Большая игра

Он извинился, отошел от стола, выпил стакан воды и продолжал игру.

Первая талия была окончена.

Вуд тасовал карты, и движения его рук снова приобрели уверенность и точность.

В то мгновенье, когда карты нижней части колоды были сложены в нужных для него сочетаниях, он, как бы нечаянным движением, просек колоду пополам, сгибая лежавшую посредине ее карту.

Белокурый партнер, снимая колоду, невольно схватился рукой за подогнутую карту. Вуд, блестя глазами, с вежливым вниманием принял карты и начал игру.

И с первой же картой второй талии он увидел, как французские войска, построенные на зеленом сукне, протянутом в бесконечность, начали атаку.

Карта, брошенная на стол его рукой, превратилась в карту военных действий. Штабную карту с красными и синими стрелами, направленными друг против друга. Это была большая игра. И он участвовал в ней… и тысячи других разведчиков… скрывающихся, крадущихся, притворяющихся, уходящих в тень, в неизвестность… Секретные донесения хранились в тайниках, летели по воздуху, передавались тайнописью, выучивались наизусть. Узнавалось неизвестное, открывалось то, что казалось надежно скрытым. Неожиданность возникала из большой игры — и удар обрушивался там, где его не ждали.

Орудийные выстрелы с молнией и тяжелым свистом резали плотный воздух. Взлетали огни, разрывались ракеты. Солдаты, оборванные, облепленные грязью с осунувшимися лицами и оскаленными зубами, шли в атаку, спотыкаясь о трупы.

Офицер, срываясь, кричал: «Четвертая к оружию! шестая к оружию! четырнадцатая к оружию!»…

— Восемь!

— Жир!

— Восемь!

— Восемь!

Поле сражения снова было уже зеленым полем карточной игры и тот же голос добавил, снижаясь до шепота:

— Простите меня, но вы нездоровы. Не лучше ли было бы для вас на время оставить игру?

— Уверяю вас, я совершенно здоров, — повторил Вуд.

И снова он увидел черные фраки, движения и лица партнеров.

— Положение отчаянное, — говорил человек с лысым черепом, потирая рукою затылок, — он выпотрошил меня. У кого еще есть деньги? У тебя, дружище?

Человек с финской трубкой засмеялся таким голосом, как будто его душили.

— Ни черта!

— Сен-Галли богат! — закричал человек с лысым черепом, не переставая чесать затылок, — у Сен-Галли хорошие родители! Сен-Галли играет.

— У меня почти ничего не осталось, Виктор, — ответил серьезно молодой человек с кудрявой головой.

Вуд молча глядел на них, перебирая карты.

— Грудцыну везло! — снова закричал человек с лысым черепом. — Грудцын много выиграл! Грудцын играет?

— У меня еще есть на пару пива, — сказал, смеясь, белокурый игрок.

— Про маленьких я не говорю, — сказал лысый череп, кидая взгляд на юношу с горбатым носом, — маленьким пора спать.

В это время к столу подошел, прихрамывая, новый партнер.

Он слегка поклонился, отодвинул стул и сел между игроками.

Вуд поднял голову и вздрогнул.

Напротив него, лоб в лоб, подперев голову рукой и задумчиво вертя в руках портсигар, сидел профессор Панаев.

«Ага, безрукая обезьяна! Ага, вот он, Панафу-сяньшэн!»

— Угодно вам карту? — спросил Вуд, бледнея и вежливо кланяясь.

— Да, прошу вас.

— Ваша ставка.

— Ва-банк.

Вуд осторожно положил перед собою карты, прощупывая колоду: в лоб шел жир, под колодой лежала восьмерка.

Он передернул и открыл карты.

— Восемь!

— Девять, — сказал Панаев. — Ваша бита. Простите, я не успел открыть моих карт. Вы меня предупредили.

Он небрежно и торопливо засунул деньги в карманы брюк и отошел от стола. Спустя некоторое время он вернулся и продолжал игру.

Вуд вытер потный лоб и сложил на груди дрожащие руки.

Банк перешел к Панаеву. Положив левую руку на стол, он с необыкновенной ловкостью бросал карты правой.

— Разрешите узнать, сколько у вас в банке? — спросил Вуд.

— Тысяча пятьсот рублей, к вашим услугам, — отвечал Панаев.

— Позвольте карту.

Пять игроков, сидевших за столом, одновременно повернулись к Вуду. Это затруднило задачу. Панаев бросил ему две карты.

Принуждая себя к спокойствию, шулер несколько замешкался, протягивая левую руку раньше правой. В правой руке, на одну десятую секунды позже вытащенной из-за борта пиджака, уже лежала карта для подмены. Две карты слились в одну, тройка плотно закрыла бубнового валета и…

— Девять, — сказал Вуд.

— Девять, к вашим услугам, — ответил Панаев.

На одно мгновенье перед Вудом мелькнула склоненная голова китайца.

— Плуоха деала, — сказал певуче китаец, вытягивая губы.

— Угодно вам, — сказал Вуд, низко склонившись над столом и ногтями вырезая овальные линии на потных ладонях. — Угодно вам сыграть со мною в штос на сто тысяч три раза, не понижая ставки?

Панаев поднял на него равнодушные глаза с покрасневшими веками.

— Угодно. Простите, я сейчас кончаю талию.

Он продолжал играть не торопясь, внимательно провожая каждую карту.

Вуд, глядя прямо перед собой ничего не видящими глазами, отошел в сторону и остановился неподалеку, поджидая Панаева.

Панаев кончил талию и встал. Они отошли в сторону и выбрали свободный стол. Их тотчас же обступили, ожидая крупной игры.

Панаев вежливым движением руки предложил Вуду быть банкометом, и Вуд скрюченными руками схватил колоду.

— Начнем!

— Прошу вас, — сказал Панаев спокойно. Он сел и, откинувшись назад, щелкнул левой рукой.

— Дама треф налево!

Вуд начал метать. Карта еще не достигала стола, как из его рук уже вылетала другая. Когда половина колоды была сброшена, он передернул. Рука задрожала, придерживая одну карту и выбрасывая вперед другую, и дама треф, колеблясь в воздухе, плавно легла налево.

Шулер приподнялся, с ужасом глядя перед собой. Ослепительно ясный свет мелькнул у него перед глазами и тотчас погас.