Богема с Невского проспекта
Шрифт:
Было часов 5–6 вечера, за столиками почти никого не было, и вдруг на маленькую сцену вышли абсолютно голые девушки в кокошниках и стали танцевать русский стрип-танец. Наш столик был прямо возле сцены, и никогда не забуду того ощущения, когда голые красавицы прямо у моих плеч извивались в плясках! Саша Никитин самодовольно улыбался, мол, я знал, куда тебя пригласить! Тут я оглянулась и увидела, что в зале уже полно народу, какие то иностранцы появились. Когда мы вышли на Невский проспект, было ещё светло и до ночи далеко, и люди куда — спешили по делам, а я же была вся изумлённая и потрясённая теми странными и чудесными видениями, которые проходили тут, в двух шагах, на втором этаже…
Я несколько раз видел голых людей на Невском проспекте. Однажды у Катькиного садика летним вечером по проспекту шёл мужчина в тонких плавках телесного цвета, с ремнём. Правда, его тут же затащили
Недавно я спешила на Невский проспект по делам, по пути ко мне прицепились религиозные сектанты, стали совать мне в руки свои брошюрки и призывать покаяться перед концом света, который вот-вот произойдёт, и желательно перед этим распродать своё имущество и передать его на процветания секты, заботящейся о нашем типа спасении. В-общем, все с этой мурой встречались. Я вырвалась из их цепких объятий, но тут у метро я увидела бомжа лет сорока, благообразного, сильно истощённого, в заплюзганной одежде. Он с интеллигентным видом робко попрошайничал.
Я решила перенять методы работы сектантов, подошла к бомжу и предложила ему тоже кое-какую книжку, которая болталась у меня в сумке. Это была «Сексуальная жизнь Катрин М.» — замечательная книжка французской интеллектуалки Катрин Милле, в которой она подробно, остроумно и очень живенько описывает свои занятия групповым сексом. Увидев симпатичного бомжа, я вдруг подумала, что именно этой книги этому человеку и не хватает. Прочитав о том, как по 100 французов, забравшись в кусты Булонского леса, занимались любовью, может быть у него глаза заблестят, тонус повысится и полоса неудач сменится полосой радости. Всё же Бог это любовь, а не меркантильные призывы помереть при жизни в пользу хитрых властителей душ. Бомж очень обрадовался и воскликнул: «Спасибо! Я с радостью книжку почитаю! Давно ничего не читал!».
Я одна из первых стала кататься по Невскому на роликовых коньках. У меня были финские цельные с роликами ботинки, и я любила в 80-х промчаться на них под сводами Гостиного двора.
Однажды я стала жертвой ментовского беспредела. Мне было 18 лет, и я, во всём белом, пошла погулять по Невскому со своим белым пуделем. Ко мне подошёл советский дядя Стёпа лет 40, стал ко мне клеиться. Я ему нахамила. Тогда он стал приставать к моей собачке — что, мол, нельзя гулять с пуделем по Невскому. Я сказала, что где хотим, там и гуляем. Тогда мент сверкнул зловеще красными глазами, зашёл в ближайшую телефонную будку, позвонил куда-то, и через пару минут вдруг к нам подъехала милицейская машина, меня с пуделем в неё затолкали и отвезли в 5 отделение милиции. Там меня посадили в камеру с двумя пожилыми проститутками с Московского вокзала, они там лежали на деревянном помосте и сушили свои трико на батарее. Я плакала, а они меня утешали, они решили, что я новичок в их профессии. В это время меня отчаянно разыскивали мои родители, а меня вдруг перевели вместе с собачкой в отдельную камеру. Мы с моим молоденьким пуделем готовились к самому худшему. Но в 7 утра пришла прокурор, мои родители всё же меня разыскали, и отец поднял все свои связи с советской номенклатурой, и меня выпустили.
В ресторане «Невский» на Невском проспекте собиралась в 80-е очень интересная тусовка. Очень интересной личностью был бандит Феоктистов. Тогда, при позднем социализме, американцы уже тогда говорили: «Что? В СССР нет мафии? А бандит Феоктистов?». Про него рассказывали ужасные вещи, но сам он выглядел в ресторане довольно безобидно. Там же любила проводить вечера его дочка. В начале перестройки Феоктистова всё-таки посадили в тюрьму, при Ельцине он из тюрьмы вышел и изумлялся тому, какие истинные мафиози пришли ему на смену, пока он отсутствовал. Ещё в ресторане нам всем нравился один музыкант, он был кем-то вроде ди-джея, сам писал стихи, пел, играл, был очень красивым человеком. Потом он купил себе потрясающий фирменный велосипед, тогда таких ни у кого в Питере не было. Он решил покрасоваться на нём, выехал на проезжую часть Невского проспекта, чтобы с ветерком промчаться до Адмиралтейства, и тут же его насмерть сбила машина.
Сейчас ремонтируют Аничков мост, сняли
уже одного коня Клодта. А я переживаю о своих друзьях из академии Фрунзе. У них есть обычай — надраивать гениталии бронзовых коней по окончании учебного года. Также я переживаю и за бронзовые причиндалы коней по другой причине. У того коня, что ближе к Аничкову мосту, гениталии скульптор-монархист изобразил в виде головы Наполеона. Если посмотреть сбоку — получается император в треуголке. Как бы во время реставрации пропорции бы не нарушились!Во времена перестройки наш Монархический союз вместе с Христианско-демократической партией и Народно — трудовым союзом боролся за переименование Ленинграда в Санкт-Петербург. Одним из самых выдающихся событий стал грандиозный митинг на Дворцовой площади, посвящённый этой акции. Мы прошли колонной по Невскому с хоругвями, трёхцветными монархическими флагами, с колоколами, которые были тогда сняты с Собора Петропавловской крепости. Но на площади нас поджидали коммунисты с красными флагами. Страсти накалялись. Уже кое-кто переходил от полемики к размахиваниям кулаками. На площади был духовой оркестр, неожиданно он нас поддержал и с ходу, довольно слаженно сыграл «Боже царя храни». Коммунисты взревели, казаки стали их оттеснять, и уже в нескольких местах началась драка, грозящая перейти в массовое побоище. Но тут мимо пробегал рабочий, подрабатывающий актёром и изображавший Ленина в кепке. Он схватил немецкий микрофон и на всю Дворцовую площадь картаво прокричал: «Правильной дорогой идёте, товарищи! Мы за Санкт-Петербург». Дело в том, что это исторический факт — реально большевики были за название города «Санкт-Петербург», так как их партию спонсировали немцы, и название на немецкий манер их устраивало. А в Петроград город был переименован в 1914 году из-за антирелигиозно и антинемецки настроенных масс. И вот, благодаря новому Ленину, коммунисты поуспокоились, массовой драки не состоялось. Город, который 213 лет был Санкт-Петербургом, 6 сентября 1991 года вернул себе первоначальное имя. Коммунистов удалось сагитировать. А вот с Солженицыным была полемика. В статье в «Смене» он как-то невнятно высказался по поводу переименования, он предлагал какое-то вообще новое название, связанное с Невой. Я написал открытое письмо к нему, оно было в «Смене» опубликовано…
Как-то я шла по Невскому проспекту, и встретила у Литейного Михаила Сапегу, редактора издательства «Красный матрос». Он спешил в «Борей», и нёс с собой только что вышедшую в его издательстве новую книжку. Книжка была ярко зелёного змеиного цвета, называлась она «Сборникъ задачъ противоалкогольнаго содержанiя». Это было репринтное издание пособия для преподавании арифметики в низших школах всех ведомств, вышедшего в 1914 году. Михаил Сапега подарил мне своё свежее издание и убежал в «Борей», а я углубилась в книжку, призывавшую к введению предмета «алкоголеведение» в школьное обучение. Особенно меня потрясли задачки. Были они примерно такие: «В 1912 году в России выпито 96.500.000 ведер водки. Сколько всего пропито русским народом на водке, если 1 ведро стоит 8 рублей 40 копеек?» Или: «Ежегодно в Петербурге, столице нашего Государства, умирает от пьянства 21 человек из каждых 100 000 населения. В Париже умирает от пьянства 19 человек, в Берлине — 3 человека. Во сколько раз больше народу убивает водка в нашей столице, чем в названных городах?». Я шла по Невскому, озадаченная подсчётами, потом плюнула и стала считать всякие бутылки в руках у окружающих и бокалы с пивом на столиках кафе на Невском. Пока шла до Садовой — насчитала 58 единиц алкоголесодержащих сосудов.
В одном из дворов Невского проспекта я зашла в фотоателье. Из какого-то подвала вкусно пахло шавермой. Вдруг дверь на вид нежилого подвала распахнулась, и я обомлела. Там на матрасах сидело, спало и питалось чем-то национальным человек 30 выходцев из Азиатских республик, там были и женщины, и дети, и мужчины разных возрастов. Так вот оно что означает — без окон, без дверей — полна горница людей!
Я занималась на Невском фарцовкой. Я была выпускницей английской школы, у меня была своя машина, и вот со мной подружились мальчики из университета с филфака. Схема была такая — по Невскому ехал автобус с интуристами, обычно, с финнами. Я на машине ехала следом за ним. В какой-то миг, по некоему сигналу, автобус притормаживал, я тоже. Парни-филфаковцы выскакивали из моей машины, быстро заходили в автобус, автобус тут же ехал дальше, я опять его преследовала. Через некоторое время автобус опять останавливался, мои парни выходили от интуристов уже с большими мешками с фирменными шмотками, запрыгивали ко мне в машину, и мы уезжали делить добычу. Это было очень опасно, на нас могла настучать комса. Но нам везло, всегда всё получалось, у нас была отличная одежда, голубые джинсы, белые кроссовки, пуссера…