Богиня кофейного рая

– Мария! – разом выдохнули все прихожане.

Божественное имя, казалось, наполнило собою все пространство храма, отозвавшись многократным эхом.

И почти тут же раздался отчаянный голос творца черной богини:

– О боже мой! Это не Мария! Не моя!

Надо было видеть в тот момент бедного Джимми: он подскочил к кюре, снизу вверх глядя на высоко поднятую статуэтку, и вся его фигура в буквальном смысле сотрясалась едва ли не в конвульсиях. Он сжимал и разжимал руки, раскачиваясь на месте точно в некоем ритуальном танце.

Тут заволновалась вся аудитория: паства загудела, люди повскакивали с мест, многие даже рванули к алтарю, чтобы собственными глазами лицезреть, что же там не так с Черной Мари.

Одним из первых среди этих гонцов оказался наш белый собрат, с которым мне еще предстояло познакомиться – владелец отеля «Ношатель», франкофон и отец троих шоколадных детишек Паскаль Клебо. Подскочив к кюре, он едва ли не силой заставил его опустить руки, подхватив выскользнувшую из них статуэтку. Рассматривая Мадонну, он развернулся к аудитории с восторженным выражением лица, приподнял статуэтку и громко произнес:

– Мадонна прекрасна! Но это действительна не та – она вся из эбонита, без инкрустаций золотом и бриллиантами.

Произнеся свой вердикт, Паскаль тут же вручил остолбеневшему кюре статуэтку и спокойным шагом вернулся на свое место.

– Предлагаю начинать службу! – крикнул он, вновь усевшись рядом со своей подругой. – Скоро зажгутся первые звезды!

Его простые, произнесенные с легкой улыбкой слова произвели на священнослужителя благое воздействие: кюре Дино улыбнулся, неторопливо поднялся по ступеням, прошел к алтарю и осторожно водрузил на него Черную Мари. Зал дружно ахнул. Кюре развернулся и произнес:

– Братья и сестры! Я думаю, наша Дева Мария прекрасна. Нет нужды в золоте и бриллиантах, дороже любовь. Благословим же нашу Марию!

– Благословляем! – эхом отозвался зал.

– Но где же моя Черная Мари? Это кража, нужно вызвать полицию!

Джимми, перестав подвывать и раскачиваться, стоял в проходе, сжимая кулаки. Его перебил нарочито громкий голос кюре, который произнес первые слова праздничной службы и дал отмашку органисту. Тут же все пространство храма заполнили звуки органа, в котором голос Джимми окончательно утонул. Пара секунд – и к нему уже подскочила невесть откуда взявшаяся Аида, за руку утащив к выходу, что-то бурно нашептывая супругу на ухо.

С этого момента все пошло по классическому рождественскому сценарию: праздничная служба, совместное песнопение, причастие, улыбки и поздравления кюре и его прихожан, после чего все понемногу потянулись к выходу, расселись по машинам, разъехались и разошлись.

Разумеется, мы, очутившись на ярко освещенной фонарями улице под черной бездной неба с яркими и такими близкими звездами, немного задержались. Во-первых, я дождался появления Лени с его Машей, поспешив представить их маме и Томасу. Пожав друг другу руки, посмеявшись, поболтав о том о сем, мы договорились, что Леня с Машей отправятся вслед за нами на ферму, чтобы принять участие в празднике с плясками и песнями масаи и дивными угощениями.

– Между прочим, ты давно хотела посмотреть именно эти знаменитые пляски масаи, – заметил Леня, изо всех сил улыбаясь своей мрачноватой подруге и дождавшись наконец от нее ответной улыбки.

– Это да, – кивнула Маша. – Удачно, что я прихватила с собой камеру – надо будет снять все и выложить на YouTube.

– В таком случае советую заготовить в карманах мелочь, – улыбнулся Томас. – Масаи убеждены, что тот, кто фотографирует или снимает их, тот крадет их душу. Если же за видеосъемку будет заплачено немного денег, душа вернется на место.

– Интересный обычай, – вздернула бровь Маша.

– Главное, очень полезный, – вставил Леня.

Мы уже собирались садиться в машины и отправляться в путь, как вдруг на парковку на полной скорости влетел роскошный белоснежный «Мерседес», из которого выскочил весь сотрясающийся от негодования Джимми, мгновенно напомнив нам о сегодняшнем ЧП. Бедняга хотел было сразу же направиться к храму, но моя отважная мама подскочила к нему, ухватив за рукав.

– Джимми! – Она старалась говорить успокаивающим голосом. – Нам хотелось бы высказать тебе свою солидарность: все мы не меньше тебя возмущены подменой статуэтки. Ты уже обратился в полицию?

Ее слова оказались целительным бальзамом для бедняги Джимми: он весь разом словно обмяк и с жалобной гримасой ухватился за мамину руку, как тонущий цепляется за соломинку.

– Благодарю, миссис Петрухин! Вы не представляете, что со мной происходит! Я чувствую себя проклятым Богом. Но за что? Что я сделал не так? Сначала – этот Нгала, который умер в моей студии, из-за которого мне еще долго придется отвечать на вопросы полиции, самые дурацкие! Представьте, комиссар поинтересовался, не сделал ли мне когда-нибудь Нгала чего-нибудь плохого и не я ли нанял кого-то, чтобы его убили!

Заново переживая столь недавние события, Джимми весь перекосился, словно еще немного – и он расплачется, как маленький мальчик.

– И вот теперь – это похищение! Мою драгоценную Деву Марию, в которую я вложил не только золото и драгоценный танзанит, но свою душу, украли, подло заменили другой, самой примитивной статуэткой!

Тут он воинственно сжал кулаки, внезапно оглянувшись кругом, словно намереваясь обнаружить кого-то вполне определенного.

– И я знаю, кто это сделал! – тут он потряс сжатыми кулаками. – Это Моша! Больше просто некому: именно ему я поручил уложить статуэтку в короб и поместить в салон моего автомобиля. Сам я лишь на несколько минут поднялся наверх, чтобы переодеться в праздничную одежду.

Он перевел дух, на мгновение закрыв глаза.

– Самое же главное – этот мошенник куда-то пропал. Мы договаривались вместе отправиться в храм на моей машине. А он внезапно исчез, и мы с Аидой не стали его ждать, думали, он сам подъедет к началу службы. В итоге мне пришлось самому вытаскивать короб из машины и нести его в храм. Хотя мы планировали, что нести будет Моша, а я извлеку Черную Мари и преподнесу ее кюре. Моша – мошенник! – Тут Джимми вновь потряс сжатыми кулаками. – Клянусь, я убью его, как только найду!

Что ни говори, это было впечатляющее зрелище: мощная фигура черного парня, воинственно потрясающего кулаками со словами угроз. Мы все на мгновение затаили дыхание, от души заранее посочувствовав Моше.

– Перестань, Джимми! – Мама положила руку ему на плечо. – Ты – художник, не говори об убийстве! Если твой Моша виноват, он заплатит за свое преступление. Предоставь миссию карать другим. К примеру, полиции…

Она еще не договорила свою фразу до конца, как Джимми, который какое-то время хмуро всматривался куда-то за нашими спинами, вдруг рванул назад к своей машине, бухнулся за руль, хлопнув дверцей; пара секунд – и машина с визгом сорвалась с места, мгновенно исчезнув из вида.