Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Большая книга ужасов-10. Месть крысиного короля. Доктор-мумия. Костыль-нога. Вечеринка для нечисти
Шрифт:

Их и на чай для переговоров за круглым столом не позовешь. Мать с ума сойдет от такой компании.

Серега бежал впереди меня и не занимался философскими вопросами. Он подскочил к подъезду, набрал код на домофоне, пропихнул меня вперед, просунулся в щель сам и захлопнул дверь. Пускай теперь скелеты код подбирают.

– Поднимешься ко мне? – светским тоном спросил он, как будто у меня был выбор.

– Нет, блин, домой пойду. Меня бабуля с дедулей ждут у подъезда, волнуются. Вон как похудели и побледнели все!

– Тогда пошли.

А у него ключи-то есть? В хосписе все находились,

кто в чем пришел в клинику: Дупло не утруждал себя предупреждениями о возможной госпитализации. Серый, оправдывая мои опасения, схватился за карман:

– Черт, ключи... А нет, смотри-ка, тут они. Странно, вроде выкладывал, в тумбочке лежали...

Он отпер дверь, и мы ввалились в прихожую.

– Заходи, будь как дома, но не забывай, что домой идти все равно придется. – Он кивнул куда-то вниз. – Скелеты от подъезда надо все-таки отогнать. Только вот как? Давай думать.

Серега скинул ботинки и прошлепал в носках к окну. Я за ним. Скелеты тусовались у подъезда, распугивая прохожих и воняя так, что ароматец затягивало в Серегину форточку на третьем этаже. М-да, теплая компания.

– Слышь, Серега, они нам как-никак родственники... Может, с ними договориться?

– Ага! Слышал же, что сказал доктор: «Предки не простят вас»...

– Мало ли, что доктор сказал! У тебя альбом со старыми фотками есть? Тащи сюда.

– Будешь лица по черепу восстанавливать?

– Тащи, говорю!

И он притащил. Потому что выбора не было.

Восстанавливать лица по черепу не пришлось, все куда проще. Серега – высокий парень, значит, его скелеты должны быть крупнее моих. Ну, хотя бы некоторые. Мужчин от женщин в нашей «свите» можно отличить по остаткам одежды, а кое у кого в руках имелись почти не истлевшие трости, зонтики, скелеты собачек, что тоже являлось опознавательными знаками.

– Ты в своем уме? – Серега покрутил пальцем у виска, когда я ему это объяснил, но альбом открыл и принялся сосредоточенно сверять фотки своих благородных предков с видом из окна.

Скелеты мирно переругивались друг с другом, время от времени постукивая ногами в дверь подъезда. Железная дверь громыхала, еще больше раззадоривая «гостей». Особенно старалась одна скелетесса в драной широкополой шляпе. Растолкав костями соседей, она подскочила к двери и принялась колотить в нее ногой в остатках туфли:

– Выходи, бандит! На горох поставлю!

– Что вы, Софья Алексеевна, – к ней подскочил другой скелет, голый, но жутко вежливый, – на горох нынче никто не ставит. Розги-с – вот прогрессивный метод! – Изящным движением он отломал веточку и галантно протянул худосочной Софье Алексеевне, за что схлопотал от нее по зубам:

– Будете еще учить меня, плебей!

– Всегда рад-с! – Скелет поклонился и отвалил в сторону.

Тонкокостная Софья Алексеевна принялась колотить в дверь с новой силой, дирижируя себе веточкой:

– Открывай, гадкий мальчишка!

Гадкий мальчишка Серый уже нашел в альбоме скелетессину фотку и теперь удивленно разглядывал:

– Это моя прапрабабушка Софья. А мать говорит – она добрая была.

– Полежишь сто лет в земле, еще не так разозлишься, – подбодрил я. – Червяки, плебеи... Попробуй с ней поговорить, если

была добрая, то, может, еще не все потеряно.

Серый затравленно покосился на меня и как рявкнет в окно:

– Бабушка Софья! Ты не сердись, это не я твою вазочку разбил, это мы с Мурзиком вместе! Он не хотел чистить зубы и убегал, а я его ловил! И мы разбили твою вазочку, вот...

Больше всего мне хотелось дать Сереге по шее: что он городит, при чем тут вазочка? Но скелетесса, на удивление, согласилась поддержать вазочный разговор:

– С Мурзиком? Мальчишка! Ты хоть знаешь, что это была за вазочка?

Серега виновато потупился.

– Эту вазочку подарил мне твой прапрадед, когда мы с ним первый раз пошли... – Скелетесса на секунду задумалась. – А куда, кстати, мы пошли?

Серега осторожно прыснул в кулак, и я тоже. Ну, не помнит бабушка Софья, куда они там с дедушкой пошли, простим старушке склероз за ее почтенный возраст. Но все равно смешно.

– Не важно, куда мы пошли, – сдалась бабушка Софья, – все равно эта ваза – семейная реликвия, которая напоминает твоей прапрабабке о тех светлых днях, когда...

– Что? – хором спросили мы с Серегой.

– Неважно! – рявкнула скелетесса. – Все равно эта вещь не имеет цены!

– А вот имеет, – возразил скелет, тот самый, который подавал Софье розгу. – За две копейки соседский пацан вашему супругу-с ее продал. У бабки стащил и продал. Ему на пряники не хватало-с.

– Пшел прочь! – Бабушка Софья замахнулась на скелета его же розгой и продолжила воспитывать Серегу: – Ты должен был уважать ее как память о своих благородных предках, какой бы скромный вид она ни имела!

– Весьма скромный-с, – поддакнул скелет (ох, сейчас он нарвется!). – Сосед-то у вашего мужа гончар был: горшки-черепеньки, копейка за фунт. А бабушка от безделья с кругом баловалась: хотела собачку вылепить, а получилась вазочка-с. Какие собачки-с на гончарном-то кругу? Они и забросили работу-с. А ихний внук стащил, раскрасил да вашему мужу за две копейки продал-с.

– Степан! – рассвирепела скелетесса. – Немедленно замолчи!

Степан немедленно замолчал, зато заговорил другой скелет, в остатках цилиндра и с тросточкой:

– Охота вам, Софья Алексеевна, из-за чепухи браниться! Вот то, что Сергей не желает овладевать кистью художника, как его благородный прадед, – скелет самодовольно погладил себя по черепу, – действительно не делает ему чести. – Затем он развернулся в сторону окна и крикнул пафосно: – Не прощу!

Серега с несчастным видом поскреб в затылке.

– Ну не умею я кисточку в руках держать, – истерически бормотал он то ли себе самому, то ли мне, – и вообще не прет меня с красками возиться!

– Алеша! – окликнула меня скелетесса с остатками книги в руках. – Ты, между прочим, тоже проигнорировал Дар Поэта, переданный тебе твоей прабабкой. Помнишь, как ты в детском садике на утреннике удачно срифмовал «папу» с «попой»? Помнишь, как ты поразил этим всех воспитателей?

Я помнил. Я отлично помнил свое первое и последнее в жизни стихотворение. Был утренник, посвященный 23 февраля, и нам было велено придумать для пап и дедушек поздравительные стихи. Я и придумал:

Поделиться с друзьями: