Большая любовь майора Никитича

Марийка! С плетеной корзинкой на голове!

Ничего не могу с собой поделать!

Смех вырывается сам с собой!

– Ты че пила? – спрашиваю прямо.

– Да иди ты! – вопит и замахивается на меня полотенцем.

– Э! Хорош драться! – перехватываю кипенно-белый, расшитый красивым орнаментом отрез.

Да, у хозяйки, у которой на кухне полотенца с вышивкой, ложки по углам валяться ну будут…

Странное что-то…

– Ты чем вообще живешь-то? Боевая женщина? – сажусь за стол.

Обещала ж чаем напоить.

– Да так, – пожимает плечами, отворачивается.

Вроде как чайник ставит, но я вижу, что смутилась.

Ну и пусть.

Мало ли у нее там что, чего она рассказывать не хочет?

Муж и трое детей… Или, наоборот, детей нет, зато ж трое мужей…

Пусть молчит.

Не хочу этого ничего знать.

Сижу, наблюдаю за ее плавными движениями, за тем, как порхают ее полные руки над столом, доставая какие-то мешочки, баночки, как мерно покачивая бедрами, она шагает к буфету, достает чашки…

Да-а…

Хорошая вышла рыбалка! Отличный, надо сказать, улов!

– Что ты мне там намешиваешь? – интересуюсь, если честно, просто чтобы заполнить паузу.

– Бодрящий сбор на утро, – пожимает плечами. – Зверобой, да иван-чай…

– Чего? – чувствую, как брови ползут на лоб. – А что, какого-нибудь липтона не завезли?

Марийка резко оборачивается, смотрит на меня яростным взглядом!

– Дурак! – вдруг выдает обиженно.

И убирает чайник!

– Нет, у меня никакого липтона нет! Ко мне вся деревня за травами ходит! Большие деньги платит! А тебе… Я… Вот… А ты!..

– Так! Стоп! – отодвигаю от себя чашку. – Так ты та самая деревенская травница баб Маня что ли?

.

Глава 3

Марийка

Не! Вы посмотрите! Ржет до коликов в животе!

Ну?

Ну ты! Блин!

Я тебе что-нибудь в чай подсыплю!

Чтоб и правда колики!

Ах, черт!

Не подсыплю! Ты же мой чай пить отказываешься!

Ну, Андрюха, ну держись!

– А что тут такого?! – гордо вскидываю подбородок. – У меня и бабка и прабабка этим промышляли! Сколько я помню, всегда к нам соседки бегали: то мужик запил, то скотина не доится! Раньше бабули травы намешивали, а теперь вот я, – гордо выпячиваю свою грудь и…

Неожиданно для себя добиваюсь желаемого результата.

Никитич замолкает.

Не то, чтобы пораженный услышанным. Просто на бюст мой пялится, сволочь такая!

– Андрей! – запахиваю платок, думая, что надо срочно переодеться. – Я тебе безумно благодарна, и если у тебя вдруг что случится, я всегда готова…

– Если у меня кто запьет? – хмыкает Соколовский. – Или кто доиться не захочет? – и опять ржет.

– Так, все, хватит!

У меня нервы сдают после такого утра!

Сейчас сама себе буду чай наводить. Успокоительный.

– Ну хватит, так хватит, – кряхтя встает Андрей. – Поеду я… Для рыбалки все равно уже поздно.

– Поедешь? – хмурюсь.

– Поеду, – кривится, хотя вроде как хотел улыбнуться. – Я в городе живу. Бывай, баб Маня! – вскидывает руку. – Увидимся…

Андрей уходит, подхватив два здоровых мусорных мешка.

Просто уходит, словно и не случилось ничего!

Словно и не вырывал он мне сердце двадцать лет назад, словно и не предавал, словно и не исчезал из моей жизни, когда я так его ждала, словно и не разгребал опарышей на моей кухне!

Стою, удивленная и удрученная.

Андрей.

Андрюшка.

Андрейка!

Андрейка и Марийка. Бабушки нас так окликали. Он дружил с моим старшим братом. Я с ними водилась… Вроде как сначала хвостом, а потом… А потом неизвестно, кто хвостом был, я или Митька!

Мы с Андреем были парой. Все считали, что поженимся! Бабушка моя так говорила: “Вот посмотришь! Только он тебе мужем будет!”

Ошиблась, старая ведьма.

Никогда не ошибалась, а тут ошиблась.

Я медленно оседаю на стул, придвигаю к себе чайник с отваром, который готовила для Андрея, и горько-горько всхлипываю.

.

Никитич

Боже, ну что жизнь с людьми делает?

Была же нормальная девчонка! Училась на пятерки, волосы в косичку заплетала, а теперь!

Нате вам…

Ведьма баба Маня!

Какая ж она баба Маня, если она на два года младше меня?

Я в армию уходил, мне восемнадцать было, а ей шестнадцать.

Это и подкачало.

Девчонка свободы еще не нюхала при мне.

А тут…

Я где-то в гарнизонах, а она… Поступать уехала. Большой город, новая жизнь, вседозволенность…

Эх!

Дело-то давнее, только почему-то до сих пор в желудке что-то скручивается, и во рту горько!

Наверное, правда, надо позавтракать!

А то ж я только вот с термосом!

Раздраженно подхватываю свой рюкзак, иду к избе.

Бабкин дом достался мне недавно…

Я же не прямой наследник. Отец мой давно погиб. На службе. Мать второй раз замужем, далеко на Сахалине… А после смерти бабки дом на моем дяде был.

Он ему был не нужен, разваливался постепенно.

А у меня душа разрывалась, когда я в эти края случайно заруливал.

Вот только в прошлом году решился! Нашел дядьку и предложил дом выкупить.

Тот аж удивился, дескать, чего ж ты раньше не спросил.

В общем, дом мне достался почти даром. Точнее, то, что от него осталось. А я вот теперь мечтаю восстановить.

Проще всего заказать готовый из бруса, но я хочу, чтобы как у бабули было. Чтобы как в детстве… Широкая веранда с цветным остеклением, чтобы запах сирени под окном и летний душ, и Митька с Марийкой…

С Марийкой…

Черт!

Я уже думал, забыл ее.

Я же даже женился! Долго, конечно, бобылем ходил. Все службой отговаривался. Но к тридцатнику все-таки дал себя окольцевать.

Я тогда уже получил звание лучшего следователя центрального района и уволился из органов, чуть не подравшись с начальником.

Нужно было пойти на сделку с подозреваемым… А точнее с совестью. Я не смог, а начальник смог. Сел потом, правда, но это другая история.

В общем, к тридцати двум я уволился, женился, развелся и переехал. Хорошо, жена детей не просила. Никого несчастным не оставил. У бывшей-то сейчас все путем.