Богатая белая стерва

— Ты что, одалживала у него?

— Нет.

— Так почему же ты ему должна?

— Это уговор такой. Я должна на него работать два года.

— Отвезти тебя к Джимми?

— Э… Он меня убьет. Я опоздала, и очень мало сегодня заработала. Я не знаю, что делать. Эй, а ты итальянец, да?

— Не разговаривай с полным ртом. Тебе бы хотелось поехать домой в Огайо?

— Не знаю. — Она проглотила, и сказала перед тем, как откусить от сандвича еще раз, — Моя мать обратно меня к себе не возьмет, после всего. Мне там негде больше жить.

Он дал ей еще сандвич.

— Это — единственная проблема? А если бы ты могла снять там себе квартиру?

— Не знаю. А ты хочешь снять мне квартиру, да?

— Слушай… э… Натали… Я уже сказал, у меня на все это нет времени. Вернулась бы ты в Огайо если бы у тебя было достаточно денег снять что-нибудь и прожить месяца два, до тех пор, пока не найдешь работу или пособие или мужа, или что там тебя возбуждает?

— А… Да. Конечно.

— Помимо отсутствия денег, тебя еще что-то останавливает?

— Э…

— Ну?

— Все мои документы у Джимми.

— Понятно. Где живет Джимми?

— Там же где я.

— Это где?

— В Джерзи Сити. 1217 Оук Авеню.

— Частный дом?

— Да. Нас там много.

— Кого это — нас?

— Джимми, двое его друзей, я, и еще пять девушек.

— Ладно, — сказал Ави. — Оук Авеню, принимай гостей.

Он снова развернул машину и придавил акселератор.

Пока они ехали, Натали съела все три сандвича и выпила всю кока-колу и весь кофе. Он предложил ей также газету, но газетой она не заинтересовалась. И не курила. Она была настроена очень против курения. Курение губит здоровье. Оук Авеню была узкая улица с облупившимися, плохо спроектированными домами-сараями по обеим сторонам. Асфальт был почти полностью скрыт толстым слоем несортированного мусора, старого и нового. Дом номер 1217 ничем не отличался от других домов на улице.

— Не хочу заходить, — сказала Натали. — Отвези меня куда-нибудь в другое место.

— Вылезай, — сказал Ави, глуша мотор и выходя из машины. — Надень свои дурацкие туфли и вылезай.

Морщась и скуля она надела туфли. Кусая себя за указательный палец, чтобы оттенить боль в ногах, она вылезла наружу и посмотрела робко на Ави.

— Я зайду с тобой, — сказал он.

Она закатила глаза.

— Я думал, ты хочешь домой. Типа, действительно домой. Нет?

— Шшш, — сказала она. — Джимми услышит.

— Так ты хочешь домой или нет?

Она сказала что-то, хныча, неразборчивое. Он решил, что она говорит да.

— Тогда делай, что тебе говорят.

— Не нравится мне это.

Он пожал плечами, схватил ее за локоть и потащил к двери. Она не очень сопротивлялась. Ноги болели страшно. Ави надавил кнопку звонка и отошел в сторону, чтобы его не разглядели в глазок. Вскоре послышались шаги. Кто-то глянул, увидел Натали, и крякнул.

— Все в порядке, — крикнул он низким голосом, в глубину дома. — Сука просто припозднилась, вот и все.

Повозившись, обладатель голоса отпер дверь. Ави встал перед дверью и резко ударил ее ногой. Дверь ударила обитателя дома в лицо, он вскрикнул и упал на спину. Ави прыгнул вперед, присел рядом, схватил руку, державшую пистолет, и сломал ее. Взяв пистолет, он загнал первый патрон в ствол, пнул павшего врага в голову и жестом велел Натали заходить.

Узкий коридор вел в другой, такой же узкий. Слева наличествовали электрический свет и популярная музыка. Ави повернул, поднимая пистолет. Входя в гостиную, он сразу выстрелил, попав мужчине за столом в плечо. Рукоятью пистолета он злостно и с удовольствием ударил другого человека, который, прижимаясь к стене, рассчитывал атаковать напрошенного гостя сзади. Пока он падал, Ави прострелил ему бедро.

Он подошел к столу и перевернул его — жестяные пивные банки, игральные карты, наличные, и всё прочее. Ударив человека с раненым плечом в ребра, он схватил его за ворот и поднял на ноги. Прижимая дуло пистолета к его шее, Ави спросил спокойно:

— Ты здесь главный?

Человек приглушенно подвыл. Глаза его метались.

— Я задал тебе вопрос, — напомнил Ави.

Человек попытался кивнуть одними глазами.

— Хорошо. Натали!

Она вошла осторожно, посмотрела дико по сторонам, и закричала истошно.

— Прекрати, — сказал Ави и снова обратился к человеку, которого держал за ворот. — Она на тебя больше не работает. Надеюсь, ты не в обиде. Где ее документы?

— У меня кровь течет, — объяснил главный.

— Здесь? — спросил Ави, тыкая дулом в раненое плечо.

Человек закричал.

— Ее документы, — сказал Ави. — Сейчас же.

— Хорошо, хорошо! — крикнул человек. — В моей комнате, мужик. В сейфе, в моей [непеч. ] комнате!

Чувствуя чье-то новое присутствие за спиной, Ави повернулся и выстрелил не целясь. Человек, открывший ему дверь, опустился на пол и выронил обрез.

— Пошли к тебе в комнату, — сказал Ави.

— Я не знаю, какой… Ай! Хорошо! Идем!

Одной рукой держа человека за воротник, а другой прижимая дуло к его горлу, Ави повел его к двери. Человек которому он прострелил бедро пытался дотянуться до оброненного обреза. Ави пнул его в голову и сам подобрал обрез, отпустив на мгновение воротник Джимми. Но Джимми не среагировал. Его укротили. Ави отдал обрез Натали, которая взяла его с ужасом в глазах.

По вежливой просьбе Ави Джимми зажег в коридоре свет и указал на дверь в комнату. Используя его как щит, Ави открыл дверь ударом ноги. Натали вошла за ними, дрожа от страха.

— Натали, включи свет, — сказал Ави. — Теперь ты, Джимми. Тебя зовут Джимми, да? Открывай сейф. Где он у тебя там. Никаких глупостей. Вгоню две пули тебе в башку, и ничего мне за это не будет. Помни об этом.

Джимми указал на сейф, стратегически стоящий возле кровати. Стены комнаты обклеены были полностью журнальными фотографиями популярных певцов, с лидером группы Джонни Би и Линдой Кей в логическом центре экспозиции.

— Быстро, — сказал Ави. — Открывай же сейф, кретин.

Джимми открыл сейф и вытащил из него несколько папок.

— Здесь.

Ави передал папки Натали, плачущей беззвучно, стоя посреди комнаты с обрезом в руке.

— Ищи свои бумаги, быстро, и перестань реветь.

— Слушай, мужик, — сказал главный тихо.

— Наличные, — сказал Ави. — У тебя есть наличные? Если есть три тысячи — сойдет.

— В куртке, — сказал Джимми.

— Где куртка?

Куртка висела на спинке стула. Бумажник во внутреннем кармане содержал пачку стадолларовых купюр, перетянутых резинкой.

— Ты сказал три тысячи, мужик, — запротестовал Джимми. — Там больше, чем три, мужик.