Боишься?

– А ты уверена, что никаких "средств" у него нет?

Перси посмотрела на отца с лёгким превосходством:

– Если бы в их распоряжении были какие-нибудь "такие" средства, меня засекли бы в здании ЗС. Во-вторых, я слышала мысли этого гениального урода. Он даже думает необычно. Фрагментами. Думаю, что при посторонних он всегда так мыслит. Скрывает свои истинные мотивы и цели. И логические цепочки. А ещё, когда врёт, то врёт так убедительно, что сам верит в тот момент. Больной психопат, в общем... Думаю, полностью откровенным, даже с собой, он бывает только в каком-то особенном месте. Когда никого нет рядом. Там и планирует что-то глобально. А потом дробит сою задумку на мелкие задачи и претворяет в жизнь.

Отец как-то странно смотрел на неё. Кивнул, принимая к сведению, но заговорил о другом:

– Молчи о своих способностях, Перси. Там у себя молчи. И, когда я вытяну тебя, здесь. Иначе тебя превратят в лабораторную мышь и не дадут нормально жить. Особенно, если их, эти твои возможности, не возможно отследить современными приборами... И этому своему сверхразуму скажи, чтобы молчала о тебе. И о себе тоже. Здоровее будете, обе.

– У тебя, на диво, разумный и привлекательный отец, Ра!- вклинился в их разговор голос...

Сногсшибательной красотки. Которая соткалась из ниоткуда и устроилась на третьем стуле так, чтобы совершенная нога была видна в длинном вырезе платья как можно лучше.

Проследила за взглядами отца и дочери и легко рассмеялась:

– Прости, Том Блайз. Твоя дочь совершенно права: у меня гигантские проблемы с доверием и построением горизонтальных связей с людьми. Поэтому иногда меня заносит.

Блайз усмехнулся:

– В последнее время, у меня тоже.

Мити тонко усмехнулась:

– Насколько я поняла, с горизонтальным у тебя как раз, всё в порядке, а с остальным, да... Согласна...

– Мити!- рыкнула возмущённо Кора.

Деметра наивно округлила глаза:

– Прости меня, Блайз! И кстати, у твоей дочери тоже гигантские проблемы с доверием и построением связей. Парня, который в неё влюблён, она...

– Деметра!..

– Всё-всё! Молчу!.. Вот так и затыкают голос разума...

Глава 39.

Проснувшись на следующее утро, Томас Блайз не вскочил, как обычно с кровати. После потери Лив, он не проводил в постели ни одной лишней минуты. Но и спать он мог только здесь, в этой кровати, которая, кажется, до сих пор хранила тепло жены. Глупо?.. Да, на здоровье! Так он чувствовал.

Засыпал нормально только здесь или на узкой койке где-нибудь в космосе. Больше нигде. Никогда не приводил сюда женщин. Ему даже в голову не могло бы прийти подобное. И у них не спал. После самой развесёлой ночи всегда тащился домой. В любом состоянии.

Да и ночи эти случались так редко. Только тогда, когда думал уже не он, а организм, всеми своими гормонами и потребностями. А первая такая ночь случилась только через четыре года после того, как он потерял семью. Он совсем ошалел тогда от воздержания и одиночества...

Проснувшись сегодня утром, Том Блайз первым делом проверил, помнит ли он координаты, которые назвала ему во сне дочь. Грустно посмеялся про себя над тем, как это звучит.

– Как повод для визита к психиатру! И как подарок Кливу Вернику. Он, когда будет соответствующая запись в моём личном деле, избавится, наконец, от необходимости следить за мной и посылать ко мне "протухших в разной степени друзей". Моё слово уже не будет иметь веса ни для кого. Всегда можно будет оспорить его и состроить печальную мину по поводу "несчастного безумца, потерявшего семью".

Конечно, он помнил координаты. Разве он мог забыть, то, что сейчас важнее всего на свете? Причём, не метафорически, а в самом прямом смысле слова!

Он улёгся удобнее и принялся думать. У него в мозгу, с головокружительной скоростью сменялись лица, воспоминания, сокурсники, бывшие сослуживцы, люди, с которыми он сталкивался, по службе и просто в жизни.

Он разрабатывал стратегию. Без изысков. Знал, по опыту: если что-то может сработать не так, оно и сработает не так. А значит, план его должен быть предельно простым. Как две палки и перекладина между ними. И то, всегда есть шанс того, что перекладина соскользнёт или сломается. Или что палки подломятся.

Бритва Оккама ему в помощь. Отрезать всё лишнее. Не только в смысле рассуждений, но и в смысле планирования. Все усложнения или неоднозначных людей: долой. Останется только то, что не может не остаться. И что не может не сработать так, как нужно...

Вот так, следуя своему плану, он оказался тем же утром в кабинете ректора космоакадемии. Этот старый дед, с могучим ещё разворотом плеч и острым, соколиным взглядом выцветших от возраста глаз, учил ещё его и многих до него. И Перси будет учить, если она жива. Если он, Томас Блайз, не сбрендил. И если он сумеет вытащить дочь...

Крайвен Лист был параноиком, одержимым идеей заговора элит. Такие, как он, личности встречались в прежние времена и будут всегда. Так думал о нём Том раньше. Теперь он начал подозревать, что Дед, как звали его в академии, просто, получается, знал больше, чем другие, и обладал мозгами, и опытом большими, чем любой из его молодых сотрудников и учеников.

Сегодня Том Блайз, когда зашёл в обширный, в высшей степени современный и навороченный кабинет начальника, даже не поздоровался, а спросил слёту:

– Проверял сегодня?

Да. Каждое утро начиналось у Деда привычно. Над этим его ритуалом втихую смеялась вся академия, а ректору было плевать. Он скурпулёзно обыскивал кабинет в поисках жучков и следящих программ. Делал это собственноручно, с помощью своих личных приборов, которые забирал на ночь домой. "Чтобы не испортили".

Потом, после этой проверки, Дед сидел в кабинете безвылазно. А, если "вылезал" куда-то, то проверка "логова" случалась снова. Академия подшучивала над странностями старика. Его любили, поэтому смешки были исключительно добродушными.

Дед, услышав вопрос, просиял:

– Поумнел?

Том дёрнул уголком рта:

– Похоже.

Дед довольно крякнул:

– Что ж, пора. Достаточно Верник паразитировал на твоём имени и памяти о семье.

При упоминании семьи, желваки заходили у Блайза на лице, что, в общем-то и понятно. Верник знал что случилось на самом деле с Лив и Перси. Может быть, знал даже, что они выжили в резне... А, может быть, и не знал. Вполне вероятно, такие мелочи не волновали его.

Что его волновало, так это выборы сначала в ЗС, а потом кресло главы совета. И оба раза он, Томас Блайз, участвовал в выборах на стороне Верника и, выходит, помогал ему. Не мог отказать. Верник был главой Мониторинга, исследований и защиты Заражённых Территорий. Тем, кто, как считали все они, защищал их привычный мир. И был, получается, главным лжецом.