Бои в застое
Шрифт:
Милиционер в обалдении посмотрел на слега чумазого кочегара, которого, несмотря на все оправдывающие показания свидетелей, хотелось посадить на несколько суток. Просто так, пусть не борзеет. Человек в такой одежде и в таком состоянии, да еще, по сведениям, глухо пьющим, не может быть хорошим. Если бы не девушка, обязательно бы свели к обоюдной пьяной драке. Пусть даже вылечил. Ну, ладно, хватит об этом.
Таракан теперь лишь задал один вопрос, о котором бы раньше бы и не подумал и которого постоянно опасался Миша:
– Ты как троих разбросал сразу троих? На боксера не совсем похож и комплекция не крутая.
Миша сделал из себя добродушного парня – увальня, который злится только тогда, когда к нему
– Да они совсем квелые. Злые с многодневного запоя, а силы нет. Таким только и с детишками драться. С моим-то армейским ВДВ я их одной левой!
– Так ты в ВДВ служил! – майор многозначаще переглянулся с сослуживцами, сразу забыв о своих подозрениях.
Они почему-то не знали, что пьяница кочегар в прошлом был в элитных войсках дяди Васи. И виноват в этом не кочегар, а они сами лопухнулись. Проверять надо всех! В советских ВДВ старшина и из манной каши мастера спорта сделает. Теперь вопросов нет. Киняпин, заткнись. Эх, десантник, что же ты в жизни места нормального не нашел. Начинал-то так хорошо.
Миша, стараясь не реагировать на сочувствующие лица, пояснил:
– Я там и научился во многом. Десантникам ведь тоже помогать надо в бою, вот и был внештатным помощников санитара. Да еще подучился после армии у давно умершей соседки в деревне неподалеку от Истры. Вот и врачую понемногу. Вроде бы помогаю. Хотя, конечно, диплома медика не имею, – закончил он виновато.
Находящиеся в помещении милиционеры еще раз переглянулись. Эта информация очень интересна и важна, но, скорее, даже не здесь, на службе, а вышестоящему начальству. Представителей нетрадиционной медицинской методики почему-то все активнее ищут, в том числе и через милицию, но чаще не для наказания, а чтобы у них лечиться. Ругают, а у них же здоровье восстанавливают. И, кажется, они начали понимать, почему. Как он быстро вылечил их майора. И никаких процедур, уколов и таблеток.
Хочешь, не хочешь, а приходиться о них знать, а то так и звездочек лишишься.
– Ну, спасибо тебе, – более дружелюбно, чем собирался, попрощался с Мишей дежурный майор Таракан. Задерживать его он уже не собирался. Себе дороже! Да и не скотина же он после такого лечения.
Глава 4
Свету он самолично проводил домой, шагая в качестве даже не кавалера, а телохранителя. Гулять обоим уже как-то не очень хотелось. Хотя шли, не торопясь, и умяли всю кулинарную стряпню, купленную Мишей. И не спешно говорили обо всем сегодняшнем.
Света смотрела на него почти влюблено. И уж точно он ее очаровал. Конечно, она знала, что ее Миша учился в армии драться, но чтобы так красиво и сильно… И потом, какой девушке не хочется, чтобы ее спасали, вырывали из рук нечисти или хотя бы хулиганов. Она так испугалась сегодня, когда три этих гада больно выкручивали руки, шептали ей скабрезности, обещая утащить на квартиру и потешиться. Сколько людей и никто не помогал. Боялись!
И тут пришел он и просто разбросал несколькими ударами. Раз – одному, два – другому! А третий взял и убежал. Такой большой и толстый, а испугался. Милый Миша, если бы он так не пил, какой бы они были парой!
А в милиции, как он вылечил такого больного майора. И какой милиционер был сначала грубый и неприступный, а после лечении подчеркнуто вежливый и спокойный. Как Миша его легко вылечил. Света подозрительно на него посмотрела. Ведь она в прошлом году гриппом болела целую неделю, одних антибиотиков несколько горстей проглотила. А тут взял, погладил руку и человек выздоровел. Ладно она неверующая, а то подумала невесть что. Но какой он хороший! Правда, ее не вылечил.
Света покрепче собственнически обхватила его руку. Миша, понимая ее мысли, прижал ее к себе. После сегодняшнего разве не обнимешь? И девушку
отбил и еще раз показался милиционерам. Теперь точно его будут иметь в виду! Включая, американского агента, что уже хуже.Счастливой парой они дошли до ее жилья. Света жила с матерью в небольшой двухкомнатной квартире в относительно старой хрущевской пятиэтажке ранних типов, обшарпанной и облупленной. Внутрь он не зашел, несмотря на просьбы девушки. Впрочем, не очень настойчивые. Оба знали, что ее мать, Елизавета Сергеевна, член партии еще с ленинского призыва и, соответственно, такого же морального уровня, очень не любила ухажера дочери. Даже женихом его не желала признавать. И, тем более, называть его по имени. Как он помнил, его обычным названием было пьяница, алкоголик, реже – кочегар или чумазня.
Приход на территорию квартиры прежнего Миши неминуемо бы означал скандал районного масштаба (как минимум) с криками, воем и проклятиями. А, поскольку одна из сторон конфликта с той поры не изменилась (Елизавета Сергеевна), то Миша сильно сомневался, что итог их встречи радикально изменится. Благо внешне он тоже не изменился, просто стал меньше пахнуть спиртным.
Лишь одна из пассивных второстепенных участников этого конфликта явно бы хотела изменения ситуации, что очень радовало. Старший лейтенант Константин Ярцеулов в бытность свое время обучения неоднократно проходил курсы психологического поведения и даже соблазнения, и ему, конечно, не надо было особых усилий для налаживания хороших отношений. Благо что, единственно, что твердо просила пока Света – не пить. А он и не пил, хотя и пах спиртным – влияние Ичей, продолжающих возлияния и пропитавших запахом водки, вина и суррогатов спиртного… И твердо себе пообещал, что через месяц они окажутся в Загсе. Света этого еще не слышала, но чувствовала, что ее радовало.
Около дверей квартиры он многозначаще поцеловал кончики пальцев девушки, многозначительно помахал рукой и поспешил вниз, по лестнице. Все еще у них будет. Зря что ли он сюда двести лет спешил.
В период возвращения от Светы на территории зимней Москвы особых изменений не произошло – ни природных, ни антропогенных. Только на улице потемнело и в замен естественного солнечного загорелся искусственный электрический свет. Да температура воздуха заметно опустилась, знаменуя начало морозной безоблачной ночи. Ничего необычного, но достаточно опасно.
Эти грозные признаки непогоды и приближение начала рабочей смены заставили легко обутого и посредственно одетого Мишу поторопиться в родимую кочегарку. Благо что, хотя планы у него были наполеоновские, но кормила его та же система обогрева, которую он поддерживал вместе с двумя ненадежными партнерами – алкоголиками. И лучше бы ему не опаздывать! Ибо, если система водяного обогревания остынет и выйдет в морозную погоду из строя, то почти на все будущее можно поставить крест. Замятин со злости всех троих выгонит с таким волчьими характеристиками, что в Москве он уже никуда не устроится. И, что особенно плохо, милиция может отправить их за 101 километр, то есть выселит из столицы и запретит вселиться в нее или вообще во все крупные города. И что он тогда – отбросы общества, аморальные элементы?
Ожидания его не обманули. Как он и пессимистично представлял, его друзья-товарищи по топливному бизнесу, Ичи по прозванию, уже неподвижными тушами лежали в алкогольной отключке – один на полу, другой (Митрич), как-то удержавшись на стуле, грудью на обеденном столе. При этом философски упершись головой в железную чашку с остатками закуски, он негромко толи похрапывал, то ли толкал очередную речь – тост.
М-да, как говорил упомянутый выше Митрич, полчаса до окончания смены уже относится к личному времени трудящихся. Кто хочет, переодевается, кто хочет – губы рисует, а мы водочку потребляем. Всяко для души полезно.