Богиня зеленой комнаты

Что еще натворят королевские сынки? О герцоге Йоркском и его любовнице говорили во всех пивных и кофейнях. Позорное дело стало достоянием гласности, и Палате Общин пришлось провести по нему слушания, во время которых были прочитаны выдержки из писем герцога своей любовнице — безграмотных, наивных, но искренних. Люди не переставали их цитировать и рассуждать о герцоге и «дорогуше», и хотя было установлено, что он сам не причастен к этому делу и все совершалось у него за спиной, ему пришлось расстаться с должностью главнокомандующего.

Тем временем на короткий срок вернулся домой Георг, полный впечатлений и рассказов о военных делах. Генерал Стюарт, у которого он служил адъютантом, побывал в Буши и рассказал родителям, что Георг становится храбрым солдатом, и ему никогда не найти лучшего адъютанта. Уильям пришел в восторг, а Дороти загрустила, полагая, что скоро снова придется расстаться с сыном. Она оказалась права.

Жертвой следующего пожара стал сам Друри-Лейн. Пожар начался в кофейне на первом этаже, из которой был выход прямо в ложи, и поскольку противопожарный занавес не выполнил своего назначения, все воспламеняющиеся материалы за кулисами были мгновенно охвачены огнем, и стены рухнули.

В это время Шеридан был в Палате Общин и видел пламя в окно.

На противоположном берегу реки, в Суррей, за много миль от театра, люди тоже могли видеть зарево отдаленного пожара, с Вестминстерского моста открывался зловещий вид.

Когда стало известно, что Друри-Лейн погибает в пламени, Палата приняла решение прервать работу, поскольку эта трагедия непосредственно касалась такого уважаемого члена Палаты, как мистер Шеридан.

Шеридан не одобрял такого решения, но покинул заседание вместе с несколькими своими друзьями и направился к горевшему театру. Его Друри-Лейн в огне! Как ему спасти его? Он думал о том, насколько ухудшится его финансовое положение, ибо театр был застрахован только на тридцать пять тысяч фунтов, которые, конечно же, не покроют всего ущерба.

Шеридан завернул в ближайшее кафе и заказал себе вина.

— Мистер Шеридан, как вы можете пить и сидеть спокойно? — спросил его один из спутников. На это Шеридан ответил ему:

— Разве нельзя человеку выпить бокал вина перед собственным камином?

Этот ответ потом повторялся с большим удовольствием, как и почти все высказывания Шеридана, но никто больше не рисковал шутить по поводу этой большой беды.

И когда позднее возник пожар в Кенсингтонском дворце, который, к счастью, удалось быстро потушить, и принц Уэльский получил анонимные письма с угрозами, стало совершенно очевидно, что все это делается с какой-то определенной целью. Почти вслед за этим поползли слухи о пожаре в Хэмптон-Корт, которые, однако, не подтвердились, но практически одновременно с этим убыток от пожара в одном из колледжей составил двенадцать тысяч фунтов.

— Беда носится в воздухе, — сказала королева, приобретавшая все большее влияние при дворе. — Нам следует очень тщательно обдумать, что предпринять.

Пожары внезапно прекратились, и вскоре все перестали о них думать, В сентябре ожидалось знаменательное событие — открытие Ковент-Гарден после пожара постановкой «Макбета», и Кембл должен был произнести приветственную речь.

Перед театром скопилось множество экипажей, и людям не терпелось попасть внутрь, однако, когда стало известно, что цены на билеты увеличены, публика взбунтовалась. В течение нескольких последующих недель люди осаждали театр, требуя возврата к старым ценам, и, боясь, что восстановленный театр вновь пострадает, владельцы были вынуждены уступить.

Тот год был трудным и для Дороти. Уильям снова болел — его мучил очередной приступ подагры, к тому же у него началась астма. Его здоровье заметно ухудшалось по мере того, как королева досаждала ему разговорами о том, какой вред он наносит своей семье, открыто живя с актрисой. Она ссылалась на комментарии Коббетта, о котором было известно, что он очень влиятельная персона. Уильяму следует оставить свою любовницу, на худой конец, обеспечить ей и детям содержание, но в разумных пределах. Он пытался объяснить, что для него Дороти — жена.

— Актриса, — возмущалась королева. — Женщина, которая выставляет себя напоказ в мужском костюме, и каждый, у кого есть деньги, может заплатить за билет и смотреть на нее.

— Она лучшая и самая великодушная женщина в мире. Я не могу сказать вам, как часто она выручала меня деньгами.

— Тебе должно быть стыдно брать их у нее. Это я тоже про тебя слышала. Говорят, ты заставляешь ее работать, чтобы она могла тебя содержать. Должна признаться, что это очень неприятные сведения о сыне Его Величества. Ты должен положить конец этой связи, и чем скорее, тем лучше. Твоя сестра Амелия очень больна. Если с ней что-нибудь случится, король вовсе лишится рассудка. А все эти пожары и покушение в театре? К чему, по твоему мнению, это может привести? А ты выставляешь себя напоказ вместе со своей актрисой!

— Люди ее очень любят. Они рвутся в театр, только чтобы ее увидеть.

— Да, увидеть актрису, которая содержит герцога и сына короля. Подумай хоть об этом. Тебе следует подумать обо всех нас.

Уильям отправился в Брайтон на празднование дня рождения принца Уэльского, а Дороти, воспользовавшись небольшим перерывом в спектаклях, оставалась с детьми в Буши.

Она сидела на лужайке в окружении младших детей, когда неожиданно приехали Фанни и Томас Алсоп. Они объяснили, что приехали потому, что услышали новость...

— Что за новость? — спросила Дороти. Слышала ли она что-нибудь про битву при Талавере?

— Талавера! — закричала она. — Это там, где Георг!

— Да, мама, там пять тысяч убитых!

— Боже, — прошептала она.

— С Георгом ничего не случилось. С ним никогда ничего не случится.

— Я должна знать наверняка.

— А где герцог? — спросила Фанни.

— В Брайтоне. На дне рождения принца Уэльского. Он поехал, чтобы помочь ему устроить праздники.

— Сейчас он проводит больше времени в своей семье, чем раньше, — сказала Фанни, и в ее голосе чувствовалась некая мстительность. Она всегда ощущала разницу между ними тремя и Фицкларенсами, особенно между собой и детьми герцога.

— Не знаю, слышал ли он что-нибудь. Если да — он сразу же вернется.

— Может быть, ему не захочется пропускать слишком веселый праздник?

Дороти ничего не ответила.

— Мама, ты больна? — спросила Фанни.

— У меня болит здесь. — Дороти дотронулась до груди.

— Тебе нужно отдохнуть. Позволь мне проводить тебя в дом. Потом я вернусь и поиграю с малышами.

Дороти лежала в своей комнате, ночью она не спала ни минуты. Они не должны были его отпускать. Он совсем еще мальчик. А Генри готовится стать моряком. Нет, они еще слишком малы, чтобы их отпускать из дома. Она должна была помешать этому. В конце концов, это ее дети.

Она встала с постели, походила по комнате взад и вперед. Потом села у окна, выходящего в парк. Пять тысяч убитых! Так много. И среди них — один мальчик?

Было пять часов утра, когда она услыхала, что подъехала карета. Ее сердце готово было выскочить из груди. Это Уильям, она знает. Он узнал эту ужасную новость, сразу же уехал из Брайтона, всю ночь провел в дороге, потому что знает, как ей страшно!

Она бросилась к нему навстречу. Он выглядел усталым и измученным, но улыбался. Разве мог он улыбаться, если с Георгом что-то случилось?