Больница скорой помощи

Оля осмотрела дверь и обнаружила, что замка на ней нет, а есть лишь щеколда, которую она попыталась отодвинуть. Но сил не хватило. Дверь видимо не открывали сто лет, и железо двери и засова слилось воедино. Оля покряхтела, попыталась еще раз, но так и не смогла.

– Жаль, – вздохнула она. – Не открывается.

Ваня печально посмотрел на нее и кивнул головой.

– Жаль. Но ты не переживай. Там нет ничего интересного. Пустая комната. Большая и грязная. Правда там есть окно с решеткой, и через него можно выбраться наружу, потому что решетка держится еле-еле.

– А ты откуда это все знаешь? Ты что там был?

– Был.

– Ну и ладно. Тогда пошли обратно.

– Пошли.

Они взялись за руки, и пошли обратно. Без происшествий выбрались из коридора, выключили за собой свет и заперли дверь. Оля положила ключ на место, подмигнула мальчику и прижала палец к губам. Тот сделал то же самое. Теперь у них была своя тайна. А с тайной жизнь сразу стала интересной.

Ваня проводил девочку прямо до ее кровати, хотя она сама хотела отвести его в палату.

– Где твоя палата? – спросила она. – Я тебя отведу.

Но Ваня упрямо покачал головой.

– Нет, это я тебя отведу.

– Это почему?

– Потому что я мальчик.

Оля улыбнулась и согласилась. Ваня дошел до самой ее кровати и стоял до тех пор, пока Оля не укрылась одеялом. И тут она почувствовала, что нестерпимо хочет спать. Глаза закрылись сами собой. Она хотела спросить Ваню, где утром его искать, на каком этаже он лежит, но не успела. Уснула и уже сквозь сон видела, как мальчик медленно вышел из палаты.

Когда она утром проснулась, то сразу вспомнила про свои ночные приключения. Они были настолько невероятны, что девочка сразу усомнилась в их реальности.

– Наверно мне все это приснилось.

Но после завтрака она пошла в коридор и сразу нашла тот самый закуток, который ей показал Ваня. Сердце девочки тревожно забилось. С дрожащими от страха коленками она вошла в закуток. Свет включить не решилась и осталась в темноте. Встала на четвереньки и поползла вперед. Наткнулась на дверь. Даже лбом об нее стукнулась. Так значит… И дверь была. Оля стала шарить по полу рукой и нащупала щель между полом и плинтусом, сунула в нее пальцы и сразу ощутила ими маленький металлический предмет, в котором тут же угадала ключ. Но даже после этого сомнения не проходили, и Оля вставила ключ в замок. Больше сомнений у нее не осталось. Ключ вошел в замок и легко повернулся. Она приоткрыла дверь и заглянула в темноту. Ей не понадобилось включать свет, чтобы понять, что там коридор.

Ее ночные приключения не были сном!

Оля заперла дверь, положила ключ на место и побежала в свою палату. Значит, у нее и в самом деле теперь есть настоящая тайна. Как у Буратино. И ключ и таинственная дверь. Жаль только, что она не может найти этого забавного мальчишку с большими синими глазами.

4

Это случилось на третий день после описываемых выше событий. Вернее в ночь, потому что случилось ночью. А если еще вернее, то под утро. Но было еще темно, потому что зимой темнота держится до семи часов.

Зоя проснулась в пять. Больше ей не спалось. Она поерзала на кушетке и огляделась. В процедурной мерно горели две лампы дневного света. Люськи не было, потому что она спала на кушетке в коридоре. Зоя вспомнила, как накануне вечером она опять поругалась с ней и улыбнулась. Воспоминание об этом было приятным. Наверно Люська долго не могла уснуть на кушетке в коридоре и проклинала ее, Зою.

Зоя встала и сладко потянулась. Протерла глаза. Со сна казалось, что в них насыпали песка. Она пошла к раковине, чтобы умыться. Включила кран, подождала, когда сойдет теплая вода, потому что умывалась только холодной. Чем холодней, тем лучше. Поэтому у нее на лице никогда не было столько прыщей, как у других, и кожа была упругая и гладкая. Хорошая кожа. Зоя набрала в ладони воды и с наслаждением окунула в них лицо. Затем сделала это еще несколько раз, пока ледяная вода окончательно не прогнала остатки сна. Затем она сняла с крючка полотенце и стала вытирать лицо.

Руки замерли сами собой. Зоя побледнела.

На стене прямо перед ней сквозь побелку стал пробиваться темный рисунок. Как будто проявляемая фотография. Толстые красные черты складывались в странный непонятный иероглиф. Он становился все явственнее и все отчетливее. Черты становились все толще и толще, словно кто-то невидимый все мазал и мазал краской. Пока краски не стало так много, что она потекла. Сначала потекли три капли, впитываясь в побелку, потом струйки превратились в ручейки и потекли обильнее. Они достигли кафельных плиток, которыми был обложен уголок вокруг раковины, и потекли по ним.

И тут Зоя узнала рисунок. Она его уже один раз видела. В тот день, когда нашли убитого кота. Она тогда все-таки не смогла преодолеть любопытства и тоже ходила смотреть. Вокруг кота тоже был нарисован рисунок. И вот теперь этот рисунок был перед ней.

Тот рисунок был сделан кровью.

Зоя очень хорошо знала запах крови. Как никак она была медицинский работник и столько за свою жизнь брала ее из детских пальчиков и вен.

Теперь запах крови бил ей в нос, резко и тошнотворно.

Кровь потекла в раковину и смешалась с водой. Кран все еще был открыт.

У Зои возникло желание закричать.

Но она не закричала, потому что услыхала за спиной скрип.

Облегченно вздохнула, ну хоть теперь она не одна, и обернулась.

Скрипела дверца шкафа. Нижняя дверца была открыта, и внизу на нижней полке сидел трехлетний ребенок и смотрел на Зою.

Еще один такой же малыш сидел на кушетке, на той самой, на которой она только что спала, и тоже смотрел на Зою. Смотрел и хихикал.

Сразу трое детей, две девочки и один мальчик сидели на столе и тоже смотрели на Зою. Эти были постарше. Пять-шесть лет.

Еще двое сидели на ростомере. Тринадцатилетняя девочка сидела так, словно мерила свой рост в сидячем положении. На голове у нее лежала планка определителя, а на коленях она держала младенца.

И все они смотрели на Зою.

Нехорошо смотрели. Так дети не смотрят. Не умеют смотреть.

Зоя смотрела на них и отступала к стене. К той самой стене, по которой ручьем текла кровь.

Зоя еще не знала, что это ее кровь.

Но память у нее была отменная, и всех этих детей она знала в лицо. И всех помнила.

Так же как Ваню Вересова.

Только вот почему-то его среди них нет.

А те, что есть, их тоже не должно быть. Потому что все они умерли. За тот период, что она работает здесь. За десять лет ее дежурств и смен.

Дети еще несколько секунд смотрели на Зою и не двигались с мест, только хихикали и мотали головами. Затем девочка на ростомере вдруг скинула младенца со своих колен на пол. Тот громко шлепнулся и вдруг на четвереньках, с какой-то невозможной для младенца скоростью пополз к Зое. Несколько метров, что отделяли его от нее, он преодолел за две секунды, и не успела сестра опомниться, как он вцепился маленькими ручонками в ее ноги.