Бог не Желает

"Наверное, лишь труп. Я рвался сюда ради ничего". Этот труп был слишком далеко, кто туда доплыл бы? И он слишком большой, а цветом...

– Дерьмо.
– Он сел и схватил весла, принявшись грести.

Взор его был уже не столь острым. Но там человек, прицепившийся к вздутому телу карибу. Он был уверен. Плечи болели, так сильно он налегал на старые весла.

Ренту снилось, что он стал очень маленьким. Сначала пропали ноги, потом руки и почти все тело. Он был лишь плечами, шеей и головой, и всё это покоилось на вонючей мокрой шкуре странного зверя, как на плавучем бревне. Однако он замечал, как шерсть скользит по щеке, и понимал, что долго на странном островке не удержится. Скоро пропадут и плечи.

Было очевидно, что годы роста потекли назад, уменьшая его все сильнее. Для мира он был слишком высоким, слишком большим, опасным и страшным, ему доставались лишь резкие слова и режущие камни. Так что он начал отходить, уменьшаться, и солнце было теплым на щеке и вода перестала быть ледяной, и было приятно вообразить, как он станет столь маленьким, что не увидит никто.

Но тут его встряхнуло. Было слишком трудно открыть глаза, но он слышал плеск, кряхтение и скрип дерева. Веревка шлепнула по щеке. Голову повернули, и движение было необычайно гладким. Какой-то узел коснулся плеча, давя все сильнее. Плечи ползли по борту, задевая какие-то кругляши. Он ощутил пропажу меха, застонав от потери.

И услышал слабый, далекий голос: - Еще жив, вот как. Оттаивать будет больно. Думаю, очень. Извини же.

Снова движение, вечность движения, пока затылок не коснулся покрытого песком дерева, возник запах чешуи, а солнце перекатилось на другую сторону неба, подсушив привыкшую к мокрому меху щеку, и всё вокруг тряслось, но вскоре нашло колыбельный ритм, подчеркиваемый чьим-то кряхтением.

Затем уменьшение окончилось и он снова стал расти, опаленный солнечным огнем.

– Говорят, у некоторых полукровок два сердца. Будь ты из невезучих, будь у тебя один барабан в груди - уже помер бы. Те полукровки чахли за несколько лет, едва тело становилось слишком большим для одного сердца. Сегодня тебе, парень, пригодилось запасное. Будь я проклят, какой размер! Ты проплыл больше половины озера. Трудно поверить.

Рент сосредоточился на голосе - не потому, что понимал, о чем говорит человек, но потому, что это было лучше ощущений боли и огня, что ползли по растущему телу.

– Позволим солнцу оттаять тебя быстро и нежно. Можешь разжать пальцы левой руки? Мокрое одеяло нужно выжать. Сейчас оно скорее похоже на ледяной ком, спорить готов.

Рент ощущал, как плещется вокруг вода. Холодная, не ледяная. Её все больше.

– Боюсь, долго говорить не смогу. Нужно поберечь дыхание. Мы тонем. Северный берег, или нам конец. Тебе не пережить нового погружения, да тут и не вода, а ледяная каша. Вижу целые глыбы льда.

Рент поднял руку, вторую. Сумел выпустить одеяло. Затем открыл глаза и сел.

Мужчина на веслах вздрогнул.
– Боги подлые, так быстро? Какие два сердца? У тебя должна быть дюжина сердец или еще больше.

Рент узнал этого мужчину. Из охотников, тех, что выслеживают беглых рабов и водят ловцов в глубь теблорских земель. Раньше был солдатом. Тот самый человек, что убил серого медведя, череп которого украшает зал "Трехлапого пса".
– Выследил меня, - сказал Рент, горбясь у борта, слова были скомканы.
– Говорят, ты лучший. Теперь отвезешь назад и меня убьют.

– Убьют? За что?

– Мать перерезала себе горло. Из-за меня. Потому что я не мог ей заплатить за работу.

– Тебя, кажется, зовут Рент.

Парень кивнул.

Охотник налегал на весла, но лодка еле двигалась. Воды было до середины бортов, она плескала на сиденья.

– Я никуда нас не отвезу.

Рент повел рукой: - Дай весла.

– Тебе?

– Чтобы не думать о всяком.

– Всяком?

– Огонь. Мать.

Охотник колебался, но потом отпустил весла и перебрался на нос. Нашел прицепленную деревянную чашу и принялся вычерпывать воду.

Рент заставил себя сесть на скамью, изогнулся, беря весла. Опустил лопасти в воду и нажал.

Лодка рванулась вперед, охотник ударился коленями и выругался, омоченный ледяной водой. Но затем принялся за работу и даже нашел вдохновение, черпая воду без остановки.

Странное дело, гребля уменьшила боль. Рент дышал спокойнее, болели лишь ноги в воде, но охотник успешно соревновался с протечкой.

Лишь теперь заметил он веревки на груди, ощутил двойные узлы над лопатками и бронзовую петлю на груди. Рабьи путы. Он уже такие видел.
– Веревки, - начал он.

– Всегда ношу веревки, - отозвался охотник.
– Бронзовые кольца и кожаные ремни. И походный котелок, он нам тотчас пригодится на северном берегу. И мясо есть, хотя после лежания на дне Капоровой лодки малость пересоленное.

– Эти путы.

Миг заминки, затем: - Ага. Но те дни миновали.

– Ты получишь награду.

– Видел, как мать перерезала горло?

– Я сбежал, - ответил Рент.
– Она сказала...

– Слова могут заморозить кровь, но не выпустить. Готов спорить, она не стала бы делать, что обещала... да, он безумна, твоя мать, но коснуться клинком своего горла? Особенно с Проклятием Кровяного Масла? Это же сам жар похоти. Она хотела, чтобы ты покинул Озеро. И это было разумно. Но что за богомерзкий способ заставить тебя сбежать!

– Мое имя проклято?
– сказал Рент. Он не был готов верить охотнику насчет матери. Еще не готов.

– Что?

– Кровяное Масло, мое фамильное имя. Ты сказал, это проклятие.

Похоже, вопрос обидел охотника, ибо он молчал. Деревянный черпак скреб по дну, выбрасывая лишь брызги грязной воды. Лодыжки Рента освободились и зудели, будто покусанные полчищем муравьев. Он греб, не решаясь задавать новые вопросы.

– Тише, Рент. Обернись. Видишь впадину за упавшим деревом? Веди нас туда.

Они были почти на берегу. Но лишь несколько мгновений назад он был на днище старой лодки, плывущей в никуда. Рент усомнился в истинности мира. Он вырос, только чтобы уменьшиться и снова расти. Но на этот раз он рос иначе. На этот раз мир не был слишком мал для него. Лишь некоторые места.

Киль коснулся жестких камней, нос уперся в кусты. Охотник метнул аркан на сучья, чтобы привязать лодку.
– Ладно, вылезай, парень. Возьми связку зайцев и мой мешок. О, и одеяло. Хорошая идея.

Вода за бортом была по колено Ренту, но кожа яростно заныла. Он поспешил вылезти на берег. Охотник выбрался за ним, в одной руке веревка, в другой лук и колчан. Подумал было натянуть привязь, и остановился.

– Зачем трудиться? Она все равно потонет. Видишь новые прорехи? Это ты, Рент. Ты явно весишь больше, чем лучший осетр в озере.
– Он отвязал веревку от куста и кольца в носу лодки.
– Ну, вверх, парень. Нужно найти ровное местечко и разложить костер. Уверен, оба мы нагуляли аппетит.

– Значит, ты поднимешь дым над костром?
– спросил Рент.
– Чтобы они увидели и нашли нас?

Охотник с непроницаемым видом оглядел Рента.
– Никакого дыма, парень. Я веду тебя к Теблорам.