Боксер 3: назад в СССР

— Для начала прикрой меня, я переоденусь, — заявила девчонка и протянула мне большое полотенце. — Ну, чего застыл?

Нашла что спросить! «Чего застыл»… Застынешь тут, когда перед тобой красивая голая девица, и, вроде бы, ситуация не предполагает ничего «такого» (особенно в силу возраста обоих), но вот сейчас тебе надо прикрывать ее от посторонних взглядов, а значит, придется подойти к ней совсем уж вплотную. И при этом не давать воли рукам. Да для подростка это самая настоящая пытка! Кстати, а от кого она собралась прикрываться-то? Только что спокойно купалась голышом, а теперь, когда все разбежались, вдруг захотела, чтобы никто не видел, как она надевает белье и платье? М-да, хотя она и была таким же подростком, но всякими женскими штучками уже владела вовсю.

Я осторожно сделал шаг вперед, взял у нее полотенце и развернул его полуовалом. А девочка, кажется, совсем не торопилась, как будто бы давая мне возможность разглядеть ее во всех подробностях. Такая откровенность для советских времен была неслыханной дерзостью — это вам не школьники будущего, соревнующиеся со своими родителями в сексуальном опыте. Да, эта особа была какой-то… особенной.

— А в кустах ты был посмелее, — нагло заявила она, надев, наконец, платье и забрав у меня полотенце. Я с сожалением отдал его, понимая, что сейчас этот волшебный момент закончится, и, скорее всего, я ее больше никогда в жизни не увижу.

— Ты сама-то чего в эти кусты смотрела? — осмелев, спросил тогда я.

Моя собеседница не ответила, молча собирая вещи в приготовленную сумку.

— Значит, так, — игриво, но твердо сказала она, закончив свои сборы. — Ты меня видел голой, просто так эти шутки не проходят. Теперь ты мне должен.

— Должен? — изумленно протянул я. — Это что же? Денег, что ли?

— Вот еще, — фыркнула она и задумалась. — За свои поступки надо отвечать, говоришь? Ну что же. Никто тебя за язык не тянул.

— Под товарищеский суд меня отдашь? — попытался пошутить я.

Девица же наклонила свою красивую головку и с интересом посмотрела на меня.

— А ты смешной, — сказала она. — Да, под товарищеский, ага. К твоим товарищам вон сейчас тебя отведу, и пусть они тебя судят.

Я невольно усмехнулся, представив себе глаза этих «товарищей».

— А знаешь, что? — невозмутимо продолжала девушка. — Я давно хочу себе большую морскую ракушку. Такую, чтобы как минимум с кисть руки размером, а можно и больше. И чтобы вот так прислонил ее к уху, а там море было слышно.

Девчонка изобразила, как она прислоняет ракушку к уху, и мечтательно зажмурилась. Лицо её расслабилось и перестало фонить ехидцей, так что я залюбовался.

— А на кой-она тебе? — задал я глупый вопрос.

— Скажешь тоже, — от моего вопроса она как будто снова вернулась в реальность. — Что значит — на кой?

— Ну… все-таки это не самая распространенная вещь, — попытался вывернуться я. — Девчонкам обычно цветы дарят, там… ну, что-то еще…

— Цветы, — смешливо передразнила она меня и пояснила: — Я в прошлом году на море была, с родителями. И там этих ракушек! Но большой я почему-то так и не нашла, только маленькие. А я теперь хочу большую, чтоб больше, чем у всех, была. И не из магазина сувениров, а чтобы прямо с моря. Понял?

— Теперь понял, — кивнул я. — Найду.

— Прямо так уж и найдешь? — переспросила девица насмешливо и недоверчиво одновременно.

— Найду, — уже более уверенно повторил я. Почему-то я уже знал, что действительно найду ей эту чертову ракушку. Хотя и слабо представлял, где мне предстояло заниматься этими поисками — всё-таки мы не в Ростове. — Только ты оставь мне свой телефончик. У тебя он есть?

— Это еще зачем? — сощурилась моя новая знакомая.

— Ну как же зачем? — с жаром ответил я. — Вот, допустим, найду я тебе твою ракушку, а как я ее тебе отдам?

— Захочешь — найдешь, — кокетливо сверкнула она своими красивыми глазками. — Ты же сможешь ракушку найти? А уж если найдешь ракушку, то и меня разыщешь.

Пока я соображал, как я буду искать и то, и другое, она поправила платье, взяла сумку и, послав мне воздушный поцелуй, убежала куда-то в противоположную от нашей сторону берега.

— Ну все, пока, жду ракушку! — донеслось до меня как будто с опозданием.

Я развернулся и медленно зашагал к своим. Что за напасть еще такая на меня навалилась? Вот же Сеня, вот же массовик-затейник, а? «Пойдем на голых девок посмотрим». Что я там не видел? А теперь вот ломай голову с ее ракушкой… Нет, конечно, все это было как бы в шутку, и тон ее был не таким уж и серьезным, а, скорее, откровенно игривым. Наверняка, если мы случайно столкнемся где-нибудь, скажем, через полгода, то она меня и не вспомнит. В конце концов, вокруг такой красотки всегда вьется куча разных пацанов — поди запомни, что она кому говорила. В этом возрасте разум обычно сильно отстает от эмоций и инстинктов, а юные барышни — сами по себе существа гиперэмоциональные.

Но почему-то мне теперь очень хотелось найти ей этот подарок, а потом — обязательно разыскать ее саму. Черт, мне же нужно тренироваться, готовиться к будущим выступлениям, а теперь еще, получается, и бегать по всей Москве в поисках привета с Черного моря?

— Михаил, ну где ты ходишь? — недовольный голос Антона Сергеевича вернул меня к реальности. — Мы только тебя все и ждем! Уже хотели разделиться и идти тебя искать!

Я поднял голову и увидел, что наш костер потушен, вся посуда собрана, а динамовцы во главе с тренером стоят с велосипедами в руках и выжидательно смотрят на меня.

— Да, извините… я сейчас, — невпопад ответил я, и, оседлав единственный лежащий на земле велосипед, поехал впереди всех.

Вечерняя Москва мелькала по сторонам то и дело зажигающимися огнями. Люди спешили домой после рабочего дня, входя в стеклянные двери станций метро и выходя из них и заполняя собой автобусы и трамваи. По старой привычке я готовился увидеть ярко освещенные витрины допоздна работающих магазинов, ресторанов и ночных клубов. Видимо, память о той жизни меня будет преследовать еще очень долго. Хотя пока что она мне только помогает — что ни говори, а жизненный опыт штука полезная. Еще бы подсказала вот, где мне найти ракушку этой взбалмошной девчонке.

«Ладно», — думал я, с усилием накручивая педали на своем железном коне. «Чего я так завелся с этой ракушкой? Сейчас приеду в общагу, отдохну, потом ночью посплю хорошенько, и наутро уже будет ясно, как мне быть. Если, конечно, этот Бабушкин опять выступать не начнет. А если и начнет — значит, заодно вечерняя тренировка мне будет».

Но в общаге меня ждал сюрприз. Еще при входе вахтерша посмотрела на меня как-то странно.

— Встречай гостей! — сказала она интригующим тоном. Правда, я не обратил особого внимания на эту реплику. Мало ли что она там имела в виду — сидеть весь день в этой вахтерской клетушке тоже так себе развлечение, некоторые вообще воображаемых собеседников придумывают. Но когда я открыл дверь в нашу комнату, то понял, что это были не фантазии пожилой вахтерши и не ошибка моего слуха.

На моей кровати сидел отец и сосредоточенно забрасывал мои вещи из тумбочки в чемодан с таким видом, как будто меня тут и вовсе не было. Честно сказать, я не любил, когда моими вещами распоряжается кто-то, кроме меня. Но тут возмущение пришлось запрятать подальше.

— Папа? — растерянно сказал я, впервые, кажется, назвав так этого человека рефлекторно, без предварительного продумывания своих слов. — Что ты здесь делаешь?

— Что я здесь делаю? — недобро усмехнулся отец. — Это ты что здесь делаешь!