Большая книга психики и бессознательного. Толкование сновидений. По ту сторону принципа удовольствия
Шрифт:
В сходном положении находится писатель-политик, который должен сказать власть имущим неприятную правду. Если он говорит откровенно, то власть имущий подавит его – если речь идет об устном выступлении, то после него, и превентивно, если он намерен высказать ее в печати. Писателю приходится бояться цензуры, поэтому он умеряет и искажает выражение своего мнения. В зависимости от силы и чувствительности этой цензуры он вынужден либо просто придерживаться определенных форм критики, либо вместо прямых обозначений выражаться намеками, либо он должен скрывать свои критические высказывания под внешне безобидной маской. Он может, например, рассказывать о стычке между двумя мандаринами в Срединной Империи, но на самом деле иметь в виду отечественных чиновников. Чем строже цензура, тем сильнее маскировка, тем остроумнее средства, которые все же наводят читателя на след истинного значения слов [106] .
105
Слова Мефистофеля в «Фаусте» Гёте, часть I, сцена 4 (перевод Н. Холодковского) – излюбленная цитата Фрейда. В более поздние годы, в послании,
106
Дополнение, сделанное в 1919 году: Доктор Г. фон Хуг-Хелльмут в 1915 году сообщила о сновидении, которое, пожалуй, как никакое другое, пригодно для того, чтобы оправдать данное мною название. Искажение в сновидении действует в этом сновидении теми же средствами, что и цензура писем, вычеркивающая те места, которые кажутся ей предосудительными. Цензура писем, зачеркивая эти места, делает их нечитаемыми, цензура сновидения заменяет их непонятным бормотанием.
Для понимания сновидения следует сообщить, что сновидица, высокоуважаемая, весьма образованная дама 50 лет, является вдовой офицера, умершего примерно двенадцать лет назад, и матерью взрослых сыновей, один из которых в это время находился на фронте.
Итак, сновидение о «любовной службе». «Она отправляется в гарнизонный госпиталь № 1 и говорит постовому у ворот, что ей нужно поговорить с главным врачом… (называет незнакомое ей имя), потому что она хочет поступить на службу в госпиталь. При этом она так подчеркивает слово “служба”, что унтер-офицер сразу догадывается, что речь идет о “любовной службе”. Поскольку она женщина пожилая, он пропускает ее после некоторых колебаний. Но вместо того чтобы пройти к главному врачу, она попадает в большую темную комнату, где за длинным столом сидят и стоят многие офицеры и военные врачи. Она обращается со своим предложением к штабному врачу, который понимает ее с нескольких слов. В сновидении она говорит буквально следующее: “Я и многие другие женщины и молодые девушки Вены готовы солдатам, рядовым и офицерам без различия…” Здесь в сновидении следует какое-то бормотание. Но то, что все присутствующие ее правильно поняли, показывают ей отчасти смущенные, отчасти лукавые выражения лиц офицеров. Дама продолжает: “Я знаю, что наше решение выглядит странным, но для нас оно совершенно серьезно. Солдата на поле боя тоже не спрашивают, хочет он умереть или нет”. Наступает минутное мучительное молчание. Штабной врач обнимает ее за талию и говорит: “Милостивая государыня, представьте себе, что дело действительно дошло бы до…” (бормотание). Она освобождается от его объятий с мыслью: “Все они одинаковы” – и возражает: “Господи, я старая женщина и, может быть, вообще не смогу. Впрочем, одно условие должно быть соблюдено: считаться с возрастом; так, чтобы пожилая женщина совсем молодому парню… (бормотание); это было бы ужасно”. Штабной врач: “Я вполне понимаю”. Некоторые офицеры, и среди них тот, кто в молодости за ней ухаживал, громко смеются, и дама хочет, чтобы ее проводили к знакомому главному врачу и вместе с ним во всем разобраться. При этом, к великому своему смущению, она понимает, что не знает его имени. Тем не менее штабной врач очень вежливо и учтиво предлагает ей подняться на второй этаж по узкой железной винтовой лестнице, которая прямо из комнаты ведет на верхние этажи. Поднимаясь, она слышит, как один офицер говорит: “Это колоссальное решение, не важно, молодая или старая; потрясающе!” С чувством того, что просто выполняет свой долг, она поднимается по бесконечной лестнице». Это сновидение повторяется на протяжении нескольких недель еще дважды, причем, как замечает дама, с совершенно незначительными и совершенно бессмысленными изменениями.
Совпадение вплоть до мелочей феноменов цензуры и феноменов искажения в сновидении дает нам право предположить наличие у тех и у других сходных условий. То есть мы можем предположить, что создателями образов сновидения являются две психические силы (течения, системы) индивида, из которых одна формирует выраженное с помощью сна желание, тогда как другая осуществляет цензуру и посредством этой цензуры вынуждает к искажению этого выражения. Возникает только вопрос, в чем состоят полномочия этой второй инстанции, благодаря которым она может осуществлять свою цензуру. Если мы вспомним о том, что скрытые мысли сновидения до анализа не осознаются, тогда как проистекающее из них явное содержание сновидения вспоминается сознательно, то напрашивается предположение, что преимущественное право второй инстанции как раз и заключается в допуске к сознанию. Из первой системы ничего не может попасть в сознание, не пройдя предварительно через вторую инстанцию, а вторая инстанция не пропускает ничего, не проявив своих прав и не совершив желательных для себя изменений в том, что стремится попасть в сознание. При этом мы обнаруживаем совершенно определенное понимание «сущности» сознания; осознание является для нас особым психическим актом, отличным и независимым от процесса предположения или представления, и сознание кажется нам органом чувств, воспринимающим данное где-то содержание. Можно показать, что психопатология просто-таки не может обойтись без этих базисных допущений. Более детальную их оценку мы можем оставить на потом.
Если я придерживаюсь представления о двух психических инстанциях и их отношении к сознанию, то с моей очевидной нежностью, испытываемой в сновидении к Р., который обесценивается в результате толкования сновидения, возникает вполне конгруэнтная аналогия из политической жизни людей. Я переношусь в государственную жизнь, в которой между собой борются властитель, ревностно относящийся к своей власти, и живое общественное мнение. Народ возмущается ненавистным чиновником и требует его увольнения; чтобы не показать, что он считается с волей народа, властитель именно в этот момент присуждает чиновнику высокую награду, к которой в противном случае не было бы ни малейшего повода. Таким образом, моя вторая инстанция, контролирующая доступ в сознание, наделяет моего друга Р. излиянием преувеличенной нежности, потому что стремления-желания первой системы в силу особого интереса, который они как раз и преследуют, хотят обозвать его дураком [107] .
107
Дополнение, сделанное в 1911 году: Такие лицемерные сновидения не являются редкостью ни у меня, ни у других. В то время, когда я был занят изучением одной научной проблемы, меня в течение нескольких ночей подряд посещало несколько непонятное сновидение, содержанием которого являлось мое примирение с одним моим другом, с которым я давно разошелся. С четвертого или пятого раза мне удалось наконец понять смысл этих сновидений. Он заключается в поощрении отказаться от последних остатков уважения к данному человеку, полностью от него освободиться, и он лицемерным образом облачился в свою противоположность. Я сообщил (1910l) о «лицемерном эдиповом сновидении», рассказанном одним человеком, в котором враждебные побуждения и
желания смерти в мыслях сновидения заменяются внешней нежностью. («Типичный пример замаскированного эдипова сновидения».) Еще одна разновидность лицемерных сновидений будет упомянута в другом месте.У нас здесь может возникнуть ощущение, что толкование сновидения способно дать нам разъяснение структуры нашего душевного аппарата, которое мы тщетно до сих пор ожидали от философии. Но мы не последуем этим путем [108] , а, объяснив искажение в сновидении, вернемся к нашей исходной проблеме. Был задан вопрос, каким образом сновидения, неприятные по своему содержанию, можно все-таки трактовать как исполнения желаний. Мы видим теперь, что это вполне возможно, если произошло искажение в сновидении, если неприятное содержание служит лишь для маскировки желательного. Учитывая наши предположения о наличии двух психических инстанций, мы можем теперь также сказать, что неприятные сновидения действительно содержат нечто, что неприятно для второй инстанции, но вместе с тем исполняет желание первой инстанции. Они являются снами-желаниями потому, что каждое сновидение исходит от первой инстанции, вторая же ведет себя по отношению к сновидению защитным, а не созидательным образом [109] . Если мы ограничимся оценкой того, что вносит в сновидение вторая инстанция, то мы никогда не поймем сновидение. В таком случае останутся все те же загадки, которые отмечались разными авторами.
108
К этой теме Фрейд вновь возвращается в главе VII. – Прим. ред.
109
Дополнение, сделанное в 1930 году: В дальнейшем мы познакомимся также со случаем того, что сновидение, наоборот, выражает желание этой второй инстанции.
То, что сновидение действительно имеет тайный смысл, означающий исполнение желания, в каждом отдельном случае можно доказать при помощи анализа. Поэтому я приведу несколько сновидений неприятного содержания и попытаюсь их проанализировать. Отчасти это сновидения истериков, требующие пространных предварительных пояснений, а иногда и проникновения в психические процессы при истерии. Однако избежать этого затруднения в ходе моего изложения мне невозможно.
Когда я принимаюсь за аналитическое лечение психоневротика, его сновидения, как уже отмечалось, постоянно становятся темой наших бесед. При этом мне приходится давать ему всякого рода психологические разъяснения, при помощи которых я сам прихожу к пониманию его симптомов, и сталкиваюсь при этом с безжалостной критикой, пожалуй, не менее резкой, чем со стороны моих коллег. Регулярно у моих пациентов возникает возражение на мои слова, что сновидения в целом являются исполнениями желаний. Вот несколько примеров материала снов, рассказанных мне в качестве контраргумента.
«Вы всегда говорите, что сновидение – это исполненное желание, – говорит одна довольно умная пациентка. – Я хочу рассказать вам одно сновидение, содержание которого, напротив, доказывает, что мое желание не исполняется. Как вы соотнесете его со своей теорией? Мне приснилось следующее: я хочу устроить для гостей ужин, но у меня ничего не заготовлено, кроме копченой лососины. Я думаю о том, чтобы пойти что-нибудь купить, но вспоминаю, что сегодня воскресенье и все магазины закрыты. Я хочу позвонить по телефону поставщикам, но телефон не работает. В результате от желания устроить ужин мне приходится отказаться».
Я отвечаю, конечно, что только анализ может выяснить смысл этого сновидения, хотя признаю, что на первый взгляд оно кажется разумным и связным и вроде бы противоположно исполнению желания. «Но из какого материала возникло это сновидение? Вы ведь знаете, что поводом к сновидению всякий раз являются переживания предыдущего дня».
Анализ
Муж пациентки, простодушный и трудолюбивый торговец мясом, заявил ей накануне, что он слишком потолстел и поэтому хочет начать лечиться от тучности. Он будет рано вставать, делать моцион, соблюдать строгую диету и, прежде всего, ни от кого не будет принимать приглашений на ужины. Смеясь, она рассказывает далее, что за столиком в кафе ее муж познакомился с одним художником, который во что бы то ни стало хотел написать его портрет, потому что такого выразительного лица он еще не видел. Но ее муж в своей грубоватой манере ответил, что он покорнейше благодарит и вполне убежден, что часть задницы красивой молодой девушки художнику будет приятнее, чем все его лицо [110] . Моя пациентка очень любит своего мужа, и они часто друг над другом подшучивают. Недавно она попросила его не покупать ей икры. – Что бы это значило?
110
Сидеть перед художником.
Гёте: «Как может, знатный, он сидеть,
Коль зада не имеет?» (Из: «Totalit"at», 1814–1815.) – Прим. пер.
Дело в том, что ей давно уже хотелось каждое утро есть булочки с икрой, но она не позволяет себе такие траты. Конечно, муж тотчас купил бы ей икры, если бы она его об этом попросила. Но она, наоборот, попросила его не покупать ей икры, чтобы впредь иметь возможность этим его поддразнивать.
(Это объяснение кажется мне несостоятельным. За такими неудовлетворительными сведениями обычно скрываются несознаваемые мотивы. Вспомним пациентов Бернгейма, которые после гипноза совершали определенные действия, а когда им задавали вопросах об их мотивах, не отвечали, к примеру: «Я не знаю, почему я это сделал», а придумывали явно недостаточные объяснения. Точно так же, пожалуй, обстоит дело и с икрой у моей пациентки. Я замечаю, что она вынуждена создавать себе в жизни неисполненное желание. В ее сновидении также происходит отказ от желания. Но зачем ей нужно неисполненное желание?)
Всех предыдущих мыслей недостаточно для толкования сновидения. Я настаиваю на продолжении. После недолгой паузы, соответствующей преодолению сопротивления, она сообщает далее, что вчера навестила одну свою подругу, к которой, собственно говоря, ревнует, потому что муж постоянно расхваливает эту женщину. К счастью, эта подруга очень худая и тощая, а ее муж – любитель пышных форм. О чем говорила эта худая подруга? Конечно, о своем желании немного поправиться. Она также спросила: «Когда же вы нас снова к себе пригласите? У вас всегда так хорошо кормят».
Теперь смысл сновидения ясен. Я могу сказать пациентке: «Это все равно как если бы вы подумали при ее словах: “Ну уж, конечно, буду я тебя приглашать, – чтобы ты у меня наелась, поправилась и смогла еще больше понравиться моему мужу! Лучше я вообще не буду больше устраивать ужинов!” Сновидение вам говорит, что вы не можете устроить ужина, и, следовательно, исполняет ваше желание ничем не способствовать округлению форм вашей подруги. О том, что от угощений в чужом доме люди полнеют, говорил вам ваш муж, который ради того, чтобы похудеть, решил не принимать приглашений на ужины». Теперь нам недостает только еще некоего стечения обстоятельств, которое подтвердит это решение. Мы также еще не выяснили значение в содержании сновидения копченой лососины. «Что вы думаете по поводу упомянутой во сне лососины?» «Копченый лосось – любимое блюдо этой подруги», – отвечает она. Случайно я тоже знаком с этой дамой и могу подтвердить, что она столь же мало позволяет себе есть лососину, как моя пациентка икру.