Бог Ярости

— Конечно, я хочу.

Он отходит, сохраняя небольшое расстояние между нами, но я не обращаю на это внимания и предпочитаю наблюдать за его небольшой улыбкой и тем, как его лицо сияет под лучами редкого солнца. Его глаза горят ярко-голубым цветом, а некоторые пряди волос кажутся светлее.

Господи.

Как мужчина может быть таким чертовски красивым? Желание похитить его и оставить при себе бьется у меня под кожей. Я уже перестал думать о том, что это лишь фаза, которая пройдет, или что настанет день, когда я увижу Брэна и не буду испытывать тошноты в груди.

Я в полной заднице.

Брэн прочищает горло.

— Перестань так на меня смотреть.

— Как?

— Так. Что бы это ни было.

— Не думай, что у меня получится, малыш. Я не могу себя контролировать, когда дело касается тебя.

Он сглатывает, и я не могу не следить за тем, как поднимается и опускается его адамово яблоко. Блять. Я сжимаю руку вокруг пакетов, чтобы удержаться от желания притянуть его к себе и поцеловать в его полные губы.

— Значит ли это, что ты можешь контролировать себя, когда дело доходит до всего остального? — спрашивает он, и его слегка хрипловатый голос не помогает в попытке развеять возможность Коли проснуться.

— Да.

— Значит, все слухи о твоей склонности к насилию врут?

— Не врут. Мне нравится избивать вещи и людей, но у меня достаточно контроля, чтобы остановиться. С тобой я этого сделать не могу. Это невозможно.

— Хм. Значит, я важнее насилия?

— Да, черт возьми.

Он слегка улыбается.

— Хорошо.

— Тебе нравится меня мучить?

— Это справедливо.

— И что это значит?

— Ничего.

Остаток пути мы проводим в комфортной тишине, и я понимаю, что наслаждаюсь каждым моментом, проведенным с ним на людях. Я никогда не любил тишину, и у меня не было выбора, учитывая, насколько громко работает мой мозг. Даже с Брэном я часто заполнял тишину тарабарщиной. Признаться, я слишком много говорю. А он — нет.

Мой Брэн из тех людей, которые не разговаривают, если не хотят сказать что-то существенное, и я привык к его утешительному молчанию. Оно не напряженное и не наполненное невысказанными словами. Оно умиротворяет, расслабляет и само по себе приносит удовлетворение.

Как он сказал мне однажды, это его способ впитывать момент, и я, как ни странно, перенял эту привычку.

Я бы с удовольствием переплел свои пальцы с его, но сейчас это невозможно. Когда-нибудь я смогу взять его за руку на улице.

Когда-нибудь.

Когда мы оказываемся в пентхаусе, я спешу положить пакеты на кухонный стол, чтобы поглотить его. Если я просто брошу их у входа, он начнет ворчать.

Сначала до меня доносится звук падения чего-то на пол, а затем крепкая хватка ложится на мой бицепс.

Я оборачиваюсь, но не успеваю сосредоточиться, как Брэн запускает руку в мои волосы и захватывает мои губы в неистовом поцелуе. Его язык проникает в мой рот и овладевает мной. На секунду я теряюсь, но потом обхватываю его за спину и требую, чтобы он принадлежал мне.

Моя рука опускается на его задницу, и я подталкиваю его вверх. Он без проблем запрыгивает на меня и обхватывает ногами мою талию.

Боже, блять, блять, блять. Мне нравится, когда он позволяет мне нести его. Я делаю это регулярно с тех пор, как впервые сделал это на прошлой неделе.

Брэн целует меня, кажется, часами, его пальцы гладят мои волосы, а дыхание и все его гребаное существо сливаются с моим.

Он отстраняется и улыбается мне в губы, затем вытирает что-то с уголка губ.

— Черт, малыш, — я задыхаюсь. — Зачем это было нужно?

— Я хотел сделать это с тех пор, как увидел тебя, — он гладит меня по щеке. — Позволь мне спуститься. Я умоюсь и приготовлю ужин.

— Ни за что на свете я не отпущу тебя после этого. Пристегнись, малыш. Коля хочет передать тебе привет.

Я отношу его в спальню, и его смех эхом отдается в воздухе.

Однажды, и я имею в виду очень, очень скоро, Брэн не будет довольствоваться только поцелуями за закрытыми дверьми.

Он будет гордиться тем, что находится со мной, так же как я — тем, что нахожусь с ним.

Что за…?

Я замираю, почувствовав тяжесть на плече и уютное тепло, прижавшееся к моему боку.

Последнее, что я помню, — как сидел на полу, прижавшись спиной к стене, в ожидании Брэна. Он сказал, что опаздывает, потому что встречается со своими братом и сестрой, и можете не сомневаться, что я ворчал и выходил из себя из-за того, что мне пришлось делить его с кем-то. И что с того, что они его брат и сестра?

Это уже становится трагедией.

Прошла неделя с того дня, как он поцеловал меня до потери сознания после того, как я выследил его, а затем трахнул как сумасшедший, прежде чем позволить ему что-либо сделать.

С тех пор я бессовестно жажду любого его взгляда. Мне нужно видеть его каждую ночь, но даже этого недостаточно, поэтому я преследую его при каждом удобном случае. Но мне приходится сохранять дистанцию — не так уж сложно, учитывая, что на данный момент я стал опытным сталкером.

Так или иначе, сегодня я его совсем не видел из-за дурацких тестов, которые не мог пропустить, и чертовски надеялся, что он придет в десять вечера, ведь именно в это время он обычно появляется. Однако мои надежды рухнули, когда я получил сообщение о его планах. Должно быть, я заснул на полу, потому что сейчас лежу спиной на дереве, а голова Брэна покоится на моем плече, его тело прижато к моему боку.

И что самое приятное? Его рука накрывает мою на груди.

На нем светло-голубая рубашка и черные брюки, значит, он не переодевался в пижаму. Я проверяю часы — два часа ночи.

Черт меня побери.

Не могу поверить, что проспал так долго и упустил шанс увидеться с моим Брэном.

Я требую повторной встречи, сейчас же и, блять, спасибо.

Между его бровей появляется хмурая складка, и я разглаживаю ее указательным пальцем. Его глаза распахиваются, и мне приходится проглотить что-то, застрявшее в горле, потому что, блять. Как может мужчина выглядеть все сексуальнее с каждым днем? Это не очень хорошо для моей неудержимой одержимости.

— Я тебя разбудил? — спрашиваю я.