровый.
Сержант Шрейка опустила кончик косы в вино, затем вставила меж полных губ и принялась сосать.
– Тебе точно нужно так делать?
– сказал Вам Хана.
– Мы бросали кости, Вам, - сказала она, не выпуская косу и даже начав ее жевать.
– Я проиграла.
– В вашем взводе мало людей.
– Бывало такое и прежде. Твоя репутация бежит впереди тебя. Не самая лучшая.
– Ничего не изменилось, - сказал Вам Хана с неким отчаянием, жалея, что слишком много выпил.
– Удача есть удача. Госпожа дает. Но потом кто-то решил, будто у всех, кто вокруг меня, Господин отнимает. Несправедливо.
– Ты прав, - отозвалась она.
– Закон Справедливости порушен. Советую подать жалобу матери-вселенной. Наилучший способ, разумеется, написать ее на черепке и бросить в пруд. Мне говорили, всегда срабатывает.
– Вы могли бы видеть во мне... знаешь, амулет.
– Могли бы, будь в тебе что-то волшебное. Правда в том, что ты самый обыкновенный. И пришел с прозвищем, намекающим, что успел его заслужить.
– Я заслужил его, потому что потерял слишком много друзей. Потому что в вашей жалкой вселенной нет вовсе никаких законов.