Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Большая расплата
Шрифт:

Бребёф продолжал молча взирать на Гамаша. Пытался переварить услышанное.

Это же не просто предложение работы. И, как он подозревал, не предложение перемирия. Слишком жестокой была война, слишком велик урон. И всё же.

В чём же дело?

— Почему?

Арман не ответил. Вместо этого он пристально посмотрел на Бребёфа, тот опустил глаза. Гамаш отвернулся к океану. К бескрайним волнам и суровой скале, которую те подтачивали.

— И ты уверен, что мне можно доверять? — спросил Мишель, направив вопрос в спину Арману.

— Нет, — ответил тот.

— Не уверен, что можно доверять,

или уверен, что нельзя?

Арман повернулся и посмотрел на Бребёфа так, как никогда раньше не смотрел. Во взгляде его не было отвращения, нет. Не было там и презрения. Но было что-то близкое.

Во взгляде было абсолютное всепонимание. Гамаш видел Бребефа насквозь.

Слабый. Житель Персе, выхолощенный временем и непогодой. Потрёпанный и исковерканный. Опустошённый.

— Ты тот, кто открыл ворота, Мишель. Ты мог бы остановить это, но не стал. Коррупция постучала в двери, и ты впустил её. Предал всех, кто тебе доверял. Ты превратил Сюртэ из сильной и доблестной организации в выгребную яму. Потрачено много жизней и времени, чтобы очистить её.

— Зачем же ты зовёшь меня назад?

Арман поднялся и Бребёф вскочил вслед за ним.

— В Великой Китайской стене не было изъяна, изъян всегда в людях, — сказал Гамаш. — Сила и слабость — изначально всё в людях. Так же и в Сюртэ. А начало всему — Академия.

— D’accord — Бребеф кивнул. — Я согласен. Но все-таки, почему именно я? Не боишься, что я всех заражу?

Он изучающе смотрел на Гамаша. Потом улыбнулся:

— Или там уже есть отрава, Арман? Так ведь? И ты проделал весь этот путь в поисках противоядия? Поэтому тебе понадобился я? Как антивирус. Как более сильная инфекция, направленная на борьбу с болезнью. Это опасная игра, Арман.

Гамаш бросил на него тяжёлый оценивающий взгляд, и направился внутрь, в дом за Рейн-Мари.

Мишель сопровождал их до подъездной дорожки. И смотрел, как они уезжают. Их путь лежал назад, в аэропорт, потом самолетом домой.

В одиночестве Мишель вернулся в дом. Ни жены, ни детей. Ни внуков. Лишь изумительный вид на океан.

Гамаш смотрел из иллюминатора на поля, леса, снег, озера, проплывающие внизу, и размышлял, что же он только что натворил.

Конечно, Мишель прав. Опасная, хотя вовсе не игра.

Что случится, если он не сможет держать всё под контролем? И вирус-антидот одержит верх?

Что за штуку он только что запустил? Перед чем распахнул ворота?

* * *

После приземления, вместо того, чтобы сразу ехать в Три Сосны, Арман направил машину в главное управление Сюртэ. Но сначала высадил Рейн-Мари у дома их дочери. Анни была на четвертом месяце, то была её первая беременность, и сейчас это было уже заметно.

— Войдёшь, пап? — спросила она от дверей. — Жан-Ги скоро будет.

— Я вернусь позже, — ответил Гамаш, расцеловав дочь в обе щеки.

— Не торопись, — сказала Рейн-Мари и закрыла за ним дверь.

В управлении, в лифте, Арман нажал последнюю кнопку и отправился наверх, в офис шефа-суперинтенданта.

Тереза Брюнель подняла взгляд от письменного стола. Позади неё, в окне, переливались огни Монреаля. Взору Гамаша предстали три моста, по которым текла река автомобильных огней: люди возвращались домой

после долгого дня. Вид из окна был внушительным, и за столом восседала внушающая уважение персона.

— Арман, — Тереза поднялась и обняла старого друга. — Спасибо, что заехал.

Шеф-суперинтендант Брюнель указала на зону для переговоров, и они оба присели. В свои шестьдесят с лишним лет, эта хрупкая, элегантная женщина, поздно начавшая карьеру полицейского, приняла свою нынешнюю должность так, словно была рождена для расследования преступлений.

Она делала карьеру быстро, оставив своего бывшего преподавателя и коллегу Гамаша далеко позади, и теперь ей некуда было расти.

Цвет стен в офисе сменили на мягкие пастельные тона после того, как прежний шеф-суперинтендант был… Слово «смещен» не отражало реальных событий.

Её назначили на должность выше, чем должность Гамаша, но оба знали — дело в политике Сюртэ, а вовсе не в их профессионализме. Тем не менее, она занимала этот пост и уверенно руководила и офисом, и полицейскими силами.

Арман протянул ей папки с досье и стал ждать, пока она ознакомится с документами. Поднялся, приготовил им обоим выпить, протянул ей стакан, а со своим подошел к панорамному окну.

Открывавшийся вид никогда не оставлял его равнодушным, так сильно он любил Квебек.

— Чтобы покрыть на это расходы, нужна чертова уйма денег, Арман,- наконец произнесла она.

Не отходя от окна, Гамаш повернулся и заметил, что хотя лицо её и было серьёзным, даже суровым, Тереза его не критиковала. Просто констатировала факт.

— Oui, — просто согласился он, и вернулся к созерцанию улиц Монреаля, а Тереза вернулась к документам.

— Вижу, ты изменил решение по некоторым студентам, — отметила она. — Не удивлена. Но проблем стоит ожидать со стороны преподавательского состава. Ты сместил как минимум половину.

Он вернулся, сел на свой стул, отставил стакан, к которому не притронулся, и, кивнув, сказал:

— Как можно ждать каких-то изменений, когда у руля всё те же люди?

— Я не спорю с тобой, я с тобой согласна, но ты готов отдуваться? Эти люди потеряют свои пенсии и страховки. И они будут унижены.

— Виной тому не я. В своих бедах они виноваты сами. Соберутся судиться — у меня на руках доказательства их вины. — Он не выглядел расстроенным. Но и не торжествовал. Наступал закономерный финал трагедии, похожий на хвост скорпиона. И хвост этот заканчивался жалом.

— Сомневаюсь, что кто-то подаст в суд, — заметила она, отложив в сторону очередную папку. — Но никто из них не сдастся без борьбы. Просто они сделают это не публично и не в суде.

— Посмотрим, — мрачно и решительно заключил он, откинувшись на спинку стула.

Арман наблюдал, как Тереза обратилась к последней стопке досье. Тут были материалы о мужчинах и женщинах, которых он планировал пригласить на должности преподавателей. Они заменят тех, кого он уволил.

Ознакомить Терезу со списком было с его стороны жестом вежливости. Шеф-суперинтендант Брюнель в Академии полномочий не имела. Академия и Сюртэ являлись совершенно независимыми друг от друга структурами, теоретически связанными верой в необходимость «Служения. Чести. Правосудия» — девиза Сюртэ.

Поделиться с друзьями: