Боль

Алекс кивнул так, словно он только что подтвердил самые худшие опасения Дойла.

– Я слушаю тебя, - сказал он.

Дойл протянул руку к Юре и провел кончикам пальцев по его шеи, где остался след от укола.

– Может, подойдешь поближе, чтобы нам не приходилось кричать?

Но он не сказал ничего даже вроде: "А не то я его убью".

– Я прекрасно тебя слышу и отсюда, - отвечал Алекс, его глаза почернели.

Дойл засмеялся.

– Знаешь, давно хотел увидеть твои глаза. Они действительно черны, как ночь, как и говорил Тайлер.

Алекс не придал его словам большого значение, он перевел взгляд в сторону Юры... его не было на месте.

Внимание Грэйджа полностью сосредоточилось на Дойле. Все органы чувств, мышцы, каждый атом его силы был нацелен на юного парнишку, стоящего перед ним. А в это время на дереве над его головой...

Алекс мягко, как кот, отскочил в сторону, и в тот же миг туда, где он только, что стоял, что-то прыгнуло. Месяц прекрасно освещал место, действия, и в его свете трех метровое существо, оно стояло на задних лапах. Мощное и твердое тело, отчетливо видны шесть кубиков на животе, длинные когти. Волчья морда, но не сильно покрыта шерстью, что позволяло разглядеть морду в малейших деталях. Обычный волк по сравнению с ним, лапочка. Но вот глаза, злобно горящие желтые глаза... непроницаемая серая шкура, могучие мышцы, обтянутые мехом...

Это было чудовищно.

Припавший к земле (как человек-паук) Алекс, оскалил клыки и, рыча, прыгнул на гигантского волка.

Его внимания отвлекла новая фигура, Наташа смотрела на гигантского волка, причем стоящего на задних лапах. На ней были темно-коричневые зауженные брюки и коричневый корсет, с правого плеча текла кровь; за спиной чехол со стрелами, а в руках лук.

Волк бросился на Алекса. Дойл резко развернулся в их сторону, оборотень издал крик, когда Грэйдж перекинул его через всю поляну.

Дойл наступал на Грэйджа, держа в руках длинную палку - наверное, подобрал ее с земли. Судя по виду, она была острой, так что из нее вполне вышло бы боевое копье. Но он даже не пытался проткнуть его - скорее, он орудовал им как квотерстафф. Алекс был существенно выше и крупнее Дойла.

За спиной у Грэйджа снова поднялся волк. Он на четырех лапах, подкравшись к нему, прыгнул на него, не обращая внимания на когти и клыки, он ударил волка и гигантский волк отлетел в сторону.

Наташа едва успела заметить, что творится, - слишком много всего происходило одновременно. Ликан, рыча, напал на него и старался ухватиться за горло, но от одного удара он отлетел от Алекса. Поднявшись на лапы, он тяжело дышал, кровавая слюна текла по его подбородку.

Наташа пригляделась и это Юра. Откуда она это знает?

Она вышла вперед.

– Юра, прошу тебя...
– начала она в надежде уговорить его, воззвать к его здравому смыслу...

Волчья морда направилась на нее. Алекса отвлек Дойл. Волк смотрел на нее с глазами полной злобы, он подошел к ней, замахиваясь руку, замер... он не смог нанести удар. Юра ощутил ее желание помощь звериным инстинктом, почувствовал добро и сочувствие.

Его разум пришел в норму, он узнал ее.

Она крепче сжала лук, и Ликан это заметил, встав на четыре лапы, убежал в лес.

Все это время Дойл и Алекс обменивались такими яростными и точными ударами, что их схватка больше напоминала прекрасный и смертельно опасный танец. Но это был бой на равных или, по крайней мере, почти на равных. Дойл отлично справлялся сам, но хотя с трудом уходил от паркурских трюков Грэйджа.

Наташа наблюдала за боем. Дойл наступал на Алекса, и Алекс вынужден был опуститься на колени и отклоняться все ниже и ниже назад, словно танцор лимбо, который проверяет, как сильно он может изогнуться. Алекс чуть приоткрыл рот, смотря на Дойла. Смотрел, как показалось Наташи, с удивлением и страхом.

А потом все изменилось.

Когда он изогнулся до предела, когда дальше уже было некуда, и казалось, что он вот-вот упадет или переломается пополам, что-то случилось.

Алекс улыбнулся.

Мышцы Дойла напряглись, пытавшись обороняться. Но Алекс, на губах которого играла зловещая улыбка, продолжал наступать. Он был похож на чертика, который выпрыгивает из табакерки, но только очень-очень медленно. Спокойно. Неумолимо. Улыбка становилась все шире и шире, и казалось, что она вот-вот разорвет его лицо пополам.

Улыбка Чеширского кота. Кота, играющего с мышью.

Дойл стонал и напрягал все силы. Стиснув зубы, он пытался остановить натиск Алекса, но тот двигались вперед, заставляя Дойла отступать, прижимая его к земле.

Улыбка не сходила с лица Грэйджа.

И вот Дойл лежал на спине, и палка упирается ему в горло под тяжестью его копья. Алекс, сияя, смотрел на него сверху вниз.

– Мне надоело играть, малыш, - сказал он, обнажая клыки.
– Пришло время умирать.

Он выхватил копье из его рук так легко, как будто отобрал его у ребенка. Одним взмахом запястья он переломил копья в руках, показывая, насколько силен, насколько он был силен все это время. Как жестоко он играл с Дойлом.

Половину разломанного шеста он швырнул через плечо, заставив перелететь через всю поляну. А вторую половину вонзил в Дойла. Вонзил не заточенным концом, а противоположным, заканчивавшимся множеством острых обломков. Казалось, он опустил его без малейшего усилия, но Дойл закричал. Алекс повторял это движение снова и снова, и каждый раз из груди парня исторгался крик.

Рот Наташи открылся в безумном вопле, будто удары наносили ей.

Она никогда раньше не слышала, чтобы Дойл кричал от боли. И ей не надо было объяснять, какой должна была быть эта боль. Ей не надо было объяснять, потому что все его эмоции переживала она. Что если он еще не умрет, то вот-вот умрет. Что Алекс, который уже занес руку, собирается покончить с ним последним мощным ударом.

Стрела пролетела через всю поляну, и поразило Алекса в самую середину спины; она застряла там и подрагивала. Палка выпала из разжавшихся пальцев Алекса, безумная улыбка исчезла с лица. Секунду он стоял, раскинув руки, а потом обернулся. В его спине дрожала стрела.

Голос зазвенел, мягкий, полный страхом, волнения. Она произнесла всего четыре слова, но они изменили все:

– Отойди от него!

Алекс зарычал; это рычание напомнило ей о древних хищниках, о саблезубых тиграх, о мамонтах, а красивое лицо превратилось в искаженную яростью маску.

Он завел руку за спину, стараясь ухватиться за стрелу и выдернуть ее, но она вонзилась слишком глубоко. Выстрел был сильным.

– Наташа?

Наташа стояла на краю поляны, между дубами. Она делала шаг в их сторону, потом другой.

Алекс был в ярости. Одного взгляда на его лицо хватило бы, что бы никогда раньше его милое лицо такое яростное, едва сдерживаемое бешенство.

– Отойди от него, - повторила она почти шепотом, не сводя глаз с Алекса, и сделала еще один шаг.

Грэйдж снова зарычал, но его руки перестали лихорадочно ощупывать спину.