Болотник 2

— Ты про какой ящик Кирилл? На котором «Динамит» написано? Так это не мой, это Димкин. Я туда и не лазил никогда. Димка вроде в нем свои личные вещи хранил.

— Ни хрена себе — личные вещи! Да там с десяток динамитных шашек! И они уже все мокрые от нитроглицерина! А если бы я его случайно кантовать начал?

— Погодь Кирюха! Какой динамит?! Я лично видел, как Димка в него деньги складывал! Не может там быть динамита! У нас на складе динамита отродясь не было! Этих ящиков на складах и сейчас до хрена и больше! В них мы ЗИПы от немецкого оружия получали! Напутал ты чего-то!

— Я может быть и не разбираюсь во взрывчатке, но пачку денег от динамитной шашки отличу. Да и не только это меня смущает. Вот ты скажи мне старый, как ты — который всю войну прошёл и на складе трофейного оружия всю жизнь работал, МР 40 с Sturmgewehr 44 перепутал? Да и ящиков с гранатами там было не два, а четыре! Может ты и про динамит запамятовал? Может быть у тебя склероз уже?

— Какие Sturmgewehr 44? Не было там такого! — Савельич задумался, а потом неуверенно сказал — а ты знаешь, а я ведь туда всего пару раз наведывался, в первый раз как сложили всё, а потом ещё раз ездили просто посмотреть, целый он или нет. Может командир там без меня был? Тем более он там свои сбережения хранил. А с автоматами как-то тоже странно, может мы просто перепутали?

Этот разговор заставил меня задуматься. А точно ли я хорошо всё в ящике разглядел? Я тогда испугался знатно, и когда ящик открывал, особо в детали не вглядывался, сразу быстро лыжи смазал от греха подальше. Глянуть что ли ещё раз? Решено, заеду и гляну аккуратно, может там вместо шашек пачки с деньгами?

Снова еду на лодке к тайнику старого полковника, в этот раз со мной едет и Савельич, уж очень он настаивал. Да и пусть. Сам пусть свой тайник открывает, а я в лодке посижу. Если что, лопата у меня с собой, соберу запчасти как ни будь.

Старый прапорщик собрался основательно, как в разведвыход какой, хотя ехать тут от силы час. Вещмешок, старая, поношенная, но ещё крепкая полевая форма, ремень с финкой и кобурой на боку, кирзовые сапоги, на голове пилотка. Ну прям молодость вспомнил старый. На плечах даже погоны у формы есть, только какие-то странные. На правом плече погон прапорщика, а на левом уже старшего прапорщика. Я осмотрел старого разведчика и заржал.

— Ты что Савельич, на войну что ли собрался? И чего у тебя с пагонами? Это что бы враги не догадались?

— А чё? Крепкая еще одёжка, для рыбалки или охоты самое то. А погоны, так это я снимать не стал, они на совесть пришиты. Эмблему одну где-то потерял только, звездочку вместо неё приделал, что бы дырки видно не было. Да чё ты ржёшь постоянно как конь!

— Да вспомнил тут один прикол про прапорщиков. Ты как раз в образ вписываешься. «Идёт как-то прапорщик по части, а у него ботинки разные. Один черный, а другой коричневый. Подходит к нему солдат и говорит:

— Тащь прапорщик, у вас ботинки разные, сходили бы домой, переоделись, пока командир не увидел.

— Ты чего? Самый умный? Ходил я уже домой, там такие же стоят!».

— Тебе лишь бы ржать! Сказал же, просто звёздочка одна потерялась! Всё вам прапорщики тупые! Вот попался бы ты мне вовремя срочки, я бы тебя научил как службу нести и старших уважать — Савельич даже не улыбнулся.

— Ну ладно, с погонами разобрались. А пистолет то ты на хрена взял?

— Табельное оружие! Я же его дома не оставлю, опять внучата в гости приехали, а ну как найдут? Пусть со мной лучше будет. Я же со службы всего на пару часов отпросился, в оружейку сдать не успел.

В лодке я не остался. Я конечно та ещё сволочь бываю, но Савельич всё же мой друг, а я стараюсь друзей не подставлять и уж точно в беде не брошу. Вдвоём мы аккуратно расчистили крышку тайника и открыли схрон.

Ящик лежал на своём месте, как и прежде, никем не тронутый. Тайник пустой, я всё кроме ящика вывез. Савельича я вниз не пустил, сам аккуратно спустился и подсвечивая себе фонариком и молясь всем богам, поднял крышку. Ну чего сказать, на пачки денег это всё равно ни хрена не похоже. Динамит он и есть динамит. На нём даже так и написано для тупых — динамит.

— Ну и где тут золото бриллианты? — шепотом спросил я Савельича не отрывая взгляд от влажных брусков.

— Е… ть колотить! — выразил свою мысль сильно удивлённый Савельич.

— Вот-вот, а я, о чем — я тихонько, стараясь не уронить на содержимое ящика не единого комочка земли или льда, закрыл крышку.

— Чего делать будем старый? — я вылез из тайника и на дрожащих ногах отошёл от ямы.

— Бля…. Как оно там оказалось? Я же точно помню, как мы этот ящик сюда волокли. Только что с крыши дома не кидали! Да и ладно! Пронесло и слава богу! Я же говорю, я в этот ящик не заглядывал, что Димка приготовил, то и притащили сюда. Это теперь значения не имеет, пусть тут лежит.

— Не скажи Савельич, в жизни всё значение имеет, даже точки над буквой Ё. Ты вот попробуй пьяным десантникам объяснить, что словосочетания «голубой берет» и «голубой берёт» пишутся одинаково, они тебе сразу объяснят, что точки очень даже много значат. Да уж, командир твой был, как бы это помягче сказать…. Большой оригинал — о мертвых или хорошо, или ничего.

— Да. Димка он мог. Вообще ничего не боялся. Я вот только понять не могу, где он эту хрень достал. Может рыбу глушить?

— Водку надо меньше глушить! Или больше, что бы вообще мозгов не было. Ладно, давай закапывать. А то я уже губу раскатал, а ты, старый, даже губозакатывательную машинку с собой не прихватил, как мне теперь, с такой губой ходить?

Расстроенный Савельич помог мне аккуратно опустить крышку на тайник и снова замаскировать его заледенелым дёрном. Будем наедятся, что его не найдёт какой ни будь невезучий охотник или рыбак.

Отвезя Савельича домой и загрузив в лодку вещи и Батона, я снова отправился на промысел.

За зиму вертолёт не погрузился ни на миллиметр. Стоит как стоял, только снегом занесённый. И теперь его очень хорошо видно, выделяется, своими черными, обгоревшими бортами на белом от снега болоте. Это вообще не хорошо, мои мечты, что его окончательно поглотит болото, не сбылись. Может быть весной дело дальше пойдёт? Мне остаётся только надеяться, сделать я ничего не смогу. Разве только динамит сюда привести, да грохнуть его в останках, что бы на мелкие запчасти разлетелись. Но это только мои влажные фантазии. Я сам себя скорее этим динамитом грохну, пока его доставать и вести сюда буду. Тяжело вздохнув я продолжил свой путь.

Сделал остановку возле первого камня и снова снял слой льда, почти до самой надписи добрался. Только вот форсировать события я не буду, один не верный удар пешнёй, и весь мой труд пойдёт насмарку. Буду домой возвращаться, доделаю.

На участке кто-то побывал пока меня не было. И не просто мимо проходил, а какое-то время прожил на моей заимке. Человек этот был один и был опытным таёжником.

По неписанным таёжным правилам, любой охотник, турист, заплутавший путник, может воспользоваться зимовьем. И входя в таёжную избу, не стоит забывать об уважении к этому жилищу, месту, хозяину домика. В тайге эгоизм неуместен. В этой отдалённой от цивилизации местности, одиночки не выживают. Человек, оставивший зимовье открытым, с нарубленными дровами и неким набором припасов, позаботился не только о себе, но и о путниках, зашедших в эти глухие края. Этой традиции много лет, и она передаётся из поколения в поколения. Пренебрежение к этой традиции и этим правилам, может дорого стоить.