Богиня зеленой комнаты

Она ясно дала дочерям понять, что не намерена вмешиваться в их семейную жизнь, и очень часто, уложив детей спать, они с мисс Скетчли вместе коротали вечера. Дороти рассказывала гувернантке разные истории из театральной жизни и заново переживала все свои неудачи и триумф. Да, жизнь постепенно становилась сносной.

Однако очень скоро выяснилось, что спокойная жизнь ей не суждена. Неожиданно она заметила, что мисс Скетчли что-то от нее скрывает. Дороти испугалась, что гувернантка, которая уже успела занять такое важное место в ее жизни, надумала уходить, и однажды вечером, когда они сидели вдвоем, решила поговорить об этом.

— Мисс Скетчли, вас что-то тревожит? — спросила она.

Гувернантка виновато смотрела на Дороти.

— Я надеюсь, вы не надумали уходить.

— Нет, никогда, — ответила мисс Скетчли.

— Вот и прекрасно, у меня сразу стало легче на душе. Но все-таки вас что-то волнует?

— Я... меня... — мисс Скетчли явно колебалась.

— Пожалуйста, скажите, что с вами. Я готова к худшему.

— Я... я не совсем уверена, все ли в порядке у миссис Алсоп с мужем?

Дороти рассмеялась.

— Моя дорогая мисс Скетчли, у них никогда не бывает все в порядке. Я могу в этом признаться своему дорогому другу, потому что вы для меня стали другом. Этот брак — большая ошибка.

— Боюсь, что это действительно так, — ответила мисс Скетчли.

— Пожалуйста, скажите, что случилось?

— Мне кажется, что миссис Алсоп каждый вечер принимает лауданум.

— Лауданум?

— Да, я видела много этого лекарства в ее комнате. Я знаю, что не должна была открывать ее ящик, но... я заподозрила это и очень встревожилась... к нашла там очень много... очень большой флакон...

— Боже, что же это значит?

— Наверное, у нее есть какая-то причина.

— Какая причина? Я не знаю... Я... Что, ей совсем плохо? Она здесь... я забочусь о ней. Что случилось?

— Может быть, она вам расскажет?

— О, мисс Скетчли, Фанни — большое испытание для меня. Что бы я для нее ни делала, она никогда не бывает довольна, и я тоже не чувствую никакой радости. Во всем виновата я сама. Когда я ждала ее, я... впрочем, вы ведь все знаете. Я ненавидела ее отца, и когда я поняла, что у меня будет от него ребенок... может быть, я качала ненавидеть и ребенка... еще до его рождения. Но как только она появилась на свет, я полюбила ее... но, может быть, это случилось слишком поздно?

— Ни одна мать не смогла бы сделать для своего ребенка больше, чем вы сделали для миссис Алсоп.

— Бог свидетель, как я старалась. Все мои ссоры с герцогом были из-за Фанни. Они не любили друг друга. Когда она приезжала в Буши, всегда начинались неприятности. Я должна сейчас же пойти к ней. Фанни всегда пугала меня.

Фанни была в своей комнате. Она сидела перед зеркалом и лениво накручивала на палец прядь волос.

— Фанни, дитя мое, что-нибудь случилось?

Фанни резко повернулась и посмотрела Дороти в лицо.

— Что... ты имеешь в виду?

Дороти наклонилась и, открыв ящик, вынула из него флакон с лауданумом. Фанни побледнела.

— Фанни, что это значит?

— Мне нужно это лекарство! — закричала она истерически, — потому что я совсем не сплю. Я чувствую себя такой несчастной! Я вообще больше не хочу жить!

— Ради Бога, не говори так. Скажи мне, что с тобой. Что тебя тревожит? Ты знаешь, что я сделаю все, что только в человеческих силах, чтобы тебе было хорошо.

— Во всем виноват Том... у него долги, а... у нас нет денег. Он потерял работу, его выгнали. Мы не знаем, что делать. И у нас долг — две тысячи фунтов.

— Две тысячи фунтов! Откуда у вас такой большой долг?

— Ты не знаешь Тома. Он сказал, что через неделю или две у него будет в два раза больше. Ему только нужно время.

— И где он собирается взять эти деньги?

— Я не знаю. Он... боится долговой тюрьмы... кому он должен уже пригрозил ему долговой тюрьмой, а это... значит конец.

Фанни вырвала флакон из рук Дороти.

— Отдай мне лекарство!

— Нет, — закричала Фанни, — я умру без него!

— Ты давно его принимаешь?

— Много месяцев. У меня бессонница. Я хотела покончить с собой. Я... должна была... должна была...

— Послушай, — сказала Дороти. — Надо все обдумать. Как только Томас вернется, приведи его ко мне. Мы должны найти две тысячи, и ему придется впредь жить но средствам.

Фанни истерически захохотала.

— Мама, у него вообще нет никаких средств.

«Опять деньги, — думала Дороти, — опять этот кошмар — деньги!» Ей казалось, что она обеспечена, но оправдались ее опасения — герцог не смог давать деньги, которые обещал. Может быть, она вообще напрасно надеялась, что он сдержит свое обещание. И ей очень нужны две тысячи. Если она быстро не найдет этих денег, Томас Алсоп окажется в долговой тюрьме, а ей было известно, что это такое: несчастье, за которым следует полная деградация человека. И потом — как человек, оказавшийся в тюрьме, может заработать деньги, чтобы получить освобождение? И если она не будет действовать, что станет с Фанни? Истеричной, неуравновешенной, успевшей приобщиться к наркотикам, слишком много пьющей при любой возможности? Она должна найти две тысячи фунтов. Но как? Был только один способ — вернуться на сцену. Но если она вернется на сцену, ей не на что будет содержать детей, потому что Уильям не позволит матери его признанных детей играть в театре, когда она уже не живет с ним. Она всегда знала, что с самого начала их совместной жизни он хотел, чтобы она оставила сцену, но ему всегда были нужны деньги. Сейчас, когда ее заработки уже не имеют к нему никакого отношения, он принял решение, что она не должна работать, и ей следует только заниматься детьми.

В течение многих дней она не могла думать ни о чем другом, пытаясь найти выход из этого положения. Она должна либо отдать детей их отцу и вернуться на сцену, чтобы зарабатывать деньги для зятя, или оставаться с детьми и предоставить Алсопам самим решать свои проблемы. Одно из двух, и никаких компромиссов не могло быть. Что делать? Лежа без сна в своей комнате, она вспоминала наркотик, который видела у Фанни, и следом приходили мысли о младших детях и о том, что ей предстоит с ними расстаться.

Она поделилась с мисс Скетчли своими заботами.

— Конечно, за детьми будет хороший уход. У них будут лучшие гувернантки и воспитатели, они будут приняты при дворе, как это было и раньше, но все это будет уже без меня. Все дело в том, дорогая мисс Скетчли, кто во мне больше нуждается. Когда я так смотрю на свои проблемы, то не испытываю никаких сомнений. Я никогда не смогу оставить Фанни. Я всегда должна делать для нее все, что только в моих силах, и неважно, чего мне это стоит. Я чувствую себя в долгу перед Фанни... больше, чем перед кем-нибудь другим во всем мире.

— Если дети переедут к отцу, я останусь с вами, — сказала мисс Скетчли.

Решение было принято: Дороти рассталась с детьми и вернулась на сцену.

Она начала играть в новом Ковент-Гарден. Зрители встретили Дороти проявлениями бурного восторга и радости по поводу ее возвращения.

«Морнинг Пост» писала: «Ее встретили искренними аплодисментами. Ее игра — от начала до конца спектакля — была превосходна, и публика принимала каждую сцену с горячим одобрением. Конечно, у нее изменилась фигура, но остались прежними природная живость и естественность, которые всегда отличали игру этой несравненной и самой любимой служительницы Талии».