Бог Войны

— Мне приказали привести только тридцать человек, — сказал я. — Но как ты думаешь, сколько воинов у Гутфрита?

Финан посчитал шалаши.

— Как минимум сотня. — Он обдумал это и нахмурился. — Как минимум сотня! Так что мы тут делаем? — Он подождал ответа, но я ничего не сказал, просто вглядывался в лагерь Гутфрита. — Делаешь из себя мишень? — спросил Финан.

— Для лучника? В такой дождь ни один лук не выстрелит. Тетива намокла. К тому же нас видят они.

Я кивнул в сторону группы западносаксонских всадников, ожидавших на дороге за лагерем Гутфрита. Дорога пересекала реку Эмотум и вела на север, к землям скоттов, поэтому я предположил, что брод охраняют те же люди, что заговорили с нами по прибытии, которым поручено поддерживать мир.

— Поехали дальше на восток, — сказал я.

Пока мы ехали, дождь ослаб, ветер переменился, и над восточными холмами показалась полоска белых облаков. Мы скакали вдоль реки, мимо перелесков и пастбищ.

— Так Гутфрит поклялся в верности Этельстану? — спросил я.

— Но он все равно станет сражаться за Константина, — сказал Финан.

— Возможно.

Я размышлял над советом Хивела обдуманно выбирать сторону. Моя семья владела Беббанбургом почти четыреста лет, хотя он был окружен королевством, где правили пришлые норманны: даны или норвежцы. А теперь Нортумбрия — последнее королевство под властью язычника, и оба, Этельстан и Константин, с жадностью пожирают его глазами.

— Так почему Этельстан просто не убьет Гутфрита? — подумал я вслух.

— Из-за Анлафа, конечно, — уверенно ответил Финан.

Анлаф. Для меня — просто имя, но имя, звучащее всё чаще и несущее угрозу. Молодой норвежец, король Дифлина в Ирландии, быстро заработавший себе репутацию воина, которого следует бояться. Он завоевал большую часть других норманнских королевств Ирландии, и ходили слухи, будто у него столько кораблей, что море может потемнеть.

— Гутфрит — родственник Анлафа, — продолжил Финан, — и если Гутфрит умрет, Анлаф будет претендовать на трон как наследник. Он переправит сюда свою армию. Он хочет заполучить Нортумбрию.

Я свернул чуть на север, под прикрытие рощицы, и стал там ждать, глядя на дорогу, по которой мы проехали. В небе висело облако дыма от костров большого лагеря, собранного Этельстаном. Финан остановил лошадь рядом с моей.

— Думаешь, Гутфрит будет нас преследовать? — спросил он.

— Подозреваю, ночной лучник из его людей.

— Скорее всего.

— И моя смерть стала бы подарком Этельстану, — с горечью добавил я.

— Из-за того, что он хочет Беббанбург?

— Он нуждается в нём. Ему необходимы крепости по всему северу, и он знает, что я никогда не отдам Беббанбург. Никогда.

Капли дождя стекали со шлема Финана на седую бороду. Он помолчал, а затем проронил:

— Он получил всё только благодаря тебе.

— Он высоко взлетел. Он король Британии, а я стар и не нужен. Он желает создать новую Британию под главенством Инглаланда, а я — языческий камешек в его христианском королевском сапоге.

— И что станешь делать?

Я пожал плечами.

— Подожду, пока он меня вызовет. Выслушаю его, а затем приму решение. — Я криво улыбнулся. — Если доживу.

И я показал на запад. Нас преследовала дюжина всадников, они появились промеж невысоких деревьев на речном берегу. Все в кольчугах и шлемах, с копьями и мечами, на щитах вепрь Гутфрита.

— Едем дальше.

Мы направились на восток и теперь прибавили хода, комья мокрой земли разлетались из-под тяжёлых конских копыт. Лаутер остался справа от нас, торопясь к слиянию с рекой Эмотум, скрытой густой рощей слева. Впереди показалась ещё одна полоса леса, и, въехав в нее, мы тут же потеряли из вида догонявших нас всадников.

— Повернём туда? — спросил Финан, указав на север, где берег реки укрывала густая поросль.

Если мы скроемся в тех обширных зарослях, появлялся шанс оторваться от преследователей, но я лишь покачал головой.

— Поскачем дальше, — сказал я.

— Но...

— Едем дальше, — я поднырнул под низко нависшие ветви и погнал коня в сторону залитого водой пастбища. Я заметил, что две реки впереди сходятся все ближе и ближе.

— Сможем здесь переправиться? — спросил Финан.

— Если придется, то Лаутер пересечь можно. — Я без особого энтузиазма указал на реку правее от нас: речушка хоть и неглубокая, её быстрые воды бурлили по каменистому руслу. — Предпочёл бы не пробовать, — добавил я, — стоит споткнуться, и те ублюдки будут на седьмом небе от счастья. Лучше уж останемся между реками.

— Похоже, они сливаются!

— Точно.

Финан с интересом взглянул на меня. Мы скакали к узкой полоске земли, где встречались две реки, а обратный путь к лагерю перекрыли всадники Гутфрита, но Финан не услышал в моем голосе тревоги. Хмурясь, он оглянулся на быстрые воды, перевел взгляд на густой лесок, остававшийся слева от нас. Усмехнулся.

— Говоришь, охота на кабана? Иногда ты бываешь хитёр как змей, господин.

— Иногда?

Он опять рассмеялся, внезапно обрадовавшись тому, что скачет рядом со мной под дождем. Мы свернули на север, в сторону леса, позади показались наши преследователи. Они были ещё достаточно далеко, но, должно быть, решили, что мы попали в ловушку между двух разлившихся от дождя, бурлящих и быстрых рек. Дернув повод, я развернулся лицом к людям Гутфрита. Если Эгиль не там, где я думаю, тогда мы на самом деле оказались в ловушке, но норвежцу я доверял так же, как и Финану.

— Я дразню Гутфрита потому, что многого не могу понять, — пояснил я.

Всадники Гутфрита (я сомневался, что и он среди них) растянулись в цепь, загоняя нас к узкому перешейку, где оба потока соединялись в бурлящий водоворот. Всадники двигались медленно и осторожно, но были уверены, что нам от них не уйти.

— Я не знаю, что Гутфрит и Этельстан пообещали друг другу. — Я помедлил, наблюдая за всадниками. — Но хочу узнать.

Преследователи находились ещё в паре сотен шагов от нас, а нам осталось шагов пятьдесят до густого леса.

— Ну, теперь в любую минуту, — сказал я.

— Ты уверен, что Эгиль здесь?

— А какая разница? Их всего двенадцать, а нас аж двое. О чем ты беспокоишься?

Он засмеялся.

— А если Гутфрит с ними?

— Убьем ублюдка. Но сначала допросим.

Едва я договорил, преследователи пришпорили лошадей. Всадники опустили копья и поудобнее перехватили щиты, из-под копыт полетела мокрая земля. Мы немедля рванули к лесу, будто в поисках защиты среди деревьев. Пустив жеребца в галоп, я заметил в листве блеск оружия.

Под флагом с раскинувшим крылья орлом скакал сам Эгиль Скаллагриммрсон. Его всадники двумя группами вырвались из леса: одна помчалась прямо на людей Гутфрита, а другая — во фланг, отрезая им путь к отступлению. Эгиль с боевым кличем привстал в стременах, воздевая к дождливому небу Гадюку, свой меч. Рядом с ним на огромном коне скакал его брат Торольф, могучий воин, его секира приготовилась убивать. Норвежцы жаждали боя, и мы с Финаном развернулись, присоединяясь к атаке.

Через одно ужасающее мгновение люди Гутфрита осознали, что это ловушка. Дождь хлестал им в лицо, они думали, что это мы в ловушке, но потом их насторожил крик. Они, как и мы, развернули лошадей в сторону Эгиля, но один жеребец поскользнулся и упал. Придавленный барахтающейся лошадью всадник завопил от боли, а спустя мгновение копейщики Эгиля врезались в них, мгновенно выбив трех всадников из седел. Под утренним дождем пузырилась кровь. Эгиль отбил копье Гадюкой и обратным движением чиркнул всадника по лицу. Выжившие, увидев, что пусть к бегству отрезан второй группой всадников Эгиля, уже бросали мечи и копья, выкрикивая, что сдаются. Лишь один пытался сбежать, в кровь пришпоривая жеребца в сторону Лаутера.