Богач, бедняк (Часть 3 и 4)

Пинки говорил на таком языке, который Том не мог понять, но по его агрессивному тону и мрачному выражению на физиономиях постоянных клиентов этого бара он мог легко догадаться, что Кимболл поливает их всех отборными оскорблениями.

Кимболл, когда напивался, оскорблял французов. Если напивался в Италии, то оскорблял итальянцев. Если дело происходило в Испании, то оскорблял испанцев. К тому же при этом он забывал подчас про тот очевидный факт, что он один и что явный перевес на стороне его противников, часто в соотношении один к пяти. Но это его отнюдь не сдерживало, только подзадоривало к еще более скандальным приступам насквозь пропитанного презрением красноречия.

– - Его сегодня прикончат, прямо здесь, в баре,-- прошептал ему Дуайер, понимая большую часть тех выражений, которые употреблял вошедший в раж Кимболл.-- И нас заодно, если выяснится, что мы -- его приятели.

Томас, крепко сжав руку Дуайера, потащил его за собой к Кимболлу, поближе к стойке.

– - Привет, Пинки,-- весело сказал он.

Пинки резко повернулся, готовый к схватке с новыми врагами.

– - Ах, это вы,-- с облегчением произнес он.-- Как я рад, что вы здесь. А я тут высказываю кое-какие истины этим сутенерам для их же блага.

– - Кончай базарить, Пинки,-- строго сказал Томас. Потом бросил Дуайеру: -- Я сейчас скажу пару слов этим джентльменам. Переведи им. Но ясно и понятно, только максимально вежливо.-- Он сердечно улыбнулся посетителям в баре, которые начинали выстраиваться зловещим полукругом вокруг них.-- Как видите, джентльмены, этот англичанин -- мой друг.-- Он подождал, покуда Дуайер нервно переведет его обращение. Но на их недоброжелательных физиономиях не произошло никакой перемены -- все то же мрачное выражение.-К тому же он пьян,-- продолжал Томас.-- Вполне естественно, никому не понравится, если его друга обидят, пьяного или трезвого. Я сейчас попытаюсь его урезонить, попросить, чтобы он больше не произносил перед вами оскорбительных речей, но сегодня, даже если он что-то скажет, я предупреждаю, никакой расправы не будет... Считайте, что сегодня я вроде полицейского в этом баре и я несу ответственность за поддержание здесь мирной обстановки. Пожалуйста, переведи все это поточнее,-- сказал он Дуайеру.

Тот, заикаясь, переводил, а Пинки, поняв в чем дело, с отвращением громко произнес:

– - Дерьмо, ребята, я вижу, вы опускаете флаг!

– - А сейчас,-- продолжал Томас,-- я вас всех угощаю. Бармен!
– - Он улыбался, но чувствовал, как у него напряглись все мышцы, как сжались кулаки, и он был готов в любую секунду броситься на самого крупного из них -- корсиканца с тяжелой челюстью, в черной кожаной куртке.

Французы неуверенно переглядывались. Они, конечно, пришли в бар не для драки, и, поворчав немного, все же стали по одному подходить к стойке за выпивкой, которую им поставил щедрый Томас.

– - Тоже мне боксер,-- презрительно фыркнул Пинки.-- У вас, у янки, каждый божий день -- это день перемирия.

Но все же он не стал упираться и минут через десять дал увести себя из бара. На следующий день он пришел на "Клотильду" с бутылкой анисового ликера и, протягивая Томасу бутылку, сказал:

– - Спасибо тебе, Томми. Они наверняка бы проломили мне голову, если бы только не вы. Просто не знаю, что со мной происходит, стоит пропустить лишь несколько стаканчиков. И самое главное, я никогда не побеждаю в драках, весь покрыт шрамами от головы до пят -- вот расплата за кураж.-- Он добродушно засмеялся.

– - Если тебе охота драться,-- сказал Томас, вспоминая те дни, когда он сам ввязывался в драки просто так, неважно с кем, неважно по каким причинам,-- то дерись только трезвым. Старайся разбираться со всеми по одному. И не заставляй меня заступаться за тебя. Я давно уже с этим покончил.

– - А что бы ты сделал, Томми,-- спросил Пинки,-- если бы они набросились на меня?

– - Ну, устроил бы для них небольшое развлечение с мордобоем,-- ответил Томас,-- чтобы дать достаточно времени Дуайеру улизнуть из бара, и потом сам бросился бы прочь, чтобы спасти свою шкуру.

– - Развлечение,-- повторил Пинки.-- Я бы не пожалел пары шиллингов, чтобы посмотреть на это!

Томас никак не мог понять, что случилось в жизни Кимболла, что толкало его, превращая из милого, дружелюбного, пусть не очень далекого парня в драчливого, невменяемого зверя, стоило ему опрокинуть лишь несколько стаканчиков. Может быть, когда-нибудь Пинки сам ему это расскажет.

Пинки зашел в рубку, бросил взгляд на приборы, настороженно прислушался к ровному гудению дизелей.

– - Все, можешь начинать летний сезон, парень,-- ободряюще сказал он.-На собственной яхте. Как я тебе завидую!

– - Нет, мы пока не готовы,-- возразил Томас.-- Команда не укомплектована до конца. Не хватает одного человека.

– - Как?
– - удивился Пинки.-- А где же тот испанец, которого ты нанял на прошлой неделе?

Испанца ему порекомендовали как хорошего кока и стюарда, и к тому же он не просил больших денег. Но однажды вечером, когда он уходил в увольнительную на берег, Томас заметил, как тот сунул в ботинок у щиколотки нож. Из-под штанины он был, конечно, не виден.

"Зачем тебе это?" -- спросил его Томас. "Чтобы меня уважали",-- ответил испанец.

На следующий день Томас уволил его. Ему не нужен на борту человек, который прибегает к ножу, чтобы заставить себя уважать. Теперь у него был недобор рабочей силы.

– - Я его списал на берег,-- объяснил Томас Пинки, в это время они входили в Лагарутский залив, и объяснил почему.-- Мне нужен сейчас кок и стюард. Правда, дело может потерпеть недели две. Моим первым клиентам яхта нужна будет только днем, и еду они будут приносить с собой. Но на лето мне нужен человек.

– - А тебе никогда не приходило в голову пригласить женщину?
– - спросил Пинки.

Томас скорчил гримасу.

– - Но ведь придется выполнять массу другой черной тяжелой работы, не только готовить.

– - Я имею в виду физически сильную женщину.

– - В большинстве несчастий в моей жизни,-- ответил Томас,-- виноваты в одинаковой степени все женщины, как слабые, так и сильные.

– - А ты не думал, сколько дней летом тебе приходится терять понапрасну?
– - спросил Пинки.-- Пассажиры постоянно ворчат, что вынуждены терять много драгоценного времени на стоянках в богом забытых портах, чтобы постирать и погладить белье.

– - Да, на самом деле, это доставляет немало хлопот,-- согласился с ним Томас.-- У тебя кто-то есть на примете?

– - Кейт,-- сказал Пинки.-- Она работает стюардессой на "Веге", и ей осточертела эта работа. Она сходит с ума по морю, а вынуждена проводить все лето в прачечной на судне.

– - О'кей,-- сказал Томас.-- Я поговорю с ней. Но предупреди ее, пусть оставит все свои женские игры дома.

Ему не нужна была женщина на борту как женщина. Во всех портах полно девиц, которых можно было подцепить в любое время. Позабавишься с ними, потратив на них несколько баксов, угостишь обедом, поведешь в ночной клуб, поставишь пару стаканчиков -- и все, плывешь дальше, до следующего порта, никаких тебе забот, никаких осложнений. Он никогда не спрашивал, как Дуайер удовлетворяет свои сексуальные потребности, для чего ему это знать?