Богач, бедняк. Нищий, вор.

— Не знаю, но мне эпизод кажется немного затянутым.

— Именно этого я и добивался, — сказал он. — Я и хочу, чтобы он был затянутым. — Он спорил как упрямый ребенок.

— Все эти люди то входят, то выходят, — осторожно продолжала Гретхен, — за ними тянутся тени, а ничего зловещего так и не происходит…

— Не пытайся сделать из меня Колина Берка. — Эванс резко встал. — Не забывай, что меня зовут Эвансом Кинселлой. Пожалуйста, запомни.

— Перестань вести себя как ребенок, — огрызнулась Гретхен.

— Где мой плащ? Где я оставил этот чертов плащ? — раздраженно и громко сказал он.

— Ты оставил его в монтажной.

В монтажной Эванс небрежно накинул плащ. Ида размечала пленку, с которой они сегодня работали. Эванс уже направился к двери, но вдруг остановился и вернулся к Гретхен.

— Я собирался пригласить тебя поужинать со мной, а потом сходить в кино. Ты можешь? — Он миролюбиво — улыбнулся. Он не выносил, если кому-то не нравился даже минуту.

— Извини, не смогу. За мной заедет брат, и мы поедем на выходные к нему в Уитби.

У Эванса был подавленный вид. Настроение у него менялось каждую секунду.

— А я на выходные свободен как птица. Я думал, что мы с тобой… — Он взглянул на Иду, надеясь, что она выйдет из комнаты. Но Ида продолжала невозмутимо работать.

— Я вернусь в воскресенье как раз перед ужином, — сказала Гретхен.

— Ладно. Мне остается только смириться. Привет твоему брату. И поздравь его от моего имени.

— С чем?

— А ты что, не видела его портрет в «Лук»? Он стал всеамериканской знаменитостью на эту неделю.

— А, ты вот о чем!

В журнале была опубликована статья под названием «Десять восходящих политических звезд, которым еще не перевалило за сорок». Две фотографии: Рудольф и Джин в гостиной их дома и Рудольф за столом в муниципалитете. «Молодой, красивый мэр Уитби, женатый на прелестной богатой молодой женщине, — писал журнал, — быстро завоевывает авторитет во влиятельных республиканских кругах. Умеренный либерал, энергичный администратор, он не принадлежит к числу политиков-теоретиков; всю свою жизнь он работал за жалованье. На посту мэра он проводит четкий курс, борясь с дискриминацией в жилищном строительстве, активно выступая против загрязнения окружающей среды отходами промышленных предприятий; он посадил за взятки бывшего начальника полиции и троих полицейских; выпустил заем для строительства новых школ; пользуясь своим влиянием в совете опекунов университета Уитби, способствовал введению совместного обучения. Дальновидный преобразователь города, он провел эксперимент, запретив по субботам во второй половине дня и вечером движение транспорта в центре города, чтобы горожане могли свободно прогуливаться, попутно заходя в магазины. Издаваемую им газету „Уитби сентинел“ он превратил в рупор довольно резких выступлений, призывая органы как местного, так и национального управления работать честно. На съезде мэров в Атлантик-Сити выступил с яркой речью, которая вызвала бурные аплодисменты. В составе немногочисленной делегации мэров был на тридцать минут принят в Белом доме».

— Читая эту статью, можно подумать, будто он сделал в Уитби все и ему осталось только воскресить мертвых, — заметила Гретхен. — Не иначе это писала женщина, безумно в него влюбленная. Мой брат умеет очаровывать.

— Твои симпатии и привязанность к родным и близким нисколько не затуманивают ясность твоих суждений о них, — рассмеялся Эванс.

— Просто я надеюсь, мои родные и близкие не верят во всю ту чушь, которую о них пишут, — ответила Гретхен.

Рудольф не сказал ей «с днем рождения», когда они вместе спустились в лифте и вышли на Бродвей. Гретхен ему не напоминала. Рудольф нес маленький чемодан, который она упаковала с утра. Все еще лил дождь, такси нигде не было видно, и они двинулись пешком к Парк-авеню. Утром дождя не было, и она не захватила с собой зонтик. Когда они дошли до Шестой авеню, она уже промокла до нитки.

— Нью-Йорку нужны по крайней мере еще тысяч десять такси, — сказал Рудольф. — Жить в этом городе — просто безумство.

— Энергичный администратор, умеренный либерал, дальновидный преобразователь города… — процитировала Гретхен.

— А-а, ты читала эту статью? Абсолютная галиматья, — рассмеялся Рудольф, но ей показалось, он доволен.

Они шли по Пятьдесят второй улице, и дождь лил еще сильнее, чем раньше. Поравнявшись с рестораном «Двадцать один», Рудольф взял ее за руку:

— Давай заглянем сюда и чего-нибудь выпьем. Потом швейцар поймает нам такси.

— Добрый вечер, мистер Джордах, — наперебой здоровались с Рудольфом швейцары, гардеробщицы, администратор, метрдотель и бармен. Было пожато немало рук.

— Как Джин? — спросила Гретхен в баре.

Вторая беременность Джин кончилась выкидышем, и Джин тяжело это переживала. Она выглядела подавленной, отрешенной, неожиданно резко прекращала начатый разговор, а иногда, не закончив фразы, вставала и уходила из комнаты. Забросила фотографию, и, когда однажды Гретхен спросила ее, собирается ли она снова начать фотографировать. Джин в ответ лишь неопределенно покачала головой.

— Джин? Ей лучше, — коротко ответил Рудольф.

Подошел бармен. Рудольф заказал себе виски, а Гретхен — мартини.

Рудольф поднял свой стакан:

— С днем рождения.

Оказывается, он помнил.

— Не жалей меня, — сказала она, — а то я заплачу.

Он достал из кармана продолговатую кожаную коробочку и положил ее на стойку перед Гретхен.

— Примерь.

На коробочке стояло название фирмы «Картье». Внутри лежали красивые золотые часы. Она сняла свои тяжелые металлические часы и защелкнула на запястье изящный золотой браслет. Единственный подарок за весь день. Едва сдерживая слезы, она поцеловала брата в щеку. Я должна заставить себя лучше думать о нем, решила она.

— Что еще тебе сегодня подарили? — спросил Рудольф.

— Ничего.

— Билли звонил? — Он задал этот вопрос слишком нарочито небрежно.

— Нет.

— Два дня назад я случайно встретил его возле университета и напомнил ему.

— Он ужасно занят, — попыталась оправдать сына Гретхен.

— Может, он рассердился, что я напомнил ему о твоем дне рождения и посоветовал позвонить? Он не слишком жалует своего дядю Рудольфа.

— Он никого не жалует, — заметила Гретхен.

Билли поступил в университет в Уитон, потому что после окончания средней школы в Калифорнии заявил, что намерен поехать учиться в какой-нибудь восточный штат. Гретхен хотелось, чтобы он поступил в университет в Лос-Анджелесе или Южной Калифорнии и по-прежнему жил дома, но сын недвусмысленно дал ей понять, что жить дома больше не желает. Он был очень умным парнем, но занимался мало, и его отметки не позволяли ему поступить в какой-либо престижный колледж на востоке США. Гретхен попросила брата использовать свое влияние, чтобы Билли приняли в университет Уитби. Билли писал ей редко — иногда она ничего не получала от него месяца по два. А когда наконец приходило письмо, оно бывало коротким: он перечислял предметы, которыми занимался, и писал о своих планах на летние каникулы — он всегда предпочитал проводить их подальше от дома. Уже больше месяца Гретхен работала в Нью-Йорке, всего в нескольких часах езды от Уитби, но сын ни разу не навестил ее. До сих пор гордость не позволяла ей самой съездить к нему, но сейчас ей было уже невмоготу.

— Что с мальчиком происходит? — спросил Рудольф.

— Он меня наказывает.

— За что?

— За Эванса. Я старалась ничем себя не выдавать. Эванс никогда не оставался у нас ночевать, и я сама всегда возвращалась вечером домой, ни разу никуда не уезжала с ним на выходные, но Билли, конечно, все равно немедленно обо всем догадался и стал со мной очень холоден.

— Это у него пройдет. Обычная детская ревность, ничего больше.

— Дай бог. Он презирает Эванса. Называет его мыльным пузырем.

— А это на самом деле так?

Гретхен пожала плечами.

— Трудно сказать, до Колина ему далеко, но ведь и мне — тоже.

— Эванс не собирается на тебе жениться?

— В Голливуде преуспевающие тридцатидвухлетние режиссеры не женятся на сорокалетних вдовах, разве что те богаты или знамениты или и то и другое вместе. Я же ни то, ни другое.

— Он тебя любит?

— Откуда я знаю?

— А ты его любишь?

— Тоже не знаю. Мне хорошо с ним в постели. Мне нравится с ним работать. Я к нему привязалась. Я обязательно должна быть привязана к какому-нибудь мужчине и чувствовать, что я ему нужна, так что Эвансу просто повезло. Предложи он мне выйти за него замуж, я согласилась бы не задумываясь. Но он не предлагает.