Богач, бедняк

– - Почему в таком случае ты живешь с ним?
– - напрямик задал вопрос Рудольф.

– - Ты, наверное, помнишь мое письмо, в котором я писала, что я в большом дерьме и мне нужно посоветоваться с тобой?

– - Да, конечно,-- Рудольф отлично все помнил, он помнил весь тот день.

Когда он на следующей неделе приехал в Нью-Йорк и спросил ее, что стряслось, она уклончиво ответила: "Ничего. Все образуется".

– - Вообще-то я уже почти приняла решение развестись с Вилли,-- сказала Гретхен,-- и мне хотелось послушать, что ты скажешь.

– - И что же заставило тебя изменить решение?

Гретхен пожала плечами.

– - Заболел Билли. Поначалу казалось, что пустяк. Врач подумал, что это аппендицит, но все оказалось гораздо серьезнее. Мы с Вилли сидели ночами напролет у его кроватки, а я, глядя на его побледневшее, искаженное от боли лицо, на Вилли, который ни на минуту не отходил от ребенка, которого он безумно любит, подумала: неужели я такая безжалостная, что смогу и своего сына внести в печальную статистику,-- ребенок, родившийся в браке, который распался, ребенок, который всегда будет испытывать тоску по дому, семье, ребенок, уже готовый пациент для психиатра. Ну...-- голос у нее стал жестче,-- этот милый приступ материнской сентиментальности нашел на меня. Если бы наши родители развелись, когда мне было девять лет, возможно, я стала бы лучшей женщиной, чем сейчас.

– - Ты хочешь сказать, что ты решила разводиться?

– - Только если суд мне оставит Билли. Но Вилли на это никогда не согласится.

Рудольф сделал большой глоток из стакана. Он все еще колебался. И наконец решился:

– - Может, ты хочешь, чтобы я что-то предпринял в отношении его?
– - Он никогда не задал бы ей такого вопроса, если бы не видел ее горьких слез в такси.

– - Ну, если только это что-то изменит и пойдет на пользу дела,-сказала Гретхен.-- Я хочу спать с одним мужчиной, а не с десятком. Я хочу быть честной женщиной, сделать что-то полезное, в конце концов. Боже, как мне близка эта пьеса Чехова "Три сестры". "В Москву, в Москву..." Москва -это мой развод. Налей-ка мне еще, пожалуйста, Руди.

Она протянула к нему свой стакан.

Рудольф подошел к бару, налил до краев оба стакана.

– - Ты, я вижу, пристрастилась к виски.

– - Нет, если бы...

Вновь до них долетел вой сирены "скорой помощи". Машина удалялась, стихал и визг сигнала. Если она близко, то это -- предостережение, если далеко -- то плач. Эффект Доплера. Может, это все тот же несчастный случай, а "скорая" кружит по городу и никак не доедет до больницы? Или она мчится по одному из бесконечных вызовов, а тем временем на улицах большого города обильно льется кровь?

Рудольф принес ей стакан, а она, сидя, поджав под себя ноги, внимательно его изучала.

Где-то пробили часы. Час ночи.

– - Ну,-- сказала Гретхен,-- по-моему, Томми со своей женой уже покончили со своим обедом из блюд китайской кухни. Может, это единственный счастливый брак в семействе Джордахов. Может, они на самом деле любят друг друга, с уважением относятся друг к другу, лелеют друг друга, точно так же, как они обожают китайскую еду, как любят развлекаться в теплой, мягкой постели.

В замке входной двери заскрежетал ключ.

– - Ах!
– - воскликнула Гретхен.-- А вот и наш ветеран при всех своих регалиях вернулся домой.

Вилли вошел в комнату, стараясь не шататься.

– - Привет, дорогая,-- сказал он. Подошел к Гретхен, поцеловал ее в щеку.

И теперь, как всегда, когда Рудольф долго не видел Вилли, он казался ему ужасным коротышкой. Может, в этом его главный изъян, его рост.

Он дружески помахал Рудольфу:

– - Ну, как поживает принц коммерции?

– - Можешь его поздравить,-- сказала Гретхен.-- Сегодня он подписал контракт.

– - Поздравляю,-- сказал Вилли. Он огляделся.-- Боже, как здесь темно. О чем это вы здесь беседовали? О смерти? О могилах? О темных делишках, совершаемых в ночи?
– - Подойдя к бару, он вылил остатки виски из бутылки в стакан.-- Дорогая, у нас нет еще одной?

Машинально Гретхен встала, пошла на кухню. Вилли проводил ее тревожным взглядом.

– - Руди, скажи, она рассердилась на меня из-за того, что я не пришел к обеду?

– - Нет, по-моему, нет.

– - Как я рад, что ты здесь,-- сказал с облегчением он.-- В противном случае, мне бы прочитали нотацию, очередную, семьсот двадцать пятую по счету...

Гретхен вошла в гостиную с бутылкой виски в руке.

– - Спасибо тебе, дорогая,-- взяв у нее из рук бутылку, откупорил ее и долил свой стакан до краев.-- Ну, а чем вы занимались сегодня вечером?

– - У нас было семейное сборище,-- сообщила ему Гретхен, не вставая с кушетки.-- Мы ходили на боксерский матч.

– - Что такое?
– - Вилли явно был озадачен.-- О чем она говорит, не объяснишь, Руди?

– - Она сама расскажет тебе обо всем попозже.-- Рудольф встал, не допив и наполовину последний стакан.-- Мне пора. Завтра рано вставать, почти на рассвете.-- Он чувствовал себя неловко в компании Вилли, притворяясь, что сегодняшний вечер ничем не отличается от всех других, предыдущих, притворяясь, что Гретхен ничего ему не говорила о нем. Наклонившись, он поцеловал сестру. Вилли проводил его до двери.

– - Спасибо, что пришел, помог моей старушке скоротать вечер,-- сказал он.-- Мне всегда муторно, чувствую себя таким дерьмом, когда приходится оставлять ее дома одну. Но сегодня этого никак нельзя было избежать, клянусь.

"Я не бил тебя по голове,-- вспомнил Рудольф слова негра.-- Клянусь, я не бил тебя по голове".

– - Для чего тебе, Вилли, извиняться передо мной?

– - Послушай,-- сказал он.-- Она что, пошутила, ну, по поводу боксерского матча. Что такое? Какая-то загадка или в этом что-то есть?

– - Нет никакой загадки. Мы на самом деле ходили на боксерский матч.

– - Никогда не понимал эту женщину,-- вздохнул Вилли.-- Если мне хочется посмотреть боксерские бои по телевизору, мне приходится уходить из дома к приятелю, смотреть у него. Ну, ладно. Думаю, она действительно сама все расскажет.-- Он пожал руку Рудольфа своей теплой рукой. Рудольф вышел за дверь.

Он слышал, как Вилли закрыл за ним дверь, набросил цепочку. "Опасность таится внутри, Вилли,-- хотелось сказать ему.-- Ты запираешь ее сейчас сам в своем доме". Он не торопясь спустился по лестнице. Интересно, где бы он сам был сейчас? Был ли бы вот так же пропитан воздух в его квартире супружеской изменой и полной неудовлетворенностью браком их обоих, если бы тогда, в ту памятную ночь в 1950-м, когда он звонил по внутреннему телефону в номер 923 отеля "Сент-Мориц", ему ответила бы Джулия? Если бы я был человеком верующим, подумал он, углубляясь все дальше в непроглядную ночь, то поверил бы, что Бог уберег меня.