Бог здесь был, но долго не задержался (сборник рассказов)

– - Да еще и тренер!
– - Брентакис безнадежно всплеснул руками, нынешнее состояние тренерской души, не поддается описанию.-- Хочет видеть тебя! Немедленно!

Неужели нельзя подождать до завтра?

Хьюго хотел только одного -- оказаться дома, в своей постели, сегодня такой изматывающий день.

– - Нет, он не хочет ждать до завтра; очень решительно настроен. "Только выпустят из суда,-- так он сказал мне,-- немедленно тащи ко мне, не обращай внимания, который час!"

– - Он когда-нибудь спит?
– - отчаялся Хьюго.

– - Только не сегодня ночью,-- сегодня не спит, ждет тебя.

Хьюго показалось, что у него печенка затвердела, при мысли, что снова придется увидеть лицо своего тренера, оказаться с ним один на один в эту полночь, на стадионе, вмещающем шестьдесят тысяч зрителей.

– - Ты со мной не поедешь?
– - осведомился он у Брентакиса.

– - Нет, конечно,-- ответил тот; сел в машину и уехал. Хьюго захотелось немедленно, прямо с места удрать в Канаду. Но все же он позвал такси и велел водителю ехать на стадион. Хорошо бы в пути произошел несчастный случай с фатальным исходом...

Над входом для игроков сиротливо горела сорокаватная лампочка, и тени от ее слабого света скрывали большую часть стадиона,-- казалось, он давно исчез, как руины римского амфитеатра. Превратился бы этот треклятый стадион и в самом деле в руины римского амфитеатра. Хьюго толкнул дверь; ночной сторож, дремавший на стуле, прислонив голову к стене, проснулся и тупо уставился на него. "Ну не дают ни минуты покоя!
– - прочитал он, его мысли проходя мимо старика.-- Будь прокляты эти звезды! Поскорее бы сломали свои бычьи шеи!"

– - Добрый вечер, мистер Плейс, добрый вечер!
– - произнес сторож вслух,

– - Добрый!
– - откликнулся Хьюго и зашагал, пересекая застывшие тени, под трибунами стадиона к раздевалке.

Призраки сотен бедных, измученных болями, раненых, охромевших, запуганных контрактом футболистов сопровождали его, и он вздыхал, преодолевая переходы, где притаились миллионы неодобрительных воплей болельщиков. И почему он прежде считал, что стадион -- это место, где люди развлекаются, получают радость и удовольствие?!

Взявшись за ручку двери в раздевалку, Хьюго заколебался: как поступить? Никогда не приходилось обсуждать с тренером политические проблемы; знает только, что тот всегда пускает слезу, когда на поле перед игрой исполняется гимн США "Звездное знамя", и отказался голосовать за Барри Голдуотера, считая его коммунистом. Решительно толкнул дверь, в пустой раздевалке прошел мимо своего ящичка: его имя все еще значится на нем. Доброе это предзнаменование или совсем наоборот? Дверь в кабинет тренера закрыта; еще раз оглядевшись на всякий случай по сторонам, постучал.

– - Входи!
– - крикнул тренер.

Хьюго вошел. На тренере темный костюм, рубашка на вороте застегнута, черный галстук,-- словно на похороны собрался. На лице явные следы недосыпания: щеки впали, глаза усталые, покрасневшие. Таким его Хьюго еще не видел; выглядит куда хуже, чем когда они проиграли с разгромным счетом 45:0 клубу -- новичку в лиге.

– - Мой мальчик,-- хрипло начал тренер,-- очень рад, что ты пришел, несмотря на поздний час. У меня хватило времени подумать, все рассмотреть под соответствующим углом зрения. Еще час назад, охваченный праведным гневом, готов был убить тебя собственными руками. Но, должен признаться, меня озарил свет понимания и удержал от поспешных действий, во многом способствовало мое бдение в эту мучительную для меня ночь.

Тренер явно пребывал в "библейском" настроении -- такое с ним случалось.

– - К счастью,-- продолжал он,-- после того, как мне позвонил Брентакис и сообщил, что ему удалось умаслить судью и замять дело за сотню долларов,-их мы, естественно, вычтем из твоего жалованья,-- а также заверил меня, что вся эта история не попадет в газеты и это будет нам стоить еще сто пятьдесят,-- таким образом, общая сумма вычетов достигнет двухсот пятидесяти,-- у меня было время для размышлений. В конце концов, миллионам мальчишек по всей Америке, которые всегда видели в тебе и твоих парнях благороднейшее выражение ничем не запятнанного агрессивного американского духа, которые берут пример с тебя и твоих товарищей и поклоняются таким героям, как вы, с истинной детской невинностью и непосредственностью, не придется пережить столь сильный шок, столь пагубное разочарование в моем игроке, который вдруг забылся и публично примкнул к врагам нашей страны... Ты меня слушаешь, Плейс?

– - Весь внимание, тренер,-- откликнулся Хьюго, медленно, дюйм за дюймом пятясь к двери. Этот новый, незнакомый ему образ все понимающего тренера, с ласковым голосом, сильно его удивлял -- все равно что вдруг увидеть, как река потекла вспять или стал совершенно темным.

– - Так как никакого вреда великому множеству этих еще не окрепших душ -- а мы за них несем, так сказать, полную ответственность -- ты не причинил, то я могу найти в себе силы для христианской снисходительности и всепрощения.

Тренер, выйдя из-за стола, приблизился к Хьюго и положил ему руку на плечо.

– - В сущности, Плейс, ты неплохой парень... глупый конечно, но неплохой. Моя вина, что ты оказался на этой отвратительной демонстрации. Да, я виноват в этом! В воскресенье ты получил сильнейший удар по голове, и я, как тренер, обязан был первым увидеть тревожные симптомы. Нечего было заставлять тебя бегать на спринтерские дистанции и работать два часа с манекенами. Надо было сказать тебе: "Послушай, Хьюго, мой мальчик, ступай домой, ложись в постель и лежи целую неделю, пока голова не придет в норму". Да, так мне следовало поступить. Прости меня, прошу, за мою близорукость! Прости меня, Хьюго!

– - Конечно, тренер, какой разговор!

– - А теперь,-- продолжал тренер,-- прежде чем ты пойдешь домой, к любящей тебя женушке, и как следует отдохнешь, я прошу тебя кое-что сделать для меня.

– - Все, что угодно, тренер.

– - Хочу, чтобы ты спел со мной куплет, маленький куплетик, из нашего гимна "Звездное знамя". Ты сделаешь это ради меня?

– - Конечно, сэр!
– - Хьюго был уверен, что забыл, какая строчка идет после "ярко-красный след ракет".

Тренер сильнее сжал его плечо.

– - Раз, два, три... Начали!

Вместе спели гимн "Звездное знамя"; после первой же спетой строчки тренер заплакал. Когда последнее эхо торжественного гимна замерло где-то под трибуной, тренер завершил встречу так:

– - Вот и славно! Ну а теперь ступай домой. Я бы тебя сам отвез, но, к сожалению, сейчас занят -- я работаю над новыми вариантами игры, завтра предложу их вниманию твоих товарищей. Не беспокойся, ты тоже узнаешь о моих новых планах. Пришлю тебе свои разработки нарочным, посмотришь их, когда придет охота. И не переживай из-за пропущенных тренировок. Как только почувствуешь себя в форме -- приходи. Да благословит тебя Бог, мой мальчик!
– - И в последний раз похлопав Хьюго по плечу, повернулся и вновь уставился в фотографию Хойхо Бейнса все еще влажными от слез после исполнения государственного гимна глазами.