Большая игра. Война СССР в Афганистане

I

В сентябре 1985 года непосредственный начальник Николая Калиты позвонил ему в его офис в новой штаб-квартире начальника Первого Главного управления КГБ, недавно отделанной в духе новомодного финского дизайна. Оплот советской внешней разведки располагался в бетонно-панельном пригороде Москвы — Ясенево. 26-летний Калита сразу же бросился к зданию дома, где размещали обычно гостей КГБ из Никарагуа, Кубы и других стран советского блока. За свои пять лет службы в КГБ этот способный и общительный офицер успел заслужить особое уважение начальства.

— Как вы смотрите на то, чтобы войти в «группу «А»? — спросил шеф Калиты, при этом нимало не удивившись озадаченному выражению, которое появилось на лице его подчиненного. Ведь молодой офицер, как и большинство сотрудников КГБ, никогда не слышал о такой группе…

— Вы слышали что-нибудь о штурме дворца Амина? — продолжил начальник.

Калита слышал об этой операции, которая проводилась еще семь лет назад и уже успела стать легендой. Слышал он и той роли, которую сыграл в ней спецназ…

— Ну, я знаю немного об этом, — ответил он.

— Хорошо. Так вот «группа «А» и захватывала дворец.

Пытаясь выйти из тупика в Афганистане, КГБ все более активизировал операции спецназа. Калита не стал раздумывать дважды и сразу принял такое исключительное предложение. Он присоединился к группе офицеров КГБ, которые прошли уйму тестов на физическую и психологическую пригодность, чтобы войти в состав самой молодой и самой элитной части специального назначения, которая в скором времени получила новое имя — группа «Альфа».

Во время одного из занятий Калите была поставлена следующая задача: «Вы в тайге с другими офицерами. Воды нет, а в ваших флягах осталось лишь несколько глотков. Ваш товарищ выпил все, но просит у вас еще. Дадите вы ему остаток вашей воды?».

— Да, — кивнул Калита, — я бы дал ему.

Очевидно, ответ был правильным…

Ежедневные тренировки постоянно менялись с целью отсеять лишних кандидатов. Расслабившись с обучаемыми за чашечкой кофе и беседой о семье, инструкторы в любой момент могли спросить: «А ты готов умереть завтра?» Если ответ «Да!» не раздавался сразу же, кандидата отчисляли. Так же обстояло дело и с недостаточной пригодностью или готовностью к физическому контакту с противником, подтверждением чего мог служить хотя бы письменный рапорт о драке или даже арест.

После того, как Калита был зачислен в группу, ему пришлось пройти еще более суровый курс подготовки, чем шесть лет назад проходил Валерий Курилов из группы «Зенит» перед штурмом дворца Тадж-Бек. Во время подготовки приходилось выполнять и настоящие задания. На время одного из таких заданий Калиту временно прикрепили к группе офицеров МВД, которые должны были освободить пассажиров самолета, захваченного двумя солдатами-дезертирами из сибирского города Уфы. Угонщики успели убить одного заложника и двоих милиционеров, прежде чем их удалось обезвредить и арестовать. [84] Несмотря на все трудности такой подготовки, Калита был рад этой атмосфере — относительно свободным отношениям между подчиненными и их командирами, установившейся с тех пор, как КГБ стало считать их сливками своих специальных сил, а не каким-то куриным дерьмом.

84

20 сентября 1986 года в Уфе трое солдат из полка МВД (младший сержант Н. Манцев, рядовой С. Ягмуржи и ефрейтор А. Коновал), находясь в наряде, захватили оружие — АКМ, РПК-47 и СВД, угнали такси и убили двух милиционеров. После этого один из преступников (А. Коновал) бежал, а остальные двое захватили в аэропорту г. Уфы самолет Ту-134А, выполнявший рейс Львов — Киев — Уфа — Нижневартовск с 76 пассажирами и 5 членами экипажа на борту. Террористы потребовали, чтобы самолет взял курс на Пакистан. В ходе захвата, производившегося группой «А» 7-го управления КГБ, один из террористов (Н. Манцев) был убит, второй (С. Ягмуржи) был ранен, двое заложников погибли. — Прим. пер.

Последним испытанием должна была стать 2-месячная командировка в Афганистан с декабря 1986 года. Благодаря фальшивым «легендам» и удостоверениям, некоторые офицеры «группы «А» числились как военные инженеры, тогда как Калита и другие были официально приписаны к армейским частям. И хотя их назначение было секретным, их письма, отправленные своим семьям из советской Центральной Азии, открывали многое, поскольку и отправляли их из пыльного туркменского городка Керки, расположенного всего в 40 милях от афганской границы. Прибытие «новобранцев» в униформе без знаков различия озадачило солдат из воздушно-десантной части, к которой они были временно прикреплены. Новое пополнение — мужики в возрасте около тридцати лет — не были похожи на молодых призывников. К тому же они носили натовские ножи, эффектные компасы и необычные каски особого образца с двусторонней радиосвязью. К тому же им было позволено носить солнцезащитные очки и переделывать на любой вкус свою униформу, что было запрещено солдатам Красной Армии.

Через несколько дней, которые ушли на акклиматизацию и совещания по поводу последних событий в Афганистане, офицеры спецназа были доставлены самолетом в Шибирган — афганский город на северных равнинах страны, где уже валялось множество обгоревших каркасов от самолетов и вертолетов. Там их расквартировали вместе с мотострелковым полком, главной задачей которого в этом районе было охранять советских инженеров, занимавшихся разведкой месторождений природного газа. Гуляя по улицам Шибиргана, Калита особенно удивлялся женщинам, одетым в «бурку», и мальчишкам с протянутыми руками, пристававшим с криками «Бакшиш! Бакшиш!» в надежде выклянчить денег или хоть какой-то подарок. За пределами города большую часть северного Афганистана контролировали полевые командиры узбекских и таджикских моджахедов. Один узбек по имени Расул Пахлаван, [85] считавшийся командиром высшего ранга, своей беспощадной властью держал под контролем всю провинцию Фарьяб. В феврале советские спецслужбы получили развединформацию, что тот планирует перебраться со своей группировкой мятежников в Пакистан после ссоры с местными пуштунскими племенами. Тем не менее, части Афганской армии и советские войска выдвинулись в этот район, чтобы перекрыть группировке Пахлавана пути к отступлению. А мест, через которые он мог бы легко уйти, было много.

85

Расул Пахлаван (1955–1996), уроженец уезда Ширинтагаб провинции Фарьяб. После ввода советских войск в Афганистан вступил в действовавший в его родной провинции отряд моджахедов во главе с маулави Кара, входивший в состав группировки «Харакат-и-Инкилаби-и-Ислами» (Движение исламской революции Афганистана), возглавляемой Мохаммадом Наби Мохаммади. В 1986 года стал главным полевым командиром группировки Наби Мохаммади в Ширин-тагабе (один из уездов провинции Фарьяб), но в основном вел боевые действия против местных отрядов конкурирующей группировки «Джамиат- и-Ислами» (Исламское общество Афганистана) во главе с Раббани, которая представляла в основном этнические меньшинства Афганистана и пользовалась особым влиянием в провинции Фарьяб. В 1987 году под влиянием своего сводного брата Абдул Малека (также с 1983 года бывшего бойцом его же отряда, но в 1987 году перешедшего на сторону Наджибуллы), перешел на сторону правительства и стал командиром узбекского племенного батальона в Ширин-тагабе. В последующие годы несколько раз переходил то на сторону группировки «Хизб-и-Ислами» (Исламская партия Афганистана) во главе с Хекматьяром, то опять на сторону правительства. В 1988 году Расул Пахлаван и Абдул Малек организовали убийство лидеров группировки Раббани в провинции Фарьяб Хафиза Арбаба и Саида Нур Мохаммада, после чего стали полновластными правителями всей провинции. В 1988 году батальон Пахлавана был преобразован в полк, а конце того же года — в 511-ю бригаду Афганской армии. После свержения Наджибуллы в 1992 году 511-я бригада Пахлавана была преобразована в 511-ю дивизию, подчинявшуюся временному правительству — так называемому «Национальному исламскому движению Афганистана» (НИДА) во главе с таджиком Ахмад Шахом Масудом и узбеком Абдур Рашидом Дустумом. Сам Расул Пахлаван тогда же получил звание генерал-полковника. В 1990-е годы Пахлаван стал одной из самых влиятельных фигур в НИДА: он контролировал большую часть его вооруженных сил (кроме 40-й Хайратонской пехотной дивизии) и ряд афганских провинций (Баглан, Саманган, Балх, Сарипуль, Кундуз и Фарьяб). В 1993 году из-за разногласий с руководством НИДА и лично Раббани, к тому же без ведома узбекского лидера Дустума, вступил в тайный сговор с пакистанскими спецслужбами и группировкой Хекматьяра, образовал «Высший координационный совет» в противовес НИДА и начал боевые действия против бывших союзников в провинциях Баглан, Сарипуль и Саманган. В 1995 году, опять же без ведома Дустума, установил контакт с движением «Талибан» и вместе с рядом полевых командиров группировки Хекматьяра и деятелей НИДА начал оказывать им финансовую помощь. Расул Пахлаван был убит своим телохранителем 24 июня 1996 года, как предполагается, по приказу Дустума, так как Пахлаван и Малек явно надеялись сместить его как лидера узбекской оппозиции. — Прим. пер.

В конце того же месяца «группа «А» была отправлена на задание с целью перехватить и атаковать группировку Пахлавана. Советское командование получило дополнительную информацию, что группировка двигалась по высохшему руслу реки среди пустынных кустарников. Незадолго до наступления полночи Калита был послан на военный пост из 30 человек, включавший в себя советский минометный взвод и подразделение афганских солдат. В трех часах пути к югу от Шибиргана они на трех БТРах подошли вплотную к сухому руслу реки. В кромешной тьме им пришлось рыть окопы. Калита уже готовился занять пулеметную позицию для поддержки снайпера из группы «А», когда командовавший подразделением майор вызвал его на пункт связи, который размещался неподалеку, чтобы принять сообщение. Тому пришлось оставить свой окоп и, спотыкаясь и едва различая что-либо в темноте, искать пункт связи. Нашел он его только тогда, когда услышал русскую речь прямо перед собой. Командир минометного подразделения оживленно обсуждал положение с двумя лейтенантами.

— Сережа, у них больше двух тысяч бойцов!

— Я не верю в это! Но если так, то мы в глубокой заднице! — ответил другой офицер.

Группировка моджахедов, оказавшаяся гораздо более крупной, чем предполагалось, почти наверняка превосходила по численности небольшой отряд советских и афганских войск…

Калита вернулся на свою позицию, где бойцы уже получили приказ о полной боевой готовности и, пригнувшись, разбегались по траншеям, расположенным по обе стороны пересохшего русла. У Калиты было достаточно времени подумать над тем, что их всех ожидает, и тут в самом деле было от чего запаниковать. Ему уже давно было знакомо чувство страха перед боем, но он надеялся, что и в этот раз это чувство не помешает ему применить все свои боевые навыки, а уж в них-то он был уверен. Хотя одновременно он был готов и к худшему. Впрочем, такая готовность тоже нужна, когда знаешь, что если дело дойдет до сражения, практически нет шансов остаться в живых.

Его мысли прервал слабый звук шагов по камням. В тот же момент Вася, снайпер из «альфовцев», толкнул его под локоть.

— Это гребаные душманы! — прошептал он. — Давай уложим засранцев прямо сейчас!

Калита тщательно оглядел местность через свой прибор ночного видения, но не заметил ничего; прибор должен был улавливать любой самый малейший луч света, чтобы работать, но его не было. Ему удалось различить лишь какую-то смутную тень.

— Стреляй их! — торопил Вася. — Не дай им подойти ближе!

— Обожди, — прошептал ему в ответ Калита. — Я хочу быть уверен, чтобы наверняка достать его.

Едва различимая в свете прибора ночного видения тень постепенно приобретала все более ясные очертания. Было в ней что-то, не похожее на душмана. И тут Калита понял — на голове у этого человека каска!

— Это не душман, — сказал он Васе. Затем, уже более громким шепотом, обратился к пока еще скрытой в темноте фигуре:

— Кто идет?

— Не стреляйте! — ответил по-русски голос из темноты. Это был майор, заблудившийся в кромешной тьме. Он как раз возвращался с пункта связи. Наткнувшись на русло реки, он стал искать путь назад, думая только об одном: «Господи, лишь бы они не открыли огонь, лишь бы они не открыли огонь!».