Боги Египта

Одного взгляда на женщину было достаточно, чтобы понять – она прямо сейчас или родит, или умрет!

Следом за Незер в дом вернулись и сестры. Незер попыталась вспомнить, что делала Сети, когда рожала она сама. Про воду помнила – это чтобы обмыть новорожденного ребенка и саму мать, а что еще? Вспомнила про пуповину, заорала, чтобы немедленно нашли нож поострей.

– Ты будешь ее резать?

– Дура! Неси нож и нить прочней.

Понятно, что Ренутет не успеет, роды предстоит принимать ей, Незер. Она вздохнула: что ж, буду принимать…

– Шеритра, теперь старайся вовсю, слышишь?

– А где твоя повитуха?

– Вон она уже входит во двор. Давай, старайся. Кричи, если нужно, но тужься.

А у несчастной замученной женщины больше не осталось сил ни тужиться, ни кричать.

Незер поняла, что сестра может погибнуть сама и погубить ребенка. Она не смогла бы объяснить, что заставило ее положить ткань на живот Шеритры и приказать сестрам, натянув эту ткань, отдавливать ребенка вниз.

– Я боюсь! – верещала Бега.

– Тогда иди сюда, будешь ловить ребенка, а я буду давить.

– Нет!

Крик стоял немыслимый – кричала Шеритра, орала на сестер Незер, визжали сами Тафет и Бега. И все же решающим стал вопль Незер:

– Давай!

А потом послышался детский плач – это родившаяся девочка сообщала, что ей совсем не нравится то, что с ней творили.

– О, Шаи и Месхенет, примите дочь Шеритры под свое покровительство! – воскликнула Незер, поднимая в ладонях малышку.

С этой минуты за девочкой будут следить бог судьбы Шаи и его супруга Месхенет, чтобы после окончания земного пути человека рассказать о его поступках и мыслях перед богами в загробном мире.

– Вызнайте для Неджес хорошую судьбу у Семи небесных богинь перед Древом Хатхор.

Первые шаги необходимого ритуала были выполнены, ребенок издал первый крик и получил защиту от Месхенет, на него обратил свой взор Шаи. Впереди целая жизнь, короткая или длинная, легкая или тяжелая…

Незер перевязывала пуповину, когда в дом вбежала Ренутет. Женщина не стала задавать вопросов, она проверила, все ли вышло у Шеритры, велела Бине дать роженице какой-то настой, который принесла с собой, посмотрела, как Незер моет новорожденную, и снова занялась Шеритрой.

– Ничего, ничего, все прошло… Все закончилось хорошо. У тебя крепкая девочка, в следующий раз будет мальчик. Давай я посмотрю, как ты.

Немного погодя Шеритра счастливо прижимала к своей груди дочку, которая сладко причмокивала, поглощая свой первый в жизни обед.

Незер бессильно опустилась на край ложа. Только сейчас она поняла, насколько же испугалась. Ренутет покачала головой:

– Ты все правильно сделала. Испугалась? Не страшно рожать?

– Я уже рожала.

Незер сказала это и осеклась, не стоило выдавать свой секрет.

– Рожала? – взгляды присутствующих обратились к ней. Молчала только Бина, она помнила историю Незер, сбежавшей из храма.

Незер не хотелось ничего объяснять, она устало махнула рукой и предложила:

– Шеритру надо перевезти к нам в дом. Там ей будет удобней и надежней.

– А мы?! – ахнули сестры в один голос.

– И вы пойдете, куда ж от вас денешься, – проворчала Незер, думая, что действительно превращается в гусыню с огромным выводком под крылом.

В поместье Петара остался только старик-слуга. Но в тот же день туда сходил Рамес и после осмотра сообщил Незер, что нужно нанять еще людей для уборки урожая и там.

Соседское поместье покупать не пришлось, теперь Рамес едва успевал метаться между двумя огромными поместьями, следя за уборкой урожая, его сохранностью, новыми посадками, чисткой прудов, прополкой и чистотой дорожек…

Сестры предпочитали жить в поместье Незер, где не нужно ни о чем заботиться.

Шеритра приходила в себя медленно, но она кормила малышку сама. Да и где в такое время взять кормилицу?

Муж никаких весточек не присылал, хотя был грамотен.

Незер поражало отсутствие слуг в поместье – куда они делись?

– Мне нечем платить, потому все ушли.

Оказалось, что полученные от Незер средства пошли на оплату больших долгов, которые были у Петара.

– Он потому и сбежал, чтобы не попасть в долговую тюрьму. А меня оставил пропадать.

– Много ты еще должна?

Названная сумма была, конечно, немалой, но не испугала Рамеса, тот только крякнул:

– За урожай можно выручить и больше… Жаль, что не получится вложить это золото в развитие.

– Успеем еще развить, Рамес.

Весь месяц Фармути, а потом и Пахон в обоих поместьях шла уборка.

У Серкеты, когда по вечерам за одним столом собирались ужинать Шеритра, Тафет, Бега, Незер и Бина, прояснялся взгляд. А при виде малышки Неджес и вовсе становился осмысленным.

Шеритра счастливо смеялась:

– А когда у Незер родится дочка, Серкета и вовсе выздоровеет.

Старшую сестру словно что-то отпустило изнутри, она призналась Незер, что впервые за много лет вдруг почувствовала себя защищенной. Кажется, и Тафет с Бегой тоже. Наверное, и Бина. Только она, Незер, такого не чувствовала, напротив, росло беспокойство, впрочем, не связанное с предстоящими родами.

В начале месяца Эпифи, последнего перед наступлением засухи, лучшее время года, когда все плодоносит, но еще не обожжено горячим солнцем, Незер родила мальчика, как две капли воды похожего на своего отца. Никому ничего не объясняя, Незер объявила, что называет его Менесом, Ману.

Родила она легко и быстро, но без проблем не обошлось – ее грудь была налитой, но только не молоком. Кормить здорового малыша, настоятельно требовавшего молока, оказалось нечем. Шеритра протянула руки:

– Дай мне своего сына. У меня много молока, выкормлю обоих.

Сестер, столько лет не желавших даже знать друг дружку, примирили их дети. Неджес и Ману стали молочными сестрой и братом.

Но даже после рождения здорового малыша и выздоровления Шеритры у Незер было неспокойно на сердце.

Все было хорошо вокруг – у матери яснел взгляд, двое крепких детишек только знали спать и есть, сестры здоровы, два поместья начали приносить доход… А внутри крепло предчувствие беды.

Все прояснилось в месяце Месоре, когда жара стала особенно нестерпимой.