Бог возмездия

Интересно, расслабляется ли он когда-нибудь?

Способен ли смеяться?

В памяти всплывает мимолетная ухмылка, которую я видела ранее. Это длилось всего секунду, но его лицо из смертоносного превратилось в прямо-таки горячее.

Глядя на Дамиано, я любуюсь его черными волосами, чертами лица, которые легко можно было бы высечь из камня, и темной щетиной на подбородке.

Мой взгляд опускается к его шее, а затем скользит по широким плечам и по мускулистым бицепсам.

Когда я вижу его предплечья и вены, извивающиеся под кожей, у меня возникает странное ощущение в животе. Такое чувство, будто у меня внутри что-то скручивается, и когда мой взгляд останавливается на его левой руке с обнаженным безымянным пальцем, то же ощущение распространяется и по моей груди.

Когда мои глаза возвращаются к лицу Дамиано и, увидев мрачные складки вокруг его рта, я качаю головой.

Затем я встречаюсь взглядом с его охранником, который наблюдает за мной, как ястреб.

Он медленно качает головой, а затем бормочет:

— Прекрати, о чем бы ты ни думала.

Дерьмо.

Я отвожу взгляд от охранника и обхватываю себя руками.

Надеюсь, этот человек не думает, что я замышляю убийство его босса.

В какой-то момент во время долгого перелета стюардесса приносит всем еду. Несмотря на то что я не голодна, я съедаю немного бараньей голени и картофельного пюре, потому что понятия не имею, когда мне снова удастся поесть.

После того как мы закончили трапезу, я замечаю, что Дамиано и его охранник увлечены серьезным разговором.

Надеюсь, охранник не скажет ему, что я пялилась на него, пока он отдыхал.

Подняв руку, я потираю пальцами лоб, где зарождается головная боль.

Понятия не имею, сколько нам еще лететь, и, не в силах уснуть, просто сижу и смотрю в пустоту. Мои мысли переполнены всем, что произошло, и моим неопределенным будущим.

Мою семью, вероятно, волнует только то, что они выиграют от того, что Дамиано заберет меня к себе. Их точно не волнует моя безопасность, и они уж точно не будут по мне скучать.

Никому нет дела до того, что со мной случится.

От этой мысли в моей груди возникает чувство одиночества.

Подняв подбородок, я глубоко вдыхаю, с усилием подавляя мрачное чувство.

У меня есть я сама.

Я пережила побои, голод и годы пренебрежения. Я переживу все, что ждет меня в будущем.

Когда стюардесса объявляет, что мы приземляемся через десять минут, мой желудок превращается в тошнотворное месиво.

Черт, мне не следовало есть.

Мои руки крепко сжимают подлокотники, ногти впиваются в дорогую кожу, пока я пытаюсь взять себя в руки.

— Пойдем, — внезапно говорит охранник Дамиано, отстегивая мой ремень безопасности.

Взяв меня за локоть, он помогает мне встать на ноги, и затем снова усаживает на место рядом с Дамиано.

Пока я быстро пристегиваю ремень безопасности, Дамиано кладет мне на колени бумажный пакет.

— Если тебе станет плохо, воспользуйся пакетом, — бормочет он резким тоном.

— Спасибо, — отвечаю я.

Сидя рядом с Дамиано, я чувствую себя еще более напряженной и складываю руки на коленях.

Я не понимаю, почему он хочет, чтобы я сидела рядом с ним.

Наверное, чтобы держать тебя поблизости, чтобы ты не попыталась сбежать, когда самолет приземлится.

Внезапно самолет снижается, и мой живот скручивается от страха. Я зажмуриваю глаза и, не заботясь о том, рассердится ли Дамиано, хватаюсь за его руку.

На этот раз на нем нет ткани, и я чувствую жар его кожи.

Самолет снова снижается, и я издаю писк.

— Господи, — рычит Дамиано рядом со мной. — У тебя острые ногти.

Когда он берет меня за руку, мои глаза резко открываются, и я вижу, как он прижимает мою руку к своей.

На мгновение я забываю о самолете.

Я ошеломлена до глубины души, когда его пальцы крепко обхватывают мои, но затем самолет вздрагивает, приземляясь на взлетно-посадочную полосу. Если бы не ремень безопасности, я бы забралась к Дамиано на колени для надежности. Вместо этого я поворачиваю голову, прижимаюсь лицом к его бицепсу, и с моих губ срывается еще один писк.

Самолет резко тормозит, и мое тело сотрясается от удара. Другой рукой я хватаюсь за бицепс Дамиано и прижимаюсь к нему так близко, насколько позволяет ремень безопасности.

Самолет замедляется, и первое, что я ощущаю, — это аромат, наполняющий воздух вокруг меня. Он теплый и мужественный, с нотками специй и чего-то насыщенного.

Я чувствую запах силы еще до того, как ощущаю ее под своими руками.

Прежде чем Дамиано успевает что-либо сказать, я отстраняюсь, и мое лицо вспыхивает.

— Я про…

— Прекрати извиняться за то, что собираешься сделать снова, — ворчит он, отстегивая ремень безопасности и поднимаясь на ноги. — Идем.

Снова? Значит ли это, что он планирует отвезти меня куда-то еще?

Я быстро отстегиваю ремень безопасности и встаю. Охранник Дамиано снова хватает меня за руку и отводит в сторону, чтобы я не мешала его боссу.

Половина охранников покидает самолет, пока Дамиано поправляет рукава, а затем надевает пиджак.

Только когда один из охранников подает сигнал, что все безопасно, Дамиано спускается по трапу.

Я иду за ним вместе с его охранником и, держа его за руку, бормочу:

— Если ты планируешь таскать меня за собой, я должна хотя бы знать твое имя.

— Карло, — бормочет он. — Я начальник службы безопасности и заместитель Дамиано.

Должно быть, он так же опасен, как и Дамиано, если не больше.

В Нью-Йорке гораздо холоднее, чем в Палермо, и я дрожу, когда выхожу из частного самолета.

Дойдя до внедорожника, я забираюсь на заднее сиденье рядом с Дамиано. Он достает телефон из кармана и продолжает отвечать на сообщения и электронные письма.

Когда Карло заводит двигатель, я бросаю взгляд на приборную панель и замечаю, что сейчас девять вечера. Я забыла о разнице во времени между двумя странами.

Пока мы отъезжаем от аэродрома, я смотрю на незнакомый пейзаж, или на ту его часть, которую могу разглядеть ночью.

Интересно, разрешат ли мне осмотреть Нью-Йорк?