Богдан Хмельницкий

приказывал предавать их суду, а папа Урбан И

П своими буллами разжигал против них

фанатизм своей паствы. Но благодаря той же свободе, которая в Польше дозволяла

папистам свирепствовать над православиемъ— и восстановленная иерархия

утвердилась под покровом козацкого оружия. Сам гетман Сагайдачный только этил

фактом показал свой протест польским стремлениям. За услуги, которые он оказывал

Польше, этот гетман считал поляков в долгу козакам за оказанную помощь королевичу

Владиславу во время его московского похода, но у самых соотечественников не

пользовался слишком хорошим воспоминанием в последующие времена, когда

закоренелая вражда к ляхам стала первейшею гражданскою добродетелью, а дружба с

ляхами—преступлением. Одна малорусская летопись выразилась о нем, что он всегда с

ляхами в мире жил, а иоспольство терпело 5). Как в то время это поспольство было

далеко от того, чтобы, подобно козацкому гетману, жить с ляхами в мире, показывает,

между прочим, и то, что во время хотин-

9 Annal. Polon. Clim., I, 20.

2)

Carra. Hist. de Иа Moldavie. Изд. 1781. 42.

3)

Jak. Sobiesk. Pam. wojn. ehocimsk.

') Рук. И. П. Б. IV. № 36.

г’) Сказ. аж до Богдана Хмельницкого.

Н. КОСТОМАРОВ, КНИГА ГУ.

4

50

ской битвы, когда запорожцы выручали поляков, подольские хлопы тайно служили

туркам и , чуть было пе успели, по наущению последних, зажечь польского обоза *):

видно, что уже в то время для русского хлопа Польша не была отечеством.

Сагайдачный считал ее отечеством, и в этом становился в разрез с поспольством. Такое

разделение с поспольством отчасти перешло вообще на реестровых Козаков.

Реестровые козаки хотя не потеряли связи своей с остальным народом, но, при случае,

были готовы на мировую с ляхами, тогда как в поспольстве год от году развивалась

ожесточенная ненависть. Но как бы то ни было, однако, справедливость требует

признать за Конашевичем-Сагайдачным громадную заслугу для борьбы православного

русского народа с папизмом и нолыцизною—это было восстановление иерархии. С

этих именно пор борьба русского народа с ополяченным шляхетством определеннее и

точнее, чем прежде, покрывалась знаменем оскорбленной и униженной православной

веры.

Строгое запрещение беспокоить турецкие пределы, данное вследствие условий

хотинского мира, не имело у Козаков силы. В следующем же году (1622), когда посол

Речи-Посполитой, пан конюший князь Збаражский, был в столице падишаха, козаки на

своих чайках сделали набег 2). Письмо к крымскому хану, приписываемое атаману

Оирку 3), исчисляя морские походы Козаков, относит этот поход к 1621 году и говорит,

что его сделал Богдан Хмельницкий, и «многие корабли и каторги турецкие опановал и

благополучно до Сичи повернулся». Известие это неверно. Во-первых, из современных

дел видно, что поход этот совершен был не в 1621, а в 1622 году; во-вторых,

Хмельницкий был два года в плену, и никак не мог совершить похода в 1621 г., а что в

1622 г. не он совершил его, доказывается тем, что козаки впоследствии указывали

полякам, которые особенно этот повод считали преступным, что они представили

предводителей этой морской шайки к суду 4). Трудно предположить, чтоб виновники

этого похода, попавшись в руки полякам, уцелели. Вслед затем, по восточным

известиям (1622—1623), двадцать тысяч войска вторгалось в Молдавию и Валахию. То

были (как справедливо показал Сенковский) своевольные козаки. В отплату за

нарушение мира, в июне 1624 года Кентемир-Мурза, вышедши из Молдавии с

тридцатью (как говорят) тысячами буджацких татар, опустошил огнем и мечом дворы и

села около Ярослава, Березина, Красна, Мекдишева, и ушел со множеством пленников.

В отмщение за то, в июле того же года, козаки на ста чайках спустились в Черное море.

Турецкий флот стоял тогда в Крыму в Кафе, занятый укрощением тамошних

междоусобий, в которых, вместе с ногаями, принимали участие и козаки против турок.

Крымский хан Могаммед-Гирей и его брат Шегинь-Гирей взбунтовались против

турецкого владычества. Козаки помогли ил прижать турецкого Капудан-пашу,

прибывшего в Кафу с военною силою для того, чтоб на крымский престол посадить

ханом ДженибекГирея. С помощью Козаков Могаммед-Гирей принудил Капудан-пашу

оста-

') Jak. Sobiesk. Раш. wojny cbocimsk., 33.

2)

Рук. И. П. Б. f. 67.

3)

Летоп. Величка, 2, 380.

4)

Рук. И. П. Б., IV, 138.

51

вить это намерение и утвердить его, Могаммед-Гирея, в ханском достоинстве *).

Козаки дошли до окрестностей Константинополя в числе ста пятидесяти чаек: это были

длинные суда, из которых каждое управлялось двадцатью гребцами и было обсажено

пятидесятые воинами, вооруженными ружьями и саблями. Эти суда простояли целый

день 18 ребиул-эввела (21 июля) в виду потрясенной страхом столицы падишаха и

повернули назад, а через несколько дней явились снова, но уже не прошли через

пролив, а только сожгли маяк на Босфоре, пограбили тамошния поселения и ушли 2). 7-

го октября они ограбили и отчасти сожгли селение Еникиой на берегу

Константинопольского пролива, потом ушли благополучно, избегнув погони. Ба

следующий год триста чаек отправились к Трапезунту и Синопу; в каждой чайке было

по пятидесяти Козаковъ—следовательно, всех пятнадцать тысяч. Начальник турецких