Богатырь - не звание!

— Зови посла, — решив поскорее покончить с делами решил каган. Узнать поскорее что требуется этому послу и бегом к Зулейке, чьи поцелуи обжигают сильнее огня.

Раб, пятясь и не переставая кланяться выскользнул из шатра. В тот же миг, дожидавшийся знака, в шатер ступил византийский посол.

Много послов перевидал на своем веку каган. И никогда не вызывали они иного чувства кроме легкого презрения. Одни рассыпались в пустых, льстивых речах, другие в своем надмении забывали что их могучие повелители слишком далеко что бы защитить. Но иными были византийцы. Не падавшие никогда ниц, они, тем не менее, не позволяли себе усомниться в достоинстве кагана. Вот и этот, лишь ступив в шатер церемонно поклонился, и дожидаясь приглашения вопросительно посмотрел на кагана.

— Проходи, уважаемый, садись и поведай, что привело тебя в мой скромный шатер? — легко говоря на византийском наречии указал на место подле себя Бекмер.

Ничуть не удивляясь византийской речи в устах степняка, посол чинно опустился на указанное место.

— Меня зовут Антоний, о, Великий, — степенно поклонился посол. — Великие базилевсы, да пошлет им Господь долгие лета, шлют подарки богатые, своему царственному брату, кагану Бекмеру. Интересуются как здоровье уважаемого кагана?

— Передай базилевсам спасибо, — кивнул польщенный каган. Как же — сами правители могучей империи назвали братом! И снова вспомнил о прекрасной Зулейке. — Прости меня, достойный посол, но ждет меня… гм… важный совет с моими военачальниками. Рад бы поговорить с тобой о делах пустых, но сам понимаешь…

Словно прочитав истинные мысли кагана, в глазах посла мелькнула тень снисходительной улыбки.

— Прости, каган, не смею отрывать тебя от важных дел, поэтому коротко передам слова базилевсов. Скажи, каган, хочешь ли ты победителем въехать в стольный град русов — Киев?

Долго молчал Бекмер, пристально вглядываясь в невозмутимое лицо посла. Сколько темных ночей, мечтал каган разбить ненавистных русов. Пожечь их дома, самих взять в полон и продать щедрым рахдонитам. Дорого они ценили русов за силу и выносливость. Но еще больше прельщали кагана необъятные луга, на которых можно пасти немалые табуны. Мысли о нетерпеливо ждущей красавице мигом забылись. В колючих глазах кагана зажегся огонек алчности.

— Зачем, базилевсы спрашивают такое? Мы с русами заключили мир… — с трудом отгоняя наваждение негромко проговорил Бекмер.

— Базилевсы знают о вашем «мире», — спокойно улыбнулся Антоний. — Мы тоже иногда покупаем рабов у рахдонитов.

И не дождавшись ответа кагана продолжил:

— Базилевсы предлагают тебе помощь. Каган, у тебя появилась возможность возродить былое величие твоего народа…

Глаза Бекмера подернулись пеленой. Взгляд потух, словно пытался рассмотреть нечто сокрытое в нем самом. Только губы беззвучно шевелились на застывшем лице. Перед его внутренним взором пронеслись картины былого величия некогда могущественного, а ныне распавшегося на десятки племен, Хазарского Каганата.

Антоний сощурившись сверлил взглядом кагана. Рука византийца крепко сжимала свисающий с шеи тяжелый золотой крест. На лбу выступила испарина, дыхание стало тяжелым, будто бежал до шатра от самой Византии. Губы шевелились в согласии с губами кагана. Наконец посол глубоко вздохнул, стряхивая с плеч непосильную тяжесть, и отер выступивший на лбу пот. Пальцы сжимающие крест разжались.

Бекмер обвел шатер осоловелыми, как после долгого сна, глазами.

— Я смогу возродить величие моего народа! — и вслушиваясь в свои слова повторил — Я. Смогу. Возродить. Величие. Моего. Народа.

Антоний низко поклонился, скрывая довольную усмешку, невольно тронувшую его тонкие, поджатые губы.

Когда он снова поднял глаза, перед ним сидел уже другой человек. Куда только подевались медленные ленивые движения и усталый взгляд. Это был леопард готовящийся вонзить когти в трепещущую от страха добычу. Широкие ноздри трепетали как у хищника уловившего терпкий запах свежей, горячей крови. Движения стали резкими. Словно уже несся по степи размахивая сияющей кривой саблей.

— Завтра созываю каганов других родов. Мы соберем огромное войско! Русичи ужаснуться силе степи!

Византиец медленно покачал головой.

— Дозволь заметить, великий каган, у русов много шпионов. Как только они прознают о великом походе, их войска мигом окажутся у границ степи. Много крови прольется…

— Да! — вскричал каган подскочив, не в силах сдержать распиравшее его возбуждение. — Мы прольем много крови русов! Мы пустим в степи реки крови!

— Но, много твоих славных воинов тоже поляжет в этой битве…

— Они заслужат себе славу!

— Прости, каган, но мне, недостойному, кажется, что по настоящему мудрый полководец стремиться сохранить жизни воинов, когда есть возможность это сделать…

Глаза кагана сощурились.

— Какая еще возможность? — быстро спросил он. — Что еще ты не договорил?

— Если каган желает, я могу раскрыть план базилевсов, разработанный лучшими стратигами империи…

— Говори, — милостиво кивнул Бекмер. — Я всегда готов принять помощь моих братьев из Византии.

Антоний поерзал на подушках устраиваясь поудобнее.

— Тогда, слушай каган…

Давно уже ночь укрыла степь темным шатром. Но неспокойно в становище Бекмера. Ярко горят костры, бьется сильное пламя, тщась отбросить ночную тьму. Ржут в беспокойстве кони, перепуганные громкими людскими криками и звоном железа. Кричат в возбуждении люди. Мнятся им великие победы во славу предков, богатая добыча, красивые полонянки. Рекой льется кумыс. Но не эта река пьянит степняков. Пьянит предвкушение рек крови, что прольются из ненавистных степи русов. То тут, то там, звенят бубны шаманов. Говорят их устами боги и предки. Все предвещают победу. Скоро… Скоро… Скоро…

Довольный собой, прислушивался Антоний к этому шуму. Не прошло и нескольких часов, как по всему становищу разнеслась весть о великом походе. Твердо уверовал каган обещаниям базилевсов. Будет готовиться великий поход. Будут созываться каганы всей степи. Согласился Бекмер с послом, что должно все сохраняться в великой тайне. Но это завтра. А сегодня — сегодня должны воины повеселиться, поднять боевой дух, похвалиться удалью. Завтра они начнут тайно готовиться к победному набегу, а сейчас — словно дети малые. Громко смеются, восхваляют доблесть кагана, что восстановит величие Степи. Спорят кто больше убьет, награбит…

Антоний выполнил приказ Совета. Пусть и пришлось прибегнуть к такой малости… Он осторожно снял с шеи тяжелый крест. Кончиком указательного пальца, коснулся лика распятого Христа, словно хотел погладить Спасителя. Внутри креста тихонько щелкнула тайная пружинка и литой с виду крест распался на две аккуратные половинки, открыв взору тщательно сработанный неведомым Царьградским умельцем тайник.

Осторожно, затаив дыхание, Антоний вытряхнул на ладонь небольшой продолговатый кристалл. Обрадовавшись прикосновению к ладони хозяина, из глубины кристалла выскочила голубоватая искорка, и в тот же миг в ушах мага зазвучал мелодичный перезвон колокольчиков. Антоний ласково улыбнулся радости маленького неодушевленного помощника.