Большая новейшая энциклопедия рыбалки

Но пока драги не проснулись, по скованному льдом искусственному заливу с утра, чуть свет, шагают с пешнями в руках местные мужички. Нехитрые рыбацкие принадлежности, уместившиеся в скромных по размерам ящиках, постукивают в такт неровным шагам рыболовов: снегу по колено – поди-ка продерись к заветным местечкам.

Не у каждого получается на Оке рыбу удить. Для этого особая сноровка нужна. Приедут, бывало, москвичи, насверлят диковинными финскими ледобурами десятки лунок, расставят вдоль берега длинные ряды фирменных жерлиц – от флажков даже в глазах рябит. А под вечер, злые, второпях соберут свою так и не выстрелившую ни разу артиллерию и отвалят в сторону джипов, чтобы уехать ни с чем.

А местные тихонечко так, совсем для постороннего взгляда незаметно потягивают из своих прорубленных простой пешней лунок серебристых красавиц.

Река не болото, тут рыбе в феврале попроще: течение все равно приносит кислород, и выживать в речных условиях легче, чем, скажем, в озере. Если, конечно, не слопают рыбешку собратья.

Однако и речной рыбе до настоящего праздника еще далеко. Скованная прочными льдами река не в состоянии подарить своим подводным обитателям даже скромного лучика света. Много месяцев пребывающие в полной темноте среди отмирающей прошлогодней растительности рыбы постепенно впадают в оцепенение: огромные судаки и щуки, как мощные подводные лодки, застывают в глубоких ямах или за корягами, стаи плотвы застенчивыми актрисами скрываются за декорациями подводных зарослей. Кормится рыба теперь не часто, а только в силу крайней необходимости. Да и корма ей надо совсем немного.

А тарусские мужики не лыком шиты. Они все про рыбу знают. Вот и придумали хитрецы, как зимой каждый раз домой с уловом возвращаться. Течение на Оке такое, что хоть мешок корма в лунку вывали – через минуту все унесет. Но в заливчике, что под драгами, течение слабое. Однако и рыба в том заливчике не очень-то любит обитать. А вот на границе течений – дело другое, здесь ей гулять нравится. Но если в таком месте опустить в лунку леску с мормышкой даже недалеко от берега, то создается ощущение жуткой глубины. Парусящая под напором воды тонкая леска, стремительно слетая со шпули, молнией уносится под темнеющую в круглом провале лунки нижнюю кромку льда. Можно, конечно, увеличить груз до размеров оливки. Снасть, правда, при этом будет уже не такой чувствительной. Но многие, тем не менее, так и делают. Кроме местных.

Поздним летом или ранней осенью они заплывают на лодках к речным ямкам, якорятся и устраивают перед ямками плетни. Для этого они вбивают в речной грунт толстые, диаметром 10–15 см, длинные сосновые колья, по 3–4 или даже 5 кольев в ряд по направлению с глубины к берегу. Заранее заготовленные плетни, уходящие почти от поверхности воды до самого дна, прочно привязываются затем рыбаками к этим кольям.

Получается оригинальная маленькая заводь среди течения не более одного метра в длину. Но зато на этом метре становится возможным удерживать прикорм в течение очень продолжительного времени. Этого времени оказывается вполне достаточно, чтобы рыба постепенно привыкла к «обеденному столу». Да и леску с приманкой за такой маленькой, но мощной запрудой течением почти не сносит.

А потом наступает зима. И все рыбаки буквально облавливаются жирующей подо льдом рыбой. Но проходит неделя-другая, и клев постепенно ослабевает. А затем и вовсе практически прекращается. Многие даже сворачивают свои зимние удочки до конца марта, чтобы порадоваться долгожданной поклевке уже по самому последнему льду. Многие, но не все.

Вот и бредут себе вьюжным февральским утром тарусские мужички мимо дремлющих драг. Бредут не спеша, скромные такие, спокойные и уверенные. Они знают: не забыла рыба про свой «обеденный стол» – приплывет.

Раскинулось море Московское…

Столицу, если смотреть с высоты полета даже небольшого одноместного самолетика, со всех сторон окружает вода. Озера, водохранилища, болота, реки, речушки, лесные ручьи. Есть даже моря! Например, так называемое Московское море, или Иваньковское водохранилище. Оно возникло после сооружения плотины на Волге у деревни Иваньково. Площадь акватории 327 кв. км. В длину Московское море растянулось на 30 км, а в ширину достигает 4 км. Море неглубокое: в среднем, при относительной стабильности глубин, крючок рыбацкой удочки редко ныряет больше, чем на 4–5 м. Берега моря лесистые. Акватория находится в основном на территории Тверской области. Самыми уловистыми местами считаются среди рыболовов районы поселка Ново-Мелково и двух станций, которые называются Большая Волга и Московское море.

Острова и небольшие подводные возвышенности типичны для этого водоема. Водное пространство Московского моря принято четко разделять в пределах трех плесов: Шошинского, Иваньковского и Волжского. Волжский плес очень узкий; в него постоянно поступают сточные воды из такого большого города, как Тверь, и это не может не отражаться на экологии этой части водоема. Шошинский плес в летний период года сильно зарастает из-за слабой проточности, и рыба из него стремится уйти туда, где благодаря рекам Шоша и Лама создается более приемлемый кислородный режим и обилие корма. Иваньковский плес считается самым рыбным из всех трех. Там вода постоянно обогащается кислородом.

В любом случае, собираясь порыбачить на Московском море, мы четко должны понимать, что море это искусственное, а значит, регулируемое. Уровень воды в любое время года может резко изменяться. В результате подобных «катаклизмов» рыба вынуждена часто менять свои стоянки. И если вчера ты обловился под приветливо наклонившейся над пологим берегом березкой, то это вовсе не гарантирует тебе постоянный успех в том же самом месте. Рыбу при ловле в искусственных водоемах нужно постоянно искать. Это главное правило.

Если же говорить об общих закономерностях, то весной, когда вода прогревается и у берегов появляется первая подводная растительность, рыба многих видов собирается ближе к свежей травке в поисках долгожданного весеннего корма. В летнюю жару рыба прячется на глубине – там вода прохладнее и не цветет, а значит, больше насыщена кислородом. Кислородный режим является главным фактором и в зимний период. Лучший клев наблюдается обычно около русел затопленных рек, вблизи впадающих в водохранилище речушек, у бьющих из-под земли ключей. Одним словом, всюду, где вода обогащена кислородом.

Все реки текут в Рыбинку

Все дороги ведут в Рим. А все реки текут в Рыбинку. По крайней мере, такое впечатление складывается, когда ежегодно с начала марта до середины апреля десятки тысяч рыболовов в легковушках с московскими и подмосковными номерами устремляются по Ярославскому шоссе в сторону Рыбинского водохранилища. Это золотые деньки для московского рыбацкого люда – долгожданный праздник ловли по последнему льду. Но само Рыбинское море уже с первых чисел апреля становится слишком опасным, для того чтобы зайти на остатки льда. Кто-то все же рискует, а другие ловят в реках, что стекаются в Рыбинку со всех четырех сторон – от Пошехонья до Весьегонска. Вернее, на остатках льда притоков этих рек. А какие замечательные названия у тех рек: Суда, Согожа, Ухра, Ламь, Шексна, Сёбла, Молога – да разве перечислишь все, ведь в Рыбинское море впадает более 60 различных рек!

Рыболовы там гостят круглый год, причем по всему периметру моря. Маршрутов, коими до водохранилища наш брат добирается, много. Для меня привычным является путь в южную или в западную часть Рыбинки. Если, следуя по Ярославскому шоссе через Сергиев Посад, свернуть на Углич, а в самом Угличе миновать плотину через Волгу и, проскочив Новый Некоуз, оказаться уже в Шестихино, то до рыбацкого поселка Борок оттуда будет уже рукой подать. Там, кстати, иной год еще в начале апреля можно ловить со льда на канале, что тянется от пристани местечка Борок в сторону моря. Однако рыбы в канале в это время гораздо меньше, чем в местных реках, куда устремляются миллионы особей крупного леща и взрослой плотвы, весящей порой до килограмма.