Большая игра. Война СССР в Афганистане

Спустя еще некоторое время, двое десантников, окопавшихся вблизи песчаной дюны у излучины реки, заметили какую-то одинокую фигуру. Это оказался разведчик мятежников. Он осторожно двигался вдоль русла, иногда поднимаясь на дюну, чтобы подать сигнал фонариком тем, кто шел позади него. За ним двигалось еще несколько разведчиков, один следом за другим, а еще в полумиле за ними следовал вооруженный отряд. Если бы разведчики прошли незамеченными, за ними двинулись бы основные силы моджахедов.

Разведчик приблизился к песчаной дюне, где прятались десантники. Они даже могли слышать его дыхание. Замерев, солдаты тщетно пытались сдерживать свое собственное дыхание, что было довольно трудно при таком нервном напряжении. Пот заливал глаза. Разведчик остановился прямо вблизи их окопа, но все же не заметил их, хотя те уже чувствовали запах его немытого тела и при желании могли бы даже схватить его за ногу. Десантники думали, что им делать. Попытаться напасть сразу и перерезать ему горло или пропустить вперед? Они решились на второй вариант, так как другие разведчики, следовавшие за первым, все успели бы предупредить о случившемся основной отряд моджахедов.

Любой звук схватки стал бы для моджахедов сигналом и означал бы провал всей операции. Единственной надеждой десантников, хотя и очень рискованной, было атаковать основные силы, когда они окажутся прямо перед ними. Иначе же, моджахеды получат достаточно времени, чтобы собрать все свои силы и в ходе новой атаки уничтожить весь их небольшой отряд.

Минуты ожидания казались вечностью, но вот, наконец, первый разведчик двинулся вперед, не заметив их.

Вдруг непонятно откуда подул ветер, подняв пыль с характерным завыванием… В это время русло реки пересекли еще несколько разведчиков. За ними двигался авангард — человек пять, с более тяжелым вооружением. Когда один из них наткнулся на окоп, где сидели еще двое афганских солдат, десантники поняли, что пришло время действовать. Они открыли огонь, однако не успели остановить другого моджахеда, который выстрелил как раз в тот момент, когда один из людей «Альфы» заколол его ножом. Еще несколько солдат выскочили из своих окопов и убили троих других моджахедов, захватив еще двоих в плен. Пока оттаскивали пленных, связанных и с кляпами во рту, Калита услышал вдалеке приглушенный звук заводимого дизельного мотора. За изгибом реки сверкнули фары, на мгновение высветившие основную колонну противника, двигавшуюся в их сторону.

Насколько можно было видеть, свет фар приближался. Значит, группа разведчиков так и не успела предупредить основные силы моджахедов, что их уже ждут на другом берегу. Калита уже готов был устроить для них засаду, но тут фары погасли, даже не достигнув излучины реки. Очевидно, мятежники повернули в другом направлении, потеряв контакт по радиопередатчикам с передовой группой разведчиков. Впоследствии оказалось, что все именно так и было.

Небольшая советско-афганская группировка не стала преследовать моджахедов; в этом смысле операция провалилась. Ушла ли группировка Пахлавана в Пакистан, или нет, Калита так и не выяснил. Но зато он был жив благодаря порыву ветра, принесшему удачу ему и смерть разведчику моджахедов…

II

Офицерам 56-й бригады в Гардезе, в которую попал призывник Сергей Салабаев, пришлось много поработать с молодыми солдатами, находившимися под их командованием. В основном эта проблема была связана с нехваткой прапорщиков (советский эквивалент сержантов [86] ). Когда лейтенант, непосредственный командир Салабаева, снисходил до разговора с ним, то часто это были «приказы» просто украсть со склада то или это. Солдаты прозвали таких офицеров «шакалами». Но Салабаев обычно игнорировал требования офицеров о «конфискации» продуктов и выпивки.

86

Система званий в советской/российской армии и в армиях США и Великобритании отличаются. В российской армии до последнего времени большинство сержантов набиралось из призывников, прошедших полугодичное обучение в сержантской школе, прапорщики же являлись кадровыми военнослужащими, но без высшего военно-специального образования. В армиях США и Великобритании обязанности инструкторов и технического персонала (схожие с обязанностями прапорщиков) выполняли уоррент-офицеры (1-го, 2-го, 3-го класса), а также полковые, ротные старшие сержанты и т. п. Все эти звания приблизительно соответствуют советским/российским званиям старшины, прапорщика или старшего прапорщика. — Прим. пер.

В то время как солдаты, рисковавшие жизнью, сражаясь против душманов, курили отвратительные сигареты «Памир», офицеры курили сигареты марки «Столичные» или «Ява», а некоторые и что-то получше. Солдаты-призывники размещались в палатках, офицеры же жили в отапливаемых деревянных бараках, где баловались такими деликатесами, как сыр, паштет, консервированные сардины и крабовое мясо. Зато отвратительное на вкус мороженное мясо, которым Салабаеву и его сослуживцам приходилось кормиться всю зиму, имело штамп «1942». За редким исключением, в большинстве советских частей (кроме Кабула и других транспортных центров), было трудно добыть приличный провиант. Военным доставалось только то, что оставляли официальные власти и то, что можно было украсть с центральных складов. Но постепенно положение стало улучшаться. По словам Салабаева, после первого года службы, когда он мечтал о молоке, овощах и свежем мясе, на второй год он действительно смог насладиться бараниной, говядиной и маслом. В промежутках между завтраком, обедом и ужином голод утоляли соленым свиным салом с маслом, если оно было.

В питьевую воду обычно добавлялся хлор, чтобы убить бактерии, но она все равно оставалась такой же мутной. Когда запас хлорки заканчивался, «очистка» воды производилась с помощью старых тряпок или просто через пищеварительную систему. Болезни по-прежнему опустошали их ряды. Лишь нескольким из сослуживцев Салабаева удалось избежать гепатита, который он сам перенес, и к которому потом добавилась малярия, из-за чего он целый месяц пролежал в госпитале. Многие из его знакомых также страдали от дизентерии и тифа. А с учетом того, что моджахеды не давали им покоя, особенно трудно больным приходилось в дни и недели операций, когда солдаты находились далеко от своих баз. После особо сильных приступов поноса им приходилось сжигать свою одежду и самим обливаться бензином. Хотя это и помогало, стойкий запах сохранялся еще несколько дней.

Офицеры имели гораздо больше возможностей удовлетворять свои плотские прихоти. Сослуживцы Салабаева говорили, что случайно слышали, как командир бригады заявил, дескать, во избежание гомосексуальных отношений среди офицеров, ему нужно получить как минимум четыре женщины — в качестве секретарш, кухарок или на другие подсобные должности. А когда женщинам позволили стрелять из автоматов и пистолетов на офицерских вечеринках, так пальба не стихала по нескольку часов. Времяпровождение с ними стоило 25 «чеков» (внутренняя валюта, выплачивавшаяся служебному персоналу). Цена недоступная для солдат-призывников, получавших в месяц 10 «чеков», даже если бы они могли найти уединенное место для интимных отношений. Однако и призывникам иногда доставалось удовольствие заняться сексом. Даже несмотря на жадную, как правило, натуру проституток, некоторым солдатам порой все-таки удавалось добиться от них благосклонности после нескольких глотков водки, мясных консервов и подобных мелких подарков.

«Зеленые» необстрелянные лейтенанты, некоторые из которых все еще верили в идеологию марксизма-ленинизма и не были знакомы с реалиями войны, заслуживали такой унизительной характеристики, какую дает им Салабаев. Не то чтобы многие офицеры в их полку желали непосредственно участвовать в боевых действиях. Просто ни разу не приблизившись ни на шаг к месту настоящего сражения, они хотели стоять позади и отдавать команды. Солдаты-призывники считали, что именно неопытность и некомпетентность таких командиров, рассматривавших своих людей лишь как «пушечное мясо», и были причиной больших потерь, а их наплевательское отношение к подчиненным делало их жизнь еще хуже. Вскоре жизнь разделила всех на две категории. «Те, кто имеет» — это были те, кто успешно воровал, часто по хорошо спланированной схеме, включая маневр отвлечения. «Те, кого имели» — означало тех, кто не имел возможности что-то украсть или сам подвергался поборам.

Помимо краж со складов бригады, происходили и грабежи афганского населения. Земледельцы из горных районов вокруг военной базы в Гардезе работали не покладая рук, чтобы как-то свести концы с концами, перевозя плодородную почву из более низких долин, чтобы удобрить свои небольшие участки земли. Но Салабаев и самые жадные из его сослуживцев не упускали случая «потоптать» их участки, чтобы поживиться выращенными там огурцами и помидорами, какие заметят. «Потоптать» в буквальном смысле, так как при этом они обычно вытаптывали ростки винограда, тыкв и арбузов. Несколько сослуживцев Салабаева погибли после того, как земледельцы стали устанавливать мины на своих полях, чтобы прекратить грабежи.

Снабжение обмундированием было не намного лучше. Новоприбывшие призывники часто имели помимо прочего обмундирования ботинки с высокими берцами, перчатки, шляпы и что-нибудь теплое. Старослужащие же, которым почти не светило получить новую рабочую одежду, которая быстро приходила в негодность, заставляли новобранцев отдавать им их обмундирование в обмен на старое, как правило, очень грязное. Впрочем, еще одной из причин этой смены была повсеместная нехватка форменной одежды и знаков различия родов войск. Не последнее место среди частых «самоволок» Салабаева была и добыча горючего. Подкупив караульных, что было легко, так как те тоже не особенно любили свою службу, можно было обменять бидон керосина на пару теплых овчинных полушубков, или джинсы, или японский кассетный магнитофон. Особенно ценились двухкассетные магнитофоны, на которых можно было перезаписывать кассеты для их последующей продажи. Даже маленький диктофон «Sanyo» стоил двести «чеков», что составляло жалованье простых солдат вроде Салабаева за полтора года.

Также военнослужащие 56-й бригады, как и во многих других советских частях, продавали моджахедам оружие и боеприпасы, захваченные во время боевых операций, а иногда и просто похищенное со складов. Порой из этого удавалось извлечь большую выгоду. Некоторые из солдат, вовлеченных в этот бизнес, пытались «заначить» или украсть как можно больше всего для того, чтобы потом купить джинсы «Western». Хотя один из друзей Салабаева заработал столько, что постоянно беспокоился, где ему прятать свою «кассу». По всей видимости, он использовал для хранения наличных использованные гильзы от 150-мм снарядов, закапывая их на территории части со всеми предосторожностями, чтобы никто не увидел. Что касается самого Салабаева, то он скоро избавился от угрызений совести по поводу хищений, поняв, что «человек человеку волк», все люди звери, а цивилизация — всего лишь внешний лоск, слетающий при первом же удобном случае. Окончательно придя к убеждению, что высшей целью является нажива, он более или менее успокоился, точнее, стал равнодушен ко всему происходящему настолько, что это казалось чудным даже для его сослуживцев, которые прозвали его «лентяем».