Боль милосердия

Утром городского как и след простыл. Помытая Чара спокойно спала в зале, на плите стоял ещё не остывший чайник. Наспех позавтракав бутербродами, я выбежала на улицу. Что бы там не говорили этот юрист с подвешенным языком, он был стопроцентно прав на счет одного — работа мне была нужна. Начальный капитал, подкопленный ещё во времена компьютерного клуба, растаял, когда я покинула Андрея: дог ел слишком много, остальные деньги уходили на квартиру и обеды в "зонте". Подработки были рассчитаны на утоление жажды в "карманных" расходах на гардероб, сигареты и… подношение бедным.

Получив свою надбавку, сдав проекты одной из коллег, я еле как дотерпела до обеда. Андрей нашелся там же, где и всегда — его перерыв начинался значительно позже. Я спряталась за цветочной клумбой и закурила. Люди выходили из здания мощным потоком и направлялись кто на набережную, кто по своим автомобилям. Андрей досконально изучал местность, сощурив глаза от яркого солнца. Нам следовало поговорить, но я даже приблизительно не знала с чего начать. В какую-то долю секунды между нами образовалась большая пропасть, которая, впрочем никогда не исчезала. Взгляд охранника я бы могла узнать из тысячи. Удивительно, но именно эта смесь тоски, разочарования и боли так притягивала меня к этому человеку. Притягивала как магнит. Когда я не наблюдала его, желаемого клича о помощи, то начинала проявлять интерес к другим, искать чужих проблем, но стоило этой печали появиться, как моё внимание снова было устремлено к охраннику. Я нуждалась, в его слабости, стремилась к ней. Запечатлевшись во взгляде, она буквально плавала на поверхности. Было сложно признать, но как личность Андрей для меня не существовал. Это был отчаянно нуждавшийся человек. Охранник увидел меня за цветами, но не подозвал, ни жестом, ни словом. Просто посмотрел и отвернулся. Я снова заметила этот блеск страданий в его взгляде. Он принуждал меня к действию, но сегодня я собиралась побороть свои инстинкты. Андрей звал не меня.

— Смотришь и понимаешь, что пришла не по адресу? — усмехнулись сзади.

Городской подошел и встал рядом. На нем был официальный серый костюм, даже туфли вместо ботинок. Положив руки в карманы, он тоже уставился на сотрудников охраны. Был ясный солнечный день и юрист не одел кепку. В свете его шрам не казался таким большим, каким я его помнила.

— Дело в том, что ты не можешь избавить его от… этого, — сказал. — Это из-за бывшей жены. Она променяла его и дочь на деньги. На проституцию в… элитном клубе.

Я так сильно сжала челюсти, что скулы свело от боли.

— К счастью, жена его охраняемого объекта — хорошая знакомая самого Ростова. Мы отсудили ребенка и предоставили место работы. В деньгах он не будет нуждаться, пока воспитывает девочку.

Андрей откликнулся на слова второго охранника и дал тому прикурить. Увидев какую-то женщину, знакомый ткнул Андрея локтем в бок, но тот едва взглянул на проходившую.

— И я совсем ничего не могу сделать?

— Ничего дельного не выйдет. Вместо него, ты можешь помочь сотням других людей и действительно добиться результата. Ростов получил свой билет в один конец.

Мы ещё немного постояли за клумбой. Я выкурила четыре сигареты и решила, что пора прекращать. Когда я закинула пачку в сумку, то заметила, что городского рядом уже нет.

Остаток дня пролетел в каком-то тумане. Желание удовлетворить собственные потребности помочь другому запеленало мне глаза. Такое сильное чувство собственной слабости и бессилия я испытывала лишь раз. Мысли об Андрее вытягивали за собой воспоминания об автомобильной аварии, будто ведра из колодца. Я ничего не могла сделать в тот день. Только смотреть, как теряю близких мне людей. Чувства притупились, слишком давно это было, но охранник вскрыл старую рану. Происходящее было невозможно исправить — эти потоки событий не подчинялись чужому воздействию. Не было альтернатив, кроме саморазрушения. Я не могла сделать ровным счетом ничего.

И это пугало.

— Что за день… что за день…

До дома я дошла на автомате. У подъезда меня никто не ждал. Я выгуляла Чару и завалилась на тахту, с головой укрывшись одеялом. Были вещи невыполнимые, но задач по силам вокруг тоже не мало. Как бы больно не было, я должна была идти вперёд.

*прим. автора: Дмитрий использует фразу-мем из "Критика чистого разума" Канта. Очевидно, эта фраза изначально получила распространение среди студентов, у которых был зачет по философскому минимуму. Те и вывели её на свет как символ словесного поноса с научным уклоном. Потом фраза получила признание и среди прочих слоев населения ввиду абсурдности следующих за ней предложений. Использовалась в литературе, в карикатурах, а так же школьниками и прочими лицами.

Глава 17

Прошла неделя. Июль подходил к концу. На Омск спустился какой-то циклон и уже несколько дней в разгар солнечного дня, капал мелкий дождь. Я работала в офисе, дома, в кафе за обедом. В памяти всплывали рассказы о парне, который работал на моей должности полгода назад. Он не продержался и двух месяцев, но я не сдавалась. Встречались интересные проекты, как и те, которые вызывали во мне чувство недоумения: меня запрягли заданиями рерайтеров и контент-менеджеров. Ожидая, пока вскипит чай на кухне, я сверяла электронные ящики пользовательских аккаунтов. Чара грела мне ноги под столом.

Неожиданно, пикнула аська.

Dmoz: =)

Dmoz: Празднуешь?

Я задумчиво почесала щеку. Кажется, прошла целая вечность с нашей последней встречи. Теперь я уже не ходила обедать в "Зонт" и не стремилась к крыльцу "Права". Дом — работа — дом.

Kyrie: Нет.

Kyrie: Какой сегодня праздник?

Не то, чтобы я была в курсе всех календарных дат, но внимательно смотрела новости.

Kyrie: Слушай, ты когда заберешь свои вещи? И кокос. Я не знаю, портятся ли они, но он вроде как ещё товарного вида.

Городской не отвечал. Наверное, у него были свои дела. Я посмотрела на часы и с удивлением заметила, что уже три часа. В последнее время я стала засыпать посреди ночи, что конечно никуда не годилось. Выпив чая, я пошла умываться, а когда залезла под одеяло, раздался звонок в дверь. Подумав, что только соседи могли обойти звонок домофона, я тут же понеслась открывать.

— Шелом!

На пороге стоял городской в своей промокшей кожаной куртке. Удивляться вряд ли было приземлило. Я просканировала его взглядом и впустила внутрь. Пришел забрать свой талисман?

— Как дела? — спросил.

— Как обычно.

Решив, что время ещё есть, я потерла глаза и снова уселась за компьютер. Хотелось спать, действительно хотелось, но я ещё могла терпеть.

Через некоторое количество времени за стол присел городской. Я не заметила в его руках пакетов.

— Ну, так… — сам себе кивнул. — Ты сама всё съела что-ли?

Я приподняла брови. Этот человек был воистину загадочен, уставшую меня это совершенно не располагало к разговору. Мне надо было проверить ещё 367 аккаунтов…

— Кира, — позвал. — Где торт?

Когда мои брови достигли своего предела высоты, блондин щелкнул пальцем, будто подзывал официанта:

— Ау, двадцать первое июля прошло! По паспорту твой день рождения!

Медленно кивнув, я открыла календарь двойным щелчком мышки и впала в прострацию. Ага. Вот оно что.

— Забыла, — хмыкнула. — Интересно.

— Интересно? — городской ударил по столешнице. — Ты прозевала собственный день рождения!

Я подавила зевок. Что есть, то есть. Мужик уставился на меня как на инопланетянку: