Большая книга ужасов
Шрифт:
— Я подслушал их с Васьком разговор…
— А потом полез драться, — закончил за меня Леха и самодовольно улыбнулся. Гадливенько так.
— Да, — признался я, — потому что он…
— Достаточно! — поднял руку Палыч. — Я все сказал: уходи! — И он щелкнул пальцами.
Глава X
В которой я попадаю в клуб
В спину врезалась холодная лепешка, брызги взлетели фейерверком и приземлились на лицо. Опять я в луже! И опять в темноте, эй, есть тут кто?
Я сел на землю (тут же штаны пропитались водой),
— Свет!
Ага, щас! Палыч же меня выгнал! Теперь я никогда не смогу делать чудеса. Буду ходить в школу, выгуливать пса и только вспоминать, как давным-давно… Только почему я не дома, а в какой-то яме? Палыч последователен и здесь наказал. Типа: «Я тебя выгоняю, и добирайся домой как хочешь!» За спиной послышался смачный «Плюх!», я обернулся и сперва ничего не увидел, но потом показался маленький огонек (факел, должно быть, или фонарик), а в свете его… Нет, скелетов я видал. Видел висельников, видел привидения, видел упырей. Но это чучело было круче всех. Копыта, хвост, острые уши, большие ноздри, маленькие глазки… Ну вылитый я!
Чучело плюхало по грязи, освещая себе путь факелом, и явно кого-то искало:
— Игорь!
Знакомый голос. Знакомое имя. Неужели оно ищет…
— Санек! — Я вскочил и бросился к нему, ни минуты не сомневаясь, что он меня видит таким же красавцем, как сам, а значит — узнает, будь спок. — Санек, ты жив? Ты как вообще? Я думал, ты…
— А ты ленился меня искать. — Санек вытянул руку и остановил меня на подлете. — Нам отсюда все видно, ты не думай. Я даже знаю, что Леха конкурса не выиграет, потому что проштрафился, подставил Васька. Ладно, не сержусь. — Он хлопнул меня по плечу. — Там наверху все на себя не похожи.
Я как стоял с распростертыми объятиями, так и продолжал стоять, переваривая, что сказал Санек.
— Где наверху? Какой Леха? Прости, не знаю, что на меня нашло…
— Нормально. — Санек отмахнулся. — Пошли, с нашими познакомлю. — Он развернулся и пошел впереди меня, освещая дорогу факелом.
Мы чвакали копытами по грязи, рассматривая глиняные стены пещеры, не видя в тусклом свете факела далекий черный потолок. Лабиринт знатный, без Санька я бы заблудился. А кто, интересно, такие «наши»?
— Погоди, с кем знакомиться-то будем? Домой что, не пойдем?
Сашка обернулся и глянул на меня, как на дедушку-приколиста, который сам положил в стакан вставную челюсть и теперь просит сухарик. Да, понял. Да, сразу. Простые люди видят нас, колдунов, такими страшилами. Мы колдуны, хоть и бывшие, но колдуны и, возможно, теперь не изменимся. По крайней мере, видим друг друга тем, что мы есть сейчас. И родители будут видеть такими, и учителя в школе. Нет нам пути обратно. Во всяком случае, пока.
— Слышь, Санек, — осторожно спросил я, — а это надолго?
— Танюха уже пять лет так живет. — Сашка кивнул куда-то вперед. Я глянул и увидел.
Собственно, ничего нового, все, как в первый день, когда я только пришел в корпорацию. Костер, вокруг костра чудовища. Только главного, Палыча, нет. Кто из них Танюха? Не поймешь, да и какая разница?
Санек шагнул в сторону, чтобы я как следует разглядел
открывшуюся картину:— Добро пожаловать в клуб неудачников.
Название хорошего не обещало. Что хорошего: сидеть под землей, не имея возможности ни работать, ни вернуться домой. А у Палыча сейчас утро, народ по заданиям разошелся. Кто упырей гоняет, кто привидения. Кто-то висельников закапывает… Красота!
— Хочешь посмотреть, что у Палыча творится? — Девчонка у костра (слышно же по голосу, что девчонка) встала и нажала на камешек в стене. Я увидел экран. Почти такой же, как у телика, только круглый. На экране такой же костер, как у нас, такие же чудовища (мы-то их видим такими). Только я знал, что вот этот рыжий — Леха, а рядом — Васек, что сейчас они пойдут… Но Палыч ходил туда-сюда мимо костра и задания раздавать не спешил.
— Собрание! — шепнул кто-то из ребят и подвинулся, освобождая нам с Сашкой место. — Сейчас песочить начнет!
И Палыч действительно начал песочить. Он ходил туда-сюда и говорил, говорил. Что заказчики недовольны низкой скоростью работы, что он сам, лично, стыдится, что у него такие сотрудники, и что вместо конкурса на звание партнера надо бы уволить всех к чертям и набрать новых.
— Так им и надо! — злорадно хихикнула Танюха (я уже не сомневался, что это она), — поживут с нами, поймут, как друзей подставлять.
— А ты там с кем-то дружила? — подколол какой-то парень напротив меня, за что и получил:
— Много ты понимаешь, дурак! Да если бы не я… Макс, я не шучу, сейчас получишь!
Она вскочила и, похоже, впрямь собралась ему навалять, но Макс поднял руки:
— Извини, извини. Мне просто не верится, что там кто-то с кем-то может дружить.
Танюха кивнула, мол, да, согласна, но я-то была исключением… И мы снова уставились на экран.
На экране Палыч уже закончил распекать народ, всех разослал по заданиям, кроме Васька:
— С тобой, мой друг, разговор будет особый.
И мы услышали действительно особый разговор.
— Ты знаешь, чему служит наша корпорация?
Васек на экране покачал головой. Танюха рядом со мной — тоже.
— Что, и ты не знаешь? — спросил я.
— Не. Месяц работала и пять лет подслушивала отсюда. Не знаю до сих пор.
Макс недобро покосился на нас:
— Тихо вы!
— Наша корпорация служит добру, — оригинально ответил Палыч и выжидательно посмотрел на Васька. Васек так и стоял с отрешенной физиономией, мол: «И че? Не понимаю». Я тоже не понимал. Слишком абстрактно. Конкретнее, пожалуйста.
— Благодаря нашей корпорации скелеты лежат в своих могилах, привидения живут в заброшенных домах, и никто не причиняет вреда людям.
Васек кивнул — действительно хорошее дело.
— За это, — продолжал Палыч, — я и вы получаем волшебную силу. Но корпорация должна расти, и силы нам с каждым днем надо все больше… Понимаешь?
Ну да, что тут непонятного.
— А что нужно, чтобы было больше силы? Больше заказов! Больше кладбищенских ведьм, обеспокоенных бунтами мертвецов, больше новоселов, в чьих домах завелись привидения, больше привидений и мертвецов, понимаешь?